Хотеть не вредно! - Ольга Тартынская

Ашот заговорил о своем заветном еще по дороге в кино:

— Я полюбил тебя с первого взгляда, понимаешь? Я жить без тебя не могу! Хочу жениться на тебе и увезти в Ереван. Что скажешь?

С милой улыбочкой я ему ответила:

— Знаешь, я тебе не верю.

— Почему? — возопил мой смуглый рыцарь.

Надо сказать, говорил он с жутким акцентом. Придя в кинотеатр, мы сразу оказались в центре внимания. К нам присоединился приятель Ашота. Он взялся вдруг уговаривать меня выйти за Ашотика. Я смеялась:

— Да вы что, не понимаете: мне всего шестнадцать лет!

— Ну и что? — возражал новоявленный жених — Моя сестра вышла замуж в пятнадцать. У нас это нормально.

— Это у вас. А я хочу жить, у меня все впереди! Я в Москву уезжаю учиться.

Вокруг нас сгущалась атмосфера, и ребята это чувствовали. Однако они были настроены весьма воинственно. Несколько хмурых взглядов со стороны местных парней — и они готовы хвататься за кинжалы. Символически, конечно. Я застыла и потеряла интерес к интриге, когда увидела Бориса и Сашку. Они покупали билеты в кассе, затем прошлись совсем близко, нагло разглядывая моего визави. Ашот был готов наброситься на них, но я спокойно сказала:

— Это мои одноклассники, успокойся.

— Почему не подойдут, не поздороваются? — продолжал возмущаться армянин.

— Виделись сегодня в школе, — тускло ответила я.

К мальчишкам присоединились Марат и Гришка. Они остановились неподалеку от нас и откровенно следили за каждым нашим движением. Мне стало совсем неуютно от холодных и злых взглядов Бориса. По счастью, сеанс начинался, и все разбрелись по местам. Мальчишки сидели где-то на задних рядах, и, думаю, обзор у них был великолепный. Прошел киножурнал со скучнейшими "Новостями дня", Ашот слегка придвинулся ко мне. Я заметила, что расстояние между нами сократилось, но ничего не сказала. Когда же он обнаглел вконец и попытался положить руку мне на плечо, я сквозь зубы прошипела:

— Немедленно убери свою руку!

Он не смел ослушаться.

Показывали какой-то приключенческий фильм о литовском революционере. Ашот вел себя, как ребенок. Он очень эмоционально воспринимал происходящее на экране, с кавказским темпераментом. Все оглядывались на нас, а я смеялась.

После фильма приятель Ашота отправился в общагу, а я — домой. Ашот провожал меня, конечно. Всю дорогу за нами следовали мальчишки. Они нарочито громко разговаривали, выбирали темы с расчетом, что мы их слышим. Я злилась, но не снизошла до того, чтобы обернуться и сделать замечание. Дураки!

Ашот же гнул свою линию. Он продолжал умолять:

— Анна, поедем со мной! Я сойду с ума. Поедешь?

Я хохотала и твердо отвечала:

— Нет!

Мы пришли к моему дому, а мальчишкам пришлось идти дальше к себе. Наконец-то оторвались от преследования! Однако не обошлось без приключений. Неожиданно откуда-то из темного переулка выскочил мотоцикл со светящимися фарами и стремительно понесся к нам. Я едва успела дернуть Ашота к себе, иначе бы его снесло, как пушинку. Пока мотоцикл разворачивался, мы успели прижаться к забору, и он нас не задел, когда снова пронесся на бешеной скорости. Ашот рассвирепел. Он стал хватать с земли камни и швырять в мотоцикл. Я не могла разглядеть, кто сидел за рулем и за спиной водителя, но их было двое. Фары слепили нас, не давая рассмотреть лица. Сделав еще один вираж, мотоцикл умчался с дымом и треском. Вслед ему летели камни.

Я посмотрела на Ашота: его трясло от бешенства. Ах, так, подумала я. Ну, козлы вонючие! Я боялась отпускать Ашота, надо было переждать. Он увлек меня в наш садик, который в тот момент цвел черемухой и распространял одуряющий аромат. Всем известно, что от цветущей черемухи можно угореть. Видимо, со мной это и произошло. А может, мной руководило одно только опасное любопытство, не знаю. Или нас сблизила опасность? Ведь я не испытывала никакого влечения к молодому армяшечке, не была ни капли влюблена. Мы присели на скамейку, и Ашот привлек меня к себе. Я перестала сопротивляться. Конечно, это было любопытство: я ни с кем еще не обнималась и тем более не целовалась.

— Поцелуй… — услышала я его прерывистый шепот и тут же ощутила прикосновение влажных губ к моим сомкнутым губам.

Тут я на миг отрезвела: да как он смел? Нет, продолжения не будет. Однако Ашот не выпускал меня, он что-то страстно шептал на своем языке и громко вздыхал:

— Ах, Анна, Анна!

Мне стало жаль его. Вот она, погибельная жалость, как всегда, не вовремя. Я поймала себя на том, что глажу его черные волосы, лицо. Не знаю, показалось мне или нет, но в кустах что-то зашуршало. Я подскочила, как ошпаренная. Наспех попрощавшись, убежала домой. Потом полночи не могла уснуть, казнилась. Вот тебе и "поцелуй без любви"! Как низко я опустилась! Что там лесная история! Борис хотя бы люб мне, а этот? Ну да, конечно, красивый. Высокий, стройный, смуглый, черноглазый… Но это же не означает, что я тут же должна падать в его объятья?

На следующий день, перед тем, как идти на консультацию, я решила серьезно поговорить с навязчивым поклонником. "Грачи" рано принимались за работу. Я отозвала Ашота в сторону и ахнула: под правым глазом у него светился выразительный фингал. У меня пропало желание делать ему выговор.

— Кто это тебя? — спросила я.

— Не знаю, — буркнул пострадавший. — Но он тоже получил. Ай, как получил!

— Идиоты! — только и смогла я выговорить.

В школе меня ожидал еще один сюрприз: у Бориса на лбу зияла ссадина, залитая йодом.

— Дураки! — снова изрекла я и стала смотреть на Бориса и Сашку с презрением.

Однако мои старания пропали даром. Постепенно до меня доходил ужас случившегося: Борис больше не смотрит в мою сторону, будто меня в природе не существует! Да и Сашка как-то поохладел. Не пристает, не маячит перед глазами с понимающей улыбочкой. Только девчонки с большим любопытством расспрашивают меня об Ашоте, делятся впечатлениями, кому как он показался. Я леденела от чувства вины и ощущения краха всего, что строилось весь этот год.

Борис казался совершенно безразличным, я больше не ловила его серьезный или улыбчивый взгляд. Я опустилась до того, что по примеру Любки достала зеркальце и стала разглядывать милый профиль, не рискуя быть пойманной. Нет, он больше не смотрит… Ну и что! Подумаешь! Через несколько дней я уеду отсюда, и, может быть, мы никогда уже не встретимся. Так я утешала себя. Но слезы невольно набегали на глаза, и их приходилось скрывать от окружающих.

— Ты знаешь, он похож на Николя из фильма про Анжелику, — говорила Любка.

— Кто? — автоматически спросила я, думая о своем.

— Да твой армяшечка, кто же еще.