Куриный бульон для души. Сила благодарности. 101 история о том, как благодарность меняет жизнь - Эми Ньюмарк

Церемония получилась идеальной – было много смеха и несколько трогательных моментов. Пастор сообщил, что для того, чтобы образумить убежденного холостяка, потребовалась автомобильная авария. После того как грузовик перевернулся на заледенелом участке дороги и жених повис, зацепившись за ремень безопасности, у него хватило сил лишь на то, чтобы произнести имя своей настоящей любви – Вики. Иногда жизнь в буквальном смысле бьет нас по голове, чтобы заставить проснуться.

Поздно вечером я бродила по дому, не в силах успокоиться. В спальне я долго смотрела, как спит мой муж, и думала, какое это все-таки счастье – засыпать и просыпаться вместе.

Потом проскользнула в комнату сыновей: один из них храпел во сне, другой поднял голову, как только я открыла дверь. То же самое он делал, когда был совсем маленьким.

Я присела у изножья двухъярусной кровати и подоткнула под своих мальчиков одеяла. И снова заплакала.

Жизнь не всегда складывается гладко. И свадьбы, и похороны нужны для того, чтобы напомнить, настолько мимолетными могут быть наши благословения. Мы должны дорожить тем, что имеем. Пока у нас есть такая возможность.

Гвен Дайе

Путь к прощению

Простить – значит заново открыть для себя тот светлый путь умиротворения, который, как вам казалось, у вас забрали, когда предали.

Додинский

Будучи единственным ребенком разъехавшихся, а после разведенных родителей, я не понимала, где находится мое место. Я жила во взрослом мире, где мечты были утеряны, а будущее было неопределенным. Мои родители страдали, переезжали, меняли работу, боролись и пытались исцелиться.

И вот начиная с шести лет я держалась за протянутую руку каждого из них. На протяжении многих лет я была сбита с толку почти по поводу всего: кто, что, когда, почему и как. Никто не мог дать мне объяснения, которое имело бы смысл.

Однако была одна вещь, по поводу которой у меня не возникало сомнений: неприятные люди. И самым неприятным среди них был мой дедушка. Он был жесток и к другим людям, не только ко мне. Он взрывался от ярости, если я была слишком громкой в один день или слишком молчаливой в другой. Я никак не могла одержать победу. Он говорил мне сидеть, стоять, быть спокойной или приказывал уйти, когда мне были больше не рады.

Однажды летним вечером, когда мне было 13 лет, у нас был официальный «взрослый» ужин в доме моего дедушки. Поскольку я была единственной внучкой, меня пригласили наравне с моими 7 тетями, дядями и дедушкой. Это означало, что мы все сидели за большим обеденным столом, слушая, что говорит мой дедушка. Ему было совершенно неинтересно, что хотят сказать остальные гости. Когда кто-то начинал говорить, он мог в любой момент прервать человека, посчитав, что этого достаточно. Даже в 13 лет я уже знала и понимала, что подобные семейные ужины наводили ужас на каждого.

Я была пухлым подростком – еда приносила мне утешение в моменты грусти, а грустно мне было очень часто. Тогда я еще не понимала, что мой дедушка не знал, что такое уважительное отношение к женщинам с избыточным весом, к чему я, видимо, и шла. Все остальные женщины за столом были очень худыми, а я была исключением, следовательно – находилась в опасности.

К концу ужина моя тетя принесла десерт – тарелку печенья с шоколадной крошкой – и поставила ее на стол прямо передо мной. Мой дедушка сменил тему разговора, тут же забыв, о чем говорил до этого: «Ради бога, не ставь печенье перед ней! Она же съест всю чертову тарелку!» Все повернулись и посмотрели на меня. Я была готова разрыдаться, поэтому, быстро попросив прощения (никто не мог встать из-за стола без разрешения дедушки), вылетела из комнаты. Убегая, я слышала, как отец пытался защитить меня: «Папа, она еще растет! Это просто детская припухлость».

Долгие годы я держала в себе эту обиду по отношению к деду, никогда не упуская возможности сказать про него что-то плохое, если речь вдруг заходила о нем. Затем, когда я училась в колледже, он умер. Помню, как вскоре после этого я рассказывала отцу по телефону одну из многочисленных историй о его безжалостности. Вновь выслушав мои очередные жалобы на дедушку, папа сказал: «Гвен, постарайся простить его. Ты понимаешь, сколько энергии ты тратишь на то, чтобы злиться? Оно того не стоит».

Эти слова стали для меня настоящим шоком, ведь мой отец страдал гораздо, гораздо больше от него, чем я. Он переживал физическое и психологическое насилие.

Мне понадобилось пять лет, чтобы воплотить слова моего отца в реальность. Принять их, а затем позволить им преобразить меня, чтобы применить их к своим эмоциям. Чтобы простить моего дедушку, мне потребовалось много практики, напоминаний, рефлексии над своими чувствами и приведения их в порядок.

Наконец однажды это случилось. Когда я в очередной раз подумала о своем дедушке, то не почувствовала и капли злости. Впервые в жизни, думая о нем, я ощущала себя свободной… и испытывала благодарность.

Мой дедушка был первым человеком, которого я смогла простить, и как это часто бывает, первый раз – самый трудный. С тех пор мне пришлось простить еще много людей, и я так благодарна, что теперь знаю, как это делать. Сейчас я скорее склоняюсь к тому, что часть семейного наследия моего отца – это не жестокость, которую я помню, а урок, который научил меня прощать и испытывать благодарность.

Лоррейн Каннистра

Мои безграничные возможности

В жизни много всего такого, что гораздо хуже отсутствия рук и ног. Страх – одна из таких позиций.

Ник Вуйчич

Хорошо помню один день. Дело было в 1990 году, в кабинете директора отдела по работе со студентами-инвалидами нашего колледжа. Я тогда собиралась поступать в магистратуру и уже рассматривала конкретную программу, однако все еще не была до конца уверена, что она полностью отражает мою страсть. Мне хотелось работать с людьми с ограниченными возможностями – по моему мнению, это могло стать отличным способом разобраться в том числе и с собственными проблемами.

И вот после того, как я задала несколько довольно умных вопросов, директор вдруг произнес: «Я не думаю, что вы когда-нибудь найдете работу, Лоррейн. Впрочем, не теряйте надежды: вы инвалид, к тому же женщина. Возможно, кто-нибудь над вами сжалится».

Что?

Большую часть своей жизни я провела, пытаясь доказать, что могу делать