Госпожа моего сердца - Лаура Кинсейл

— Что ж, давайте двигаться дальше, — ответил по-английски нежный голос изнутри. — Я сумею успокоить Гринголета.

Такая быстрая капитуляция была для него крайне неожиданной, и поэтому он не смог остановиться и продолжил:

— Я ведь всего лишь забочусь о вашей безопасности, моя госпожа, — сказал он, словно собираясь спорить с ней.

Наружу появились ее пальцы. Но она не подняла материи и только сказала:

— Я полностью полагаюсь на тебя, Зеленый Рыцарь.

Он посмотрел на ее прекрасные изящные пальцы, затем перевел взгляд на свои бронированные рукавицы, лежащие на луке седла. Контраст поразил его и страшным образом взволновал. Тихим голосом, с трудом выговаривая слова, неожиданно для себя он пробормотал:

— Вы так прекрасны, моя госпожа. — Он посмотрел на поводья, которые сжимала его рука. — Мои чувства обжигают меня.

Как только он произнес все это, он испытал шок и страх от своей собственной смелости и наглости. Ее пальцы немедленно исчезли.

— Сэр, — ответила она равнодушным голосом. — Поверь, я не люблю таких грубиянов, как ты. Поучись, как надо вести себя у Аллегрето. А свои любовные речи оставь для своей кобылы.

Долгое время Рук ехал молча. В ушах у него отдавались звуки копыт его коня и слышались ее слова, которые она произнесла так холодно и безразлично. Затем на него нахлынуло раскаяние. Он сжал поводья в своем кулаке, большом и грубом, облаченным в серебристо-зеленый металл, покрытый грязью от его службы. Он был подавлен и чувствовал холод, стыд и желание.

— Я в вашем распоряжении, ваше высочество, — сказал он твердо и, пришпорив коня, поехал вперед.

Кара готовила постель для Меланты.

— Моя госпожа попробовала сегодня ракушки на завтрак?

Меланта, которая покрывала серебряной краской когти Гринголета, оторвалась от своего занятия и взглянула на нее.

— Нет. Сегодня утром у меня не было аппетита. Я подарила их нашему рыцарю.

Кара полностью выдала себя. Полностью. На какую-то, долю секунды ее лицо исказил ужас. Затем она снова овладела собой, но было уже слишком поздно, и они обе знали это. Кара окаменела.

Меланта улыбнулась.

— Ты предполагаешь, что он хорошо насладился ими?

— Моя госпожа…

У ее служанки почти полностью пропал голос.

— Ты очень глупая девушка, — нежно сказала Меланта. — Мне придется напустить на тебя Аллегрето.

Кара облизнула сухие губы.

— Моя сестра. — Теперь она могла только шептать. — Они схватили мою сестру. Риата.

— Тогда твоя сестра уже мертва, — сказала Меланта. — Теперь тебе надо заботиться о своей жизни.

— Моя госпожа, десять лет я служила вам верой и правдой.

Меланта усмехнулась.

— И после всего этого тебе понадобилась лишь секунда, чтобы изменить мне.

Она снова взялась за кисточку и аккуратно нанесла мазок.

— Да, я обязательно прикажу Аллегрето убить тебя. Но не сегодня. Я еще не решила когда. Но скоро. Ты так верно служила мне долгие годы. Поэтому я буду добра к тебе. Тебе не придется долго ожидать смерти.

Кара сидела возле нее на коленях, не отрывая взгляда от подушки, которую держала в руках. От страха у нее перехватило дыхание, и она всей грудью заглатывала воздух. Меланта помешала кисточкой в серебряной краске, а затем, как ни в чем ни бывало, продолжила свое дело.

— Ты, видно, очень любишь свою сестру, — сказала она мягко.

Теперь тело Кары дрожало. Она кивнула. В уголках ее глаз собирались слезинки, которые вдруг побежали по щекам.

— Такая любовь разрушительна, а проявив ее, ты погубила свою сестру. А теперь и сама погибнешь вслед за ней.

Руки Кары сжимались и разжимались. Неожиданно она посмотрела на Меланту.

— Вы — посланник сатаны. Вы и подобные вам, — прошипела она. — Что вы все знаете о настоящей любви?

— Конечно, ничего, — ответила Меланта и аккуратно нанесла еще один мазок серебром. — Я очень забочусь о том, чтобы ничего не узнать о настоящей любви.

Глава 7

Страх перед чумой у Аллегрето был так силен, что юноша впервые отказался от своего места рядом с Мелантой и предпочел расположиться недалеко от своего живого талисмана. При этом, он совсем по-детски, обнял одно из предплечий Рука. Что подумала его госпожа об этом предательстве, осталось неизвестным. Рук не видел ее. Как обычно, она покинула свой паланкин только после того, как был установлен ее шатер, чтобы переместиться из одной шелковой клетки в другую, стараясь не оставаться на виду.

Рук лежал в полумраке догорающего костра, глядел в пустоту бесконечного неба. Он с горечью подумал, что, пожалуй, переход Аллегрето из шатра к нему мог бы оказаться даже выгодным для него самого, если бы принцессе могли нравиться такие грубые люди, как он. Но ей такие люди не нравились. Аллегрето быстро заснул в своей голубой маске, сжимая по-прежнему предплечье Рука. Достаточно эффективная защита от него для своей госпожи.

Но той, вообще-то, и не требовалось никакой защиты.

Рук спал очень тихо. Ему снилось про чуму, про то, как он потерялся и не мог найти пути. От тяжелых сновидений его разбудил крик совы и волчьи завывания. Он поднял голову. Огонь совсем потух, и он нигде не видел признаков присутствия часового. Поднялся ветер, который разогнал туман. Судя по положению луны, можно было предположить, что сейчас три часа до рассвета. Пьер уже давно должен был разбудить его, чтобы они вместе вышли на караул в эти самые тяжелые предрассветные часы. Выругавшись про себя, Рук поднялся со своего нагретого места, сняв с себя руку Аллегрето.

Он приказал выставить двойной караул. Сейчас, в льющемся лунном свете, он мог хорошо разобрать все вокруг. Но часовых нигде не было. Весь отряд спал.

Он подошел к куче мехов, которые были накиданы на спящем Пьере, и слегка поддал ногой. Пьер не пошевелился. Рук нагнулся и откинул накидку. В нос ударил запах рвотных масс. Пьер лежал, ужасно выгнувшись. Его остекленевшие глаза вылезли из орбит, лицо было покрыто потом. Рук сглотнул слюну и положил накидку на место.

Он отвернулся и целую минуту стоял не двигаясь, жадно вдыхая свежий ветер. Сначала его охватил страх, что это и в самом деле была чума. Этот страх постоянно преследовал его — что все умрут, что он останется один и будет умирать последним…

Высоко в небе над ним висела луна, холодная и далекая. Он посмотрел на нее и постарался взять себя в руки.

Недалеко от него проснулся Аллегрето, который сразу же приподнялся и сел. Рук почувствовал, что юноша смотрит на него.

Неожиданно он вздрогнул и глубоко выдохнул.

Не чума. Это была не чума. Не тот запах.

Руку так много пришлось находиться совсем рядом с больными и умирающими от чумы, и их запах навсегда въелся в его память. А этот запах был совсем другим. Он имел какой-то сладковатый привкус. Он снова наклонился и теперь заметил то, что в первый раз не привлекло его внимания: на темной земле лежали скорлупки двух открытых ракушек.