Барин-Шабарин 5 - Денис Старый

— Прошу простите меня, Ваше Величество, что, возможно, сболтнул немножечко лишнего, — физиономия французского посла говорила о том, что ла Валетт нисколько не сожалеет о сказанном.

Напротив, французский посол специально сказал о том что Англия, наконец-таки, приняла окончательное решение, что будет участвовать в войне. Пока об этом знают сами англичане, французы, Ну и надо было бы турков предупредить, чтобы они действовали более решительно.

И после Англии и Франция становится союзниками, политическая игра между ними никогда не прекратится, поэтому французский посол и старается быть первым другом османскому султану, пододвигая в этом отношении англичан.

— У России нет шансов… Мы будем ставить ее на место, — усмехнулся француз.

Глава 11

Я неимоверно хотел домой, или хотя бы уехать куда-нибудь южнее Петербурга. Нуо не могу я спать во время белых ночей. Ладно, когда можно задвинуть шторы, чтобы свет не проникал в спальню. Но с начала белых ночей столица Российской империи будто забыла, что человеку всё-таки нужен сон. Шум с улицы не прекращался, может только немного уменьшался заполночь. Императора Павла Петровича на них нет, когда в десять часов вечера все спать ложились. А тут, как император уехал в Гатчино, так словно все с ума сошли. Ходят, бродят, орут.

Доходный дом и коттедж, которые я снимал, находились у Екатерининского канала, вдоль которого даже условной, светлой, ночью не прекращали греметь колёса проезжающих по мостовой карет. При этом стояла столь тёплая погода, что спать без открытых окон, будто париться в бане.

За последние трое суток я поспал в лучшем случае шесть часов. Но не было возможности уделять отдыху больше времени. Нужно работать. Вот и важный для моих дел человек прибыл в Петербург, чтобы обсудить дальнейшую стратегию развития наших с ним дел. Так как я могу спать, если для встречи со мной устремляются из Москвы в Петербург. За прожитые годы своей второй жизни я так и не стал снобом и не возгордился.

Кузьма Терентьевич Солдатенков, мой гость и партнёр, видел, как я маюсь, и уже дважды намекал на то, что готов оставить меня для отдыха. Но некогда было отдыхать. По крайней мере, необходимо решить ряд вопросов с купцом Солдатенковым, который спешит ещё больше моего, и прибыл в Петербург только на два дня.

— Александр Петрович, может, завтра продолжим? — спросил купец, когда я в очередной раз тер виски.

— Нет, Кузьма Терентьевич, думаю, что вы не для того вырвались в Петербург, чтобы не встретиться здесь со мной, но ждать, когда я высплюсь. Я высплюсь только когда покину Петербург, — я взял себя в руки и улыбнулся. — Давайте рассмотрим, сколько шерсти и льна вам удалось за последние два года скупить и собрать.

В доме, который я снимал, как такового кабинета не было. Меня это не сильно беспокоило, потому как принимать важных гостей было где. Ну а поработать я могу и в комнате, где стоит кровать. Так что за большим столом под распахнутыми окнами, выходящими на Екатеринославский канал, мы и работали с Кузьмой Терентьевичем Солдатенковым. Человек он был интересный, изворотливый и хитрый. Для купеческого старообрядческого сообщества — свой, ярый поборник трезвости и нравственности. При мне уже третий раз позволяет себе выпить, при этом может начать читать молитву, отмаливая каждый осушенный стакан. Но никода купец не позволял себе выпить настолько, что можно было сказать о нем, что пьяный. Наверное, было выгодно считаться своим в старообрядческом сообществе, пусть душой и не принимая их веру. Мне же было ровным счетом безразлично отношение Солдатенкова к религии. Главное, чтобы дело делал.

На столе, кроме бумаг была разложена незамысловатая снедь. Купец пристрастился к Екатеринославскому хлебному виду, закуской ему служил сыр и ветчина. Я же пил уже которую чашку кофе, что варила для меня кухарка. Бедная женщина. Пока я не съеду из дома, спать ей не придется. Но отплачу за работу с лихвой. После такого постояльца, как я отпуск нужно работникам давать.

— Вот бумаги. Почитай весь товар куплен в залог паёв ваших заводов. Ужо требуют самарские ткачи оплаты в серебре, не согласные отгружать ткани под залог, — озвучивал очередную проблему купец.

Когда три года назад я искал себе помощников, соратников, партнёров, то обратил внимание на старообрядческое купеческое сообщество. Такие фамилии, как Морозов, Мамонтов, и у меня были на слуху, но вот как раз-таки поработать с ними не получалось. Это уже именитые купцы, которые сделали себе имя, заработали немалые деньги. Сотрудничать с ними можно было только за твёрдый серебряный рубль, который, если появлялся у меня на кармане, то почти сразу исчезал. Максимальное количество денег было всегда в обороте. Лишь только оставлял на беззаботную в материальном плане жизнь супруге Лизоньке с Петром. Правда, по чести, того, что зарабатывала Лиза на совместном с Эльзой Садовой, бывшей моей любовницей, а ныне верной женой главного архитектора Екатеринославской губернии, вполне хватало бы.

И вот тогда я и познакомился с Кузьмой Терентьевичем Садовниковым. Он и сам искал себе партнёров, чтобы вклиниться в текстильную промышленность. Купец показался мне хватким, деловым и, несмотря на то, что старообрядец, мыслящим прогрессивно. Если другие опасались создавать и участвовать в схемах работы по бартеру, то с Солдатенковым мы работали именно через обмен либо залог на будущие произведённые товары.

Схема весьма спорная и опасная. Мы заключали контракты с текстильными предприятиями, фрахтовали у них ещё не произведённые ткани, обеспечивая сделку ещё не произведёнными товарами на моих предприятиях. Да, пришлось немного, но переплачивать, иначе промышленники и купцы не шли ни на какие сделки, боясь малознакомых для себя схем.

В итоге сейчас мы имеем большое количество шерстяной и льняной ткани, готовится к запуску сразу две фабрики по пошиву одежды. Мы не собирались шить модную одежду, пока производственных мощностей у брендов «Две Лизы», «Ля франсе», на это хватает. Предполагалось наладить пошив военной амуниции.

— Ох же прогорим мы… — в очередной раз причитал купец.

— Выпейте водочки, пройдут тревоги. Нет времени уже сомневаться, — с раздражением в голосе сказал я.

Мы взяли некоторую паузу, в ходе которой я допил свой остывший кофе, купец налил и с большим удовольствием выпил стакан «Екатеринославки», водки, произведённой в Екатеринославе и привезённой в Петербург на пробу столичным жителям.

— Да, чтобы не забыть… — сказал я, наблюдая, с каким удовольствием