Время химер - Бернард Вербер

– Ну вот, дело пошло! – радуется Жереми. – Думаю, получится высвободить головку, но нельзя терять ни секунды, пуповина плохо легла и все усложняет.

Наконец-то появляется макушка. Акушер подсовывает под затылок младенца ладонь, Алиса тужится, он подхватывает ребенка.

Готово.

Почти синий ребенок еще не задышал. На глазах у Алисы врач массирует ему грудную клетку, а она, забыв о боли, думает об одном: лишь бы существо, с таким трудом покинувшее ее тело, выжило.

Не может быть, чтобы я не смогла подарить жизнь нормальному человеческому существу, после того как подарила ее искусственным путем трем химерам!

Новорожденный не дышит.

Симон хватает его и машинально делает то, что выучил когда-то на курсах первой помощи: зажимает младенцу ноздри, открывает ротик, прижимается к нему своим ртом и медленно дышит.

Легкие младенца раскрываются при первом вдохе, за первым следует второй. Раздается освобождающий крик, тут же сменяющийся плачем. Синеватая кожа младенца становится коричневой, потом светлеет добела, потом розовеет.

Из глаз Алисы катятся слезы, добираясь до уголков рта, на ее лице расцветает широкая улыбка.

– У вас дочь, – сообщает родителям Жереми.

Алиса берет свое дитя и прижимает к груди.

Расчувствовавшийся Симон обнимает их обеих.

– Было совсем не трудно. Надо только поднатужиться, просто никто меня не предупредил… – шутит Алиса.

Она утирает слезы счастья на лице своего спутника.

Потом она разглядывает дочь. Малышка – шатенка, в мать, но глазенки у нее светло-серые, как у отца.

– Назовем ее Офелией, «той, кто спасает», – предлагает новоиспеченная мама.

Крепко обнимая дочь, она не может оторвать взгляд от трех колыбелей, в которых спят три ребенка-гибрида: человека и летучей мыши, человека и крота, человека и дельфина.

– У меня чувство, что после апокалипсиса опять возрождается жизнь, – сообщает Симон.

Алиса облегченно вздыхает.

– Теперь, когда это произошло, осталось поспособствовать рождению всех остальных…

29

В следующие месяцы благодаря научному оборудованию из военной лаборатории и при помощи множества добровольцев, заинтересовавшихся проектом, на свет появились химеры второго поколения. Как и предполагала Алиса, их было ровно по 144 каждого вида, в общей сложности 432 новорожденных; вместе с тремя первенцами гибридов набирается теперь 435.

Сначала жители Новой Ибицы удивились, некоторые даже рассердились, но и их вскоре покорили эти необыкновенные малыши с очаровательными крылышками, плавниками и длинными резцами.

Франки оказался настоящим «отцом-наседкой». Он часами баюкает новорожденных и поит их из бутылочки.

– К ним так прикипаешь! – сознается он. – Прямо как к покемонам в былые времена!

– Видишь, Симон, – говорит Алиса, дающая бутылочку Офелии, – любой может измениться. Мы стали свидетелями метаморфозы у Франки. С некоторых пор он меньше курит и пьет…

– Меньше загорает, меньше кутит…

– Днями просиживает в яслях, рано ложится спать. Если так пойдет, то он найдет себе пару и заведет детей…

– Всему есть предел! – возмущенно отвечает Франки. – Не надо преувеличивать: я по-прежнему думаю, что жизнь в паре и моногамия – это тюрьма. Все равно что каждый день есть одно и то же.

– А если это черная икра? – дразнит его Алиса.

Франки разражается своим громовым смехом.

– Все равно мне порой хотелось бы пиццы! Послушайте, я диджей, бывший старший в Club Méditerranée, эпикуреец. Даже если у меня слабость к детишкам, семья не для меня. К тому же на мне 695 жителей Новой Ибицы, которые меня ценят, к чему мне довольствоваться одной женщиной? Мой идеал будущего совсем не такой. Нет, ни за что на свете!

Идут месяцы, атмосфера в Новой Ибице меняется. Праздники устраивают уже не так регулярно. Общий уровень децибел в подземелье снизился, нельзя же будить деточек. Множество добровольцев обоих полов, сменяя друг друга, возятся с гибридами, многие из них уже испытывают желание образовать пары и даже семьи.

Даже Тома, сначала враждебно настроенный к проекту, поселился с Маргаритой. Франки тоже отказался от своих холостяцких убеждений и завел традиционный роман с очаровательной молодой женщиной.

Алиса улыбается.

Сама я тоже изменилась. После родов, кажется, прошел мой эндометриоз. Я распрощалась с болями. Похоже, проклятию настал конец.

Рождение Офелии исцелило меня.

Детки-гибриды бойко растут, развиваются, весьма игривы. Они взаимодействуют друг с другом и с людьми. Улыбчивые и до всего любопытные.

Свежие, чистые. Еще не испорчены обществом людей. Сохранится ли эта чистота, когда они узнают, в какой мир угодили?

30

– …Так в считаные дни две трети человечества погибли от бомбежек и от последовавшего за ними радиоактивного заражения, – объясняет Алиса Каммерер.

Прошло пятнадцать лет.

В кинозале комплекса «Ле-Аль», превращенном в учебную аудиторию, все юные ученики слушают в некотором изумлении завершающую лекцию курса современной истории. Старшие среди них – подростки, но и остальные выглядят для своего возраста достаточно взросло. Таково, во всяком случае, мнение Алисы, вспоминающей себя в их возрасте.

– Поэтому мы живем здесь, под защитой толстого слоя земли, – говорит она в заключение.

Долгое молчание.

– Вопросы? – спрашивает Алиса, поправляя свою гавайскую блузку.

Перед ней курс из 559 учащихся: 435 гибридов, в том числе Гермес, Посейдон и Гадес, 123 человека, родившиеся после появления в общине двоих астронавтов, и ее дочь Офелия.

На всех специальные рубашки и куртки. Каждый учебный год портные Новой Ибицы придумывают для них особую одежду: куртку, позволяющую Ариэлям выпустить наружу крылья, футболки с просторными рукавами для ручищ Диггеров, широкая обувь для перепончатых ног Наутилусов.

– Почему не нашлось силы, чтобы уравновесить и сдержать воинственный порыв? – спрашивает Посейдон.

– Защитникам ценностей мира не хватило сил и влияния. Вспомните два варианта: путь страха и путь любви. Сильнейшим рычагом человеческих эмоций остается страх; это он позволил примату, чьи гены до сих пор сохранились в нас, спастись от опасностей и дожить до нынешних времен. Необходимо было бояться хищников, болезней, войны, стихии, без страха не было бы реакции. Правительства удерживали власть и добивались избрания, манипулируя массами при помощи страха. Страх позволял утверждать военные бюджеты. Ну а все это дорогущее оружие не могло бесконечно ржаветь на складах.

– А любовь? – тянет перепончатую руку Наутилус.

– Любовь – рычаг для гораздо более медленных перемен в мире. В предыдущем курсе мы с вами говорили о популярности книг, фильмов ужасов и сверхжестоких видеоигр. Почему? Потому, что они дают мгновенный сильный импульс, а еще потому, что мы обожаем сильные чувства, пускай даже негативные.

– Вы хотите сказать, что любовь вызывает слабые чувства? – спрашивает юный Ариэль.

– Если вам угрожают оружием, то вы больше не думаете, вы поспешно реагируете: либо уступаете, либо бросаетесь бежать, либо вступаете в бой. Все просто. А что происходит, когда вам предлагают поцелуй? Вы раздумываете, колеблетесь. Вас разрывают разные