Кошмар в августе - Дельвиг Полина Александровна

— А чего это она к тебе ходит? — не удержалась от вопроса Даша.

— Надеется на чудо, наверное.

— На какое?

— Слушай, Рыжая, я очень устала, а мне еще надо много что сделать, давай перенесем все разговоры на завтра. И постарайся больше меня не тревожить. Лучше займись делом.

— Что значит — займись делом? — недовольно осведомилась Даша. — Я все дела уже закончила. Рыб отравил Валикбеев, других идей у меня нет и не будет.

— А ты все-таки постарайся.

— Что? Родить другие идеи?

— Получить доказательства.

— Слушай, Юль, — Даша старалась быть терпеливой, — ты всегда была разумным человеком. Даже слишком разумным. Но сейчас, извини, в твоих мозгах что-то разладилось. Я, кажется, тебе все популярно объяснила: ни Пантелеев, ни Истомин не изъявили желания попасть в квартиру в твое отсутствие, Истомин хотел купить мальков, но это и понятно, Пантелеев же вообще не проявил к рыбам никакого интереса. Из троих один только Валик-беев вел себя неадекватно. Под надуманным предлогом он хотел проникнуть в твой дом, потом резко передумал, теперь уже ясно почему... Чего тебе еще нужно?

— Доказательств. Надежных, стопроцентных доказательств.

— Зачем? — Даша прищурилась. — В суд на него подашь?

— Нет.

— Пристрелишь?

— Не говори глупости.

— Тогда какого черта...

— Выражайся прилично, — оборвала ее Паэгле, — и постарайся уяснить одну простую вещь: я плачу — я выставляю требования. Когда будет наоборот, тогда и будешь качать права.

Даша смотрела на бывшую одноклассницу тяжелым взглядом. То, что легко прощалось в школе, становилось абсолютно недопустимым в зрелом возрасте. И человеку с высшим образованием следовало бы об этом знать.

— Знаешь что, Юля, — раздельно произнесла она, — иди-ка ты в жопу. И деньги свои можешь засунуть туда же. Я прилетела только потому, что хотела помочь, а ты ведешь себя, как обыкновенная свинья.

Громко хлопнув дверью, она отправилась в свой чулан собирать вещи.

Глава 17

1

Машина медленно тащилась в пробке на Садовом. Даша тупо смотрела в окно, она была просто убита. Нет, ей не было жалко потраченного времени и уж тем более денег, в самое сердце ее ранила человеческая неблагодарность. Пусть для Паэгле она никогда не была подругой, но все-таки человеком, с которым бок о бок прошли десять не самых плохих лет жизни... Ведь она приехала по первому зову, а с ней обошлись, словно с мусорным ведром. Как можно так поступать? Едва сдерживая слезы, Даша упивалась обидой, ей было ужасно жалко себя. Обида переживалась тем острее, что ее давно уже никто не обижал: в Праге она вела уединенный образ жизни — ни друзей, ни любовников у нее не было, следовательно, и обижать было некому, а немногочисленные знакомые в основном были людьми спокойными, солидными, и встречались они только для того, чтобы сходить в театр или в ресторан, и никаких претензий, разумеется, при этом друг к другу не предъявляли.

Достав бумажный платок, Даша промокнула глаза. Две черные капли медленно расплывались на белой поверхности. «Мои слезы черны от горя», — подумала она, и тут же ее передернуло: мысль за версту отдавала декадансом, к слезам, пусть и черным, примешивалось раздражающее чувство неловкости — что ни говори, а Юлькино хамство в немалой степени было спровоцировано ее собственной неадекватностью. Она уже готова была часть ответственности взвалить на себя, но губы упрямо сжались: да, возможно, следствие проведено не лучшим образом, однако это все равно не значит, что об нее можно вытирать ноги.

Такси тем временем окончательно увязло в пробке. Прогорклый воздух московского асфальта бессильно дрожал, лишая веры, надежды и последних капель кислорода. Сквозь пыльное окно Даша тоскливо взирала на таких же, как и она, несчастных, безнадежно окольцованных Садовым кольцом.

«И чего Юльке еще было надо? — продолжала она в мыслях бесконечный диалог с самой собой. — Да, следствие проведено не идеально, но всегда важен в первую очередь результат — преступник выявлен. Так зачем же зря нервы трепать и себе, и людям?..» Конечно, Паэгле можно записать в холодные, бессердечные эгоисты, только это все равно не объясняло того ослиного упорства, с которым та пыталась докопаться до истины. Зачем нужны стопроцентные доказательства, если с преступником и сделать-то ничего нельзя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Духота в салоне не давала сосредоточиться, хотя на чем тут сосредоточиваться... Холодными пальцами Даша сжала виски. Проклятие какое-то...

— Девушка, может, вы на метро пересядете? Быстрее получится. А?

Она не сразу поняла, что водитель обращается именно к ней.

— Простите?..

— Я говорю, вы на метро быстрее доедете, смотрите, что перед нами творится...

Картина и в самом деле удручала: десятки, сотни машин, автобусов, грузовиков плавились в сизом дыму, а они еще не преодолели и десятой части пути.

— Наверное, вы правы. — Даша достала деньги и протянула водителю. — Если и не быстрее, то по крайней мере там прохладнее. Вам счастливо выбраться.

2

Погруженная в невеселые размышления, с сумкой наперевес, Даша брела по тротуару, не замечая ни прекрасной погоды, ни окружающих. Нет, наверное, не права она. Ведь Юлька с самого начала поставила четкие условия, все разложила по полкам, претензий своих не скрывала... Сама же она мало того что вела себя как бог на душу положит, так по большому счету и работу не выполнила, отделалась каким-то невнятным умозаключением.

Сумка врезалась в плечо и с каждым шагом весила все больше. «...А может, плюнуть на гордость, вернуться и доделать то, за что взялась?» Легко сказать — вернуться! Только как это сделать после прощальной сцены, которую она устроила?..

Неожиданно Даша заметила, что за ней явно следит какая-то машина. Водитель ехал вдоль тротуара демонстративно медленно, почти не скрывая своего интереса. На мгновенье Даша замешкалась, но потом, высоко вздернув голову, ускорила шаг, показывая, что никого бояться не намерена. Водитель не отставал. Тогда, перекинув сумку на другое плечо, преследуемая сделала резкий разворот и свернула в переулок. С трудом, но таинственному автомобилю удалось повторить маневр. Даша уже собралась было нырнуть в более темный и узкий проулок, как послышался веселый окрик:

— Девушка! Девушка, что же вы на меня внимания не обращаете?

«Совсем народ совесть потерял! — Ореховые глаза нервно выискивали милиционера или мужчину покрепче. — Уже средь бела дня на хорошеньких женщин набрасываются».

— Дарья, да подождите же...

Ноги невольно замедлили ход. Чуть подумав, Даша обернулась. Из черного «Пежо» вышел высокий темноволосый мужчина в широком свитере и направился прямо к ней.

— Артем? — она удивленно улыбнулась. — А я-то думаю, кто же это так надрывается.

— У вас поразительная нервная система. — Истомин взял Дашину руку и поцеловал, легко, по-дружески, без намека на интимность. — Оборачивались все, кроме вас.

— Так уж и все! — Она автоматически выпрямила спину и поправила ремешок сумки.

Первоначальное удивление от случайной встречи понемногу проходило — а случайна ли она?

— Ну, почти все. Куда путь держите? Давайте я вас подвезу.

— Да мне тут недалеко. — Директор зоомагазина опять поймал ее врасплох. — Пять минут пешком, ерунда...

Истомин невольно покосился на внушительную дорожную сумку.

— В химчистку?

— Ну да, что-то вроде этого, — промямлила Даша, стараясь не смотреть в глаза собеседнику. Одновременно она пыталась понять, каким образом Истомин вообще здесь появился. Неужели он следил за ней? — Химчистка, прачечная, туда, сюда...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тем более. Садитесь. — Артем открыл дверцу пассажирского сиденья и почти насильно усадил ее в машину. — Вы так грыжу заработаете. Так куда вам? — спросил он, заводя двигатель.

— А знаете что, — тут Даша сделала вид, что задумалась, — химчистка может и подождать. Давайте лучше где-нибудь перекусим.