Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева - Рудольф Константинович Баландин

разгневался и запретил впредь их тиражировать». Позже, когда Ежов направил Калинину представление о переименовании Москвы в Сталинодар, Сталин категорически высказался против.

Недруги явные и тайные

После 1927 года сталинцами был решительно взят курс на построение социализма в одной отдельно взятой стране. Ленин успел наметить эту проблему лишь пунктирно. Но в своем последнем публичном выступлении он высказался четко: «Будет из России нэповской Россия социалистическая!»

В 1928 году угроза восстановления капитализма в СССР была ослаблена. Но сразу же встал гораздо более сложный и трудный вопрос: как строить социализм? По какому плану?

Обстановка (как в мире, так и в стране) была особенно напряженной. Начался великий экономический кризис в капиталистических странах. Ряд буржуазных правительств намеревались выйти из него, развязав крупную войну. Жертвой предполагалось сделать СССР.

До антисоветской войны тогда дело не дошло, поскольку самый богатый империализм – американский – сделал ставку на программу президента Рузвельта и постарался использовать достижения Советского Союза в целях спасения капитализма (на основе экономического сотрудничества). Одновременно из-за океана шла щедрая финансовая подпитка германских фашистов.

«Гитлер – это война!» Так считали коммунисты и в Германии, и в СССР. Но как противостоять агрессору? Восстановленная к середине 1920-х годов промышленность была эффективна только для спокойной обстановки мирного времени. Но чтобы осуществить форсированную индустриализацию, надо иметь в достатке продукты питания и рабочую силу. И то и другое могла дать только реформированная на коллективистских принципах деревня.

Лидеры правых не хотели или не могли понять этого. Они стремились воспользоваться обострением обстановки для свержения Сталина и захвата власти. Была даже намечена кандидатура сталинского преемника: М.П. Томский. Однако победителем стал Сталин.

Тогда же произошел вооруженный конфликт на КВЖД. Части Красной Армии, руководимые Василием Константиновичем Блюхером, разгромили врага.

После победы на КВЖД Блюхер почти на 10 лет стал бессменным главкомом войск всего Дальнего Востока. Какая военная сила была сосредоточена под его командованием, свидетельствует хотя бы такой факт. В середине 1930-х годов на Дальнем Востоке находилось 2/3 всех танков Красной Армии.

Победа на КВЖД совпала с капитуляцией правых. А как же левая оппозиция? По словам историков А.И. Колпакиди и Е.А. Прудниковой: «Да, к 1930 году с легальной оппозицией было покончено, но начала оформляться куда более опасная оппозиция – нелегальная». Ее спектр был широк: от децистов, заранее создавших свои подпольные организации, до бывших сталинцев, по разным причинам разочаровавшихся в своем вожде. Основным ядром нелегальной оппозиции продолжали оставаться троцкисты.

Троцкистское подполье печатало и распространяло среди рабочих прокламации с обращениями и статьями своих лидеров. Троцкисты организовывали и возглавляли забастовки, которыми в то время часто завершался процесс заключения коллективных договоров на заводах.

Начиная с апреля 1928 года Троцкий за семь месяцев отправил из своей ссылки в Алма-Ате 550 телеграмм и 800 писем, получив около тысячи писем и 700 телеграмм (бóльшая часть их была от коллективов). «Деятельность троцкистов все более становилась уже не политической, а откровенно антиправительственной».

Сразу же после депортации Троцкого по всей стране начались массовые аресты оппозиционеров. В одной из троцкистских листовок сообщалось, что только в Москве было арестовано 200 человек. В других листовках назывались имена арестованных рабочих, содержалась информация о голодовке заключенных в Тобольской тюрьме (с летальным исходом).

Требования троцкистов были поддержаны на рабочих собраниях некоторых заводов Москвы и Московской области. И вновь сошлемся на хорошо информированных Колпакиди и Прудникову: «Троцкистское подполье в стране было многочисленно, хорошо организовано и неуловимо. Во главе его стояли старые революционеры с огромным опытом подпольной работы. Именно существование подполья во многом объясняло тот факт, что многие подвергались репрессиям за прошлую принадлежность к троцкистской оппозиции, даже при условии раскаяния и последующей честной работы. Сколько среди них было невиновных, а сколько подпольщиков, мы не узнаем, наверное, никогда».

Такова была судьба очень многих троцкистов. Но не всех. Как-то в конце 20-х в кабинете секретаря ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановича раздался телефонный звонок. С Киевского вокзала звонил его давний знакомый по Украине Никита Сергеевич Хрущев. Он пожаловался, что вынужден был уехать в Москву из-за частых напоминаний о его участии в троцкистской оппозиции 1923 и 1924 годов. Он просил Лазаря Моисеевича принять его.

Как позже свидетельствовал Каганович, Хрущев вошел в его кабинет измученный и голодный. Ему принесли из буфета бутерброды. Покончив с ними, Никита Сергеевич изложил свою просьбу: «…Он просил поддержки, – вспоминал Каганович, – для вступления в Промакадемию имени Сталина. «Я, – сказал он, – учился на рабфаке, но не кончил, взяли на партработу, а теперь вот очень хочу доучиться в Промакадемии. Меня могут на экзамене провалить, но я очень прошу Вашей помощи – дать мне льготу, я догоню»… И я, посоветовавшись с товарищами Куйбышевым и Молотовым, позвонил по телефону и просил принять товарища Хрущева в Промакадемию».

Учеба у Никиты Сергеевича шла туго. Он компенсировал это политической активностью. В Промакадемии шла борьба с «правыми», поставившими под свой контроль местную партячейку. А уж в политических сварах отстающий студент чувствовал себя как рыба в воде. Теперь он стал яростным сторонником победившего сталинского большинства. Тогда же он узнал, кто является мужем скромной и молчаливой Нади Аллилуевой. Хорошо играя роль простого рабочего парня, Хрущев сумел расположить Аллилуеву к себе! В один прекрасный вечер она пригласила Никиту Сергеевича в гости. Надин муж был дома. Однокурсник жены ему понравился. Так началась карьера будущего партийного вождя. Хрущев старался чаще бывать в заветной кремлевской квартире. Как писал он в своих мемуарах, в столовой Промакадемии ему постоянно не хватало, «а у Сталина всегда можно было хорошо поесть». Но главной целью Никиты Сергеевича было, конечно, не это. Он старался сделать хорошую карьеру и преуспел в этом.

Наступил трагический 1930 год. В стране начался голод. У многих приближенных к партийному руководству появилась возможность выдвинуться на высокие должности.

До сих пор полностью не выяснены причины многочисленных трагедий, бедствий и несчастий раскулачивания. На ком больше вины? На честных, но малограмотных азартных энтузиастах, кто привык действовать с революционной решительностью и жестокостью? Или на их ловко замаскированных, законспирированных врагах? А может быть, чрезмерно усердствовали партийные карьеристы? Или это были затаившиеся правые и левые оппозиционеры, компрометировавшие сталинцев и желавшие направить против них народный гнев.

Скорее всего, действовало сразу несколько неблагоприятных факторов. Конечно, не снимается вина и с центральных партийных органов, и прежде всего со Сталина. Но ее не следует преувеличивать. В сложившейся критической ситуации в очередной раз надо было из нескольких зол выбирать наименьшее, да так,