Носки - Анатолий Крашенинников

— Необходимо полагать, — произнесла она. — Вы молодец, — она поднялась, поправив свой медицинский халат, и в этот самый момент в палату втекла тень чёрного человека, и через мгновение сам этот человек материализовался прямо перед моей койкой, совсем близко к Надежде, отчего она дёрнулась и выбежала из палаты.

— Ну, куда же вы, барышня? — сказал он ей вслед с искусственной улыбкой.

— Здравствуй, писатель. Как дела? — спросил он меня.

— Ну, знаете. С переменным эффектом, — ответил я.

— А я, собственно, к вам, — сказал чёрный человек. — До меня дошла информация, что вы снова отправлялись в зону боевых действий, только вчера выписавшись из госпиталя. Мне вот интересно, что вы там делали вообще? — добавил он.

— Ну, вообще-то он Воробья нашёл, — сказал Илья.

— А я вас не спрашивал, — ответил чёрный человек. — Откуда товарищ писатель знал, где находится Воробьёв? — спросил он.

— Так он сон видел, — ответил за меня Илья.

— Опять по новой. Узнаю вас, ребята, — захохотал чёрный человек. — Разъезжает по фронту, понимаешь, занимается, непонятно чем. Секту тут устроил в госпитале. А вы его здесь все покрываете, — он обвел взглядом палату. — Ну, так что, писатель? — чёрный человек присел возле моей койки.

— Что? — спросил я.

— Пойдём, поговорим, — сказал тихо этот странный человек и, увидев мою реакцию, встал и пошёл на выход.

Я поднялся, обул тапки и вышел за ним.

— Давай отойдём, — сказал чёрный человек, направив меня к окну в коридоре.

— Я вынужден всё разузнать. Это моя работа. Но я хотел сказать тебе о другом. Помнишь, я забрал одну пару тех носков на экспертизу? — тихо проговорил он. — Так вот. Никакой экспертизы не было. Я взял их для своего сына. У него была очень сложная операция, положительный исход которой изначально был под вопросом… — добавил он, глядя в окно и слегка постукивая пальцем по стеклу.

— Ты всё-таки был прав, писатель. Они действительно волшебные. Я одел их на него, и операция прошла успешно, — раскрасневшись, сказал прежде бледный чёрный человек.

— Я рад, что и вы, наконец, поверили, — сказал я.

— Поверил, — ответил он. — Как не поверить, когда висело всё на ниточке, точнее, на волоске, — добавил он. — Ты вот что, писатель, я знаю, что ты говоришь правду, вот только чудеса всегда под запретом. Точнее, официально их не существует, — развел руками чёрный человек.

— Ну, вы же верите теперь? — спросил я.

— Верю. Но оформить это всё надо как-то иначе. А то мы с тобой загремим в одну палату совершенно иного заведения, — ответил он.

— Здесь весь госпиталь — верующие, — сказал я.

— Да, но я веду расследование и не могу уверовать официально, — он усмехнулся. — Как всё-таки ты нашёл его? — посмотрел он на меня. — Неужели, правда сон?

— Да. Сон, — ответил я.

— Спасибо тебе, — сказал чёрный человек и протянул руку.

Я пожал её, а он, кивнув, отстранился и ушёл. И тень, лежавшая под ним, как собачонка, неспешно поплелась следом и только перед коридорным проёмом скользнула вперёд и исчезла в темноте неподсвеченного коридорного перехода.

Ещё минуту я стоял, иступлёно глядя в темноту перехода, где исчез чёрный человек, словно бы его никогда и не было. Его откровение сделало его другим, и казалось, что прежним он уже не будет никогда. Даже было ощущение, что оно сделало другим и меня. Видимо, когда ты открываешься чудесам, чудеса открываются для тебя и проявляются в твоей собственной судьбе. Такая простая истина.

Я ещё постоял немного в прохладном коридоре, слегка присев на подоконник, уставившись куда-то в пол.

— Вы ли это, писатель? — сказал кто-то в хороших ботинках, зашедший в поле зрения моего безразличного взгляда на пол.

Я поднял с пола свой взгляд и увидел главврача.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравия желаю, Александр Сергеевич! — ответил я.

— Значит, нашли всё-таки. Я, честно говоря, хоть и надеялся на то, что вы найдёте, но всё-таки серьёзно опасался за вас.

— Как он? — спросил я.

— Да, знаете, даже в себя пришёл ненадолго. Спрашивал про остальных, — ответил врач. — Но пока ещё слишком слаб. Вы его практически с того света вытащили, — добавил он.

— Я очень рад, — улыбнулся я.

— Удивительный вы всё-таки человек. На первый взгляд, ну, чудак-чудаком. Кто в наше время может так доверяться снам или каким-то фантазиям? Я в первый раз вижу человека, совершенно невозмутимо живущего в мире грёз и фантазий. В какой-то сказке. Но главное, что сказка не просто в вашем сознании, она поселилась здесь. За это вам отдельное спасибо. Многие увидели чудо и что ни наесть, уверовали в него, — сказал врач.

— Благодарю за добрые слова! — ответил я и протянул руку.

— Отдохните сегодня ещё. Пальцы вам обработали регенерирующей мазью. Ну, а завтра можете быть свободны. Думаю, что больше вас задерживать я не смею. Ибо мало ли чего ещё приключится, и снова попадёте в какую-нибудь историю. Я хочу, чтобы теперь вы отыскали и её. Ту кудесницу, — сказал он, улыбнувшись, и пожав мою руку, пошёл по делам.

Я улыбнулся в ответ и вернулся в палату.

Только я вошёл, меня встретили, как первого космонавта. Повыскакивали со своих коек и чуть ли не обниматься.

— Эй, да вы чего? — спросил я их всех.

— Чего, чего… Сам погляди! — сказал Мироныч.

— Куда глядеть-то? — непонимающе спросил я.

— А вот на этих двух хлопчиков, — засмеялся Мироныч, указывая на двоих мужичков, которых раньше я как-то не замечал.

— Что, не узнал, что ли? — засмеялся Адриано. — Это ж наш погорелец, — сказал он.

И в действительности, я не смог его узнать лишь от того, что прежде у него было забинтовано лицо. А теперь оно хоть и было красным, но, очевидно, быстро заживало. Второй солдат уже не страдал жуткими болями и даже улыбался.

Он схватил меня за руку, когда я подошёл ближе, и сказал:

— Спасибо тебе, писатель! Уже практически отпустило.

— Да, я-то чего, ребята. Не я вязал эти носки, — произнёс я от скромности.

— Найди её обязательно! — сказал Адриано.

— Я обязательно найду её. Мне кажется, меня притянет к ней, как магнитом. Тогда-то я и узнаю, какая она, — ответил я.

— Ой, завидую тебе, писатель, — проговорил Бережной.

— Да подожди завидовать. Он ещё не нашёл её, — сказал Адриано.

— Да я не об этом… — сказал Бережной.

— А о чём же? — спросил Адриано.

— Не о том ли, Бережной, как писатель наш живёт? Всё по какому-то наитию у него. Чувство его влечёт какое-то необыкновенное. Не знает её, а мечтает о ней, — сказал Мироныч.

— Да, именно об этом и я хотел сказать, — произнёс Бережной, положив ладони на колени, как какая-то бабушка и также «по-бабушкински» тяжёло вздохнул…

— Завтра уезжаем, — сказал Илья. — Я всё узнал, — добавил он тут же.

— Хорошо, — ответил я.

— Даже не знаю, ребята,