Русские вопреки Путину - Константин Крылов

Братцы мои милые, дорогие. Дедушка-ветеран, конечно, нуждается в помощи и внимании. И если ему не хватает на батон (или пусть даже на стакан), то, конечно, да, конечно, да. Но вообще-то он воевал не за то, чтобы ему в старости купили батон. Он воевал за жизнь и свободу своего народа. И даже если его завалить батонами и залить водкой Кауфманн, ему все равно будет больно и гадко смотреть на то, что сейчас с нашим народом происходит. И хлебушка этого нашего он бы век не видел.

И какой же, вы меня спросите, из всего этого следует вывод?

Победа в Великой Отечественной – действительно великая и славная, и нет никаких причин от нее отказываться.

Отказываться можно делать под разным соусом. Например, с пеной у рта защищать права россиянского начальства на Победу – как наши охранители, государственники, лоялисты, защитники стабильности, борцы с оранжевыми, красными и зелеными революциями. Или, наоборот, яростно отрицать величие Победы, ее значение, самый факт ее, предаваясь историческому и национальному нигилизму, молиться Гитлеру, Наполеону, князю Курбскому или хану Батыю – как наши оппозиционеры, реакционеры, революционеры, недовольные, несогласные, независимые интеллектуалы и т. п. Или предаваться эстетизму и обсуждать колер знамен – таких тоже достаточно. Можно даже оказать какую-нибудь материальую и моральную помощь ветеранам, чтобы презирать тех, кто этого не сделал.

И все в чем-то правы, и у всех есть свои резоны и свои мозоли. И вся эта правота, которой жуй любым подходящим местом, решительно никому сейчас не нужна, кроме господ на трибуне.

Которых, в общем, все это устраивает – и наши восторги по поводу праздника, и наши неудовольствия по тому же поводу, и наши сморщенные носы, и даже наши добрые чувства.

Лишь бы никто не думал о том, как вернуть нашу землю себе. Землю, которую когда-то отстояли наши деды – и вовсе не для того, чтобы их внуки тихо и покорно вымерли, очистив место для замечательных народов, которые, что называется, себя сберегли.

Так что на 9 Мая я могу пожелать нам всем одного. Чтобы Победа была для нас не казенным мероприятием, не священной коровой, не поводом выпить, не поводом поругаться, не жупелом и не догмой – но руководством к действию.

Несколько слов о Голодоморе

Опубликовано на АПН 25 ноября 2008 года

На Украине празднуют очередную годовщину массового голода 1932–1933 годов, унесшего жизнь миллионов людей.

Я понимаю, в такой формулировке фраза царапает глаз. Куда удобнее было бы написать – «празднуют Голодомор». Это не вызывает вопросов. Потому что «Голодомор», в отличие от реального голода – идеологический конструкт, и связан он не со скорбями, а со своего рода победой. Чего над чем – сейчас и поговорим.

Начнем, впрочем, очень издалека, не с Голодомора, и даже не с Украины. И не с того, почему и зачем появился данный идеологический конструкт. Воздержимся пока и от его сравнения с другими такими же. Зададимся сначала кантовским вопросом – как возможны подобные конструкции? Не в моральном каком-нибудь смысле, а в чисто техническом. Типа, как возможен летательный аппарат тяжелее воздуха. Вроде бы абсурд, но птицы и самолеты летают.

Итак, с начала. Мы все более-менее привыкли к той мысли, что жизнь есть борьба. Такое мировоззрение, конечно, имеет свои минусы – но их куда меньше, чем у альтернативных точек зрения.

Это, в свою очередь, предполагает, что любое событие есть столкновение сил, кончающееся победой одних и поражением других. Разумеется, на практике все сложнее – можно победить в одном и проиграть в другом, можно победить сейчас и проиграть потом, можно впутаться в сложный клубок следствий, где черт ногу сломит. Но в целом – да, любое событие – это акт войны, и в нем есть победители и побежденные.

Однако победа и поражение не симметричны. Поражение – штука объективная. Тот, кого побили – тот потерпел ущерб, всегда настоящий. Иногда можно, конечно, внушить кому-то, что он уже проиграл, хотя он еще и не садился играть – но если он это принял, проигрыш тут же становится реальным: от проигравшего откусывают куски. А вот победа – штука более тонкая. Во-первых, победитель может и не понять, что он, в сущности, победил (а такое происходит чаще, чем мы думаем). Во-вторых, он может и не воспользоваться своей победой – или воспользоваться ею себе же во вред. Bo-третьих, победой может воспользоваться кто-то другой. В-четвертых, этих других может быть много: грызня хищников за уже убитую добычу – самое обычное дело… И так далее.

Выводы из этого следуют такие. Поражение, ущерб, несчастье – это реальность, данная нам в ощущениях. А вот победа, удача, успех – это вещи, которыми, во-первых, надо уметь воспользоваться, и, во-вторых, их нужно специально оформлять. То есть на победу нужно заявлять права, конструировать их и уметь удержать.

Это одна сторона. А есть и другая. Если уж мы воспринимаем любое событие как схватку, то любое поражение можно переоформить в чью-то победу. Даже если «на самом деле» никакого победителя, в сущности, не было.

Возьмем крайний пример. На человека упал… ну, скажем, метеорит. Человек, понятное дело, погиб. Вроде бы все. «Никто не виноват».

Ан нееееет. Допустим, у человека были недоброжелатели – а они есть у всех. Для начала они просто порадуются. Потом начнут всем рассказывать о том, что покойник, поссорившись с ними, сильно разгневал Господа (или испортил карму, если дело происходит в древней Индии или в современной Европе, где в карму тоже верят), и получил наказание свыше. «На наших врагов ополчилось само Небо» – а что, сильная позиция. Далее, ситуация мифологизируется: сочиняется легенда, что жертва метеорита как раз в этот самый момент готовилась сделать что-то очень, очень, очень плохое, причем не против этих людей, а против мира и человечества в целом, и только метеорит ему помешал осуществить свой ужасный замысел. А небесный камень вносится в местный храм и делается предметом поклонения… Можно сыграть, впрочем, и наоборот – можно обвинить в падении метеорита какого-нибудь «злого колдуна, предающегося чернокнижию», и в качестве такового выставить врагов умершего. И расправиться с ними, или стрясти с них какую-то компенсацию. Тоже хорошо.

Если кто-то думает, что я безбожно преувеличиваю и в реальности такого не бывает, рекомендую почитать, например, писания некоторых товарищей о причинах смерти… ну, хотя бы Сталина. Эту честь – стать причиной гибели сего ужасного тирана – оспаривают друг у друга самые разные силы. Я даже читал версию неких хасидов, которые на голубом глазу учили, что «страшный враг еврейского народа» помер после их молитвы… И это, заметьте, после всех прочих версий об убийстве Сталина самыми разными силами, начиная от товарищей-коммунистов и кончая туманным Альбионом (да, и им тоже). Тональность построений тоже менялась – от восхваления до проклятий.

Теперь пример посложнее. Допустим, человека действительно убили. Сколько тут открывается возможностей! Даже если убийца известен, всегда можно в этом усомниться. Далее, убийце можно приписать «работу на другого» – и, ежели свезет, найти тому доказательства. С другой стороны, можно найти причины объявить это убийство благим делом и поставить его в заслугу кому-нибудь или чему-нибудь… Возможностей море.

Вывод. Любое несчастье, особенно реальное, всегда можно представить как чью-то победу. А уж с победой можно делать самые разные вещи, поскольку она – конструкт.

Например, победу можно переписать на себя. Например, победив победителя. Как известно, победителю дракона достаются его сокровища. Тот, кто победил какого-нибудь дракона, как правило, тоже претендует на всяческие сокровища. Причем дракон может быть дутый, резиновый, а сокровища – вполне реальными.

Вот пример с братской Украины – будем все-таки держаться ближе к теме. Одним из главных обвинений в адрес «режима Кучным» было – «они убили Гонгадзе». Помните сорвиголову Гонгадзе, как трясли ею лютые майданщики? За «Гонгадзе» готовы были порвать.

Ну, режим пал, Кучма изгнан, Украина обрела счастье. Кто убил Гонгадзе, так и осталось тайной, покрытой мраком. Зато – обратите внимание – сколько победителей и выгодополучателей.

Россия, впрочем, в этом деле была первой. Ежели кто забыл – напомню Таджикскую Девочку, убиенную злобными русскими националистами. Впоследствии выяснилось, кто и почему ее, хорошую, убил – но огромная страна неделю стояла на ушах и обливалась слезами, выла и стенала, а кремлядь, запустившая девочку в раскрутку, под шумок провернула много вкусных делишек, в частности – уконтропупила одну политическую партию и принялась за раскрутку «антифашистской» истерии. Теперь борьба с «русским фашизмом» стала мейнстримом. Сейчас мы все кушаем да кушаем волчьи ягодки с того кустика, который был посажен на могилке Таджикской Девочки.