Спасай и женись - Саша Майская

— Но почему, господи…

— Потому что Эдик нездоров на голову. Ему гораздо больше радости приносит мысль о том, что он у нас некто вроде Человека-паука: для всех хлюпик, а на самом деле — ого-го. В принципе, возможно, это и не сыграло бы роковой роли в жизни Эдика, но у него есть и настоящая слабость.

Лиза покраснела, вспомнив потные руки Эдика на своей обнаженной груди. Волков мимоходом погладил ее по руке и продолжал:

— Эдик играет на бегах. Да-да, давно и азартно. И около года назад он проигрался в пух, занял и снова проигрался, поэтому деньги ему понадобились срочно и большие. Именно в этот момент его и нашел Полянский.

Игорь Васильевич с ужасом воззрился на сине-багровое нечто в костюме Эдика, внесенное в кабинет Валерой. Нечто разлепило два вареника, бывшие, очевидно, его ртом, и просипело:

— Мне очень жаль, Игорь Васильевич. Я не хотел обижать Лизу. Я убил бы ее нежно…

Лиза спряталась за Волкова. Тот продолжал:

— Собственно, дальше остались детали. Эдик уехал с фуршета, разговаривая за рулем по мобильному, это встревожило Валерку. Я случайно увидел его лицо, когда он ушел от нас и заходил в лифт — очень злое, надо сказать, и безумное лицо. Пошлые «лошадки» в разговоре про ипподром — и «паддок» в объяснении для Ляли… Он прокололся на мелочах, потому что на мелочах обычно и прокалываются. По ним Эдика заподозрили, стали прослушивать его телефонные переговоры. Когда возник некий Дервиш, на ум пришел Полянский с его работой в Азии. После этого вся афера стала совершенно очевидной. Валера с пацанами занялись планом перехвата, Заяц качал информацию, я сводил воедино…

Игорь Васильевич ошеломленно посмотрел на Волкова:

— Но ведь это же огромный объем работы! У тебя было всего три дня…

— У меня было целых три дня. И профессионалы рядом. В одиночку я бы не справился.

Лиза прижала ладонь к губам, не сводя глаз с Волкова.

— Значит, я, идиотка, думала, что это мои подставные похитители, а на самом деле… на самом деле ты сам с самого начала решил подставиться? Чтобы Валерка смог их всех повязать? И для этого подставил меня?

Волынский неожиданно резко прервал ее.

— Нет, Лиза. Подставил тебя я. Как идиот, пошел на поводу у афериста и дал добровольное согласие на то, чтобы похитили мою родную дочь. А Жора… Жора оставался с тобой до конца. Как я и просил его, он стал твоей Тенью.

Лиза перевела изумрудный взгляд на Волкова.

— Волков… А если бы Валерка опоздал? Или перепутал бы что-нибудь?

Валерка при этих словах смущенно заерзал, а невозмутимый Заяц отвесил ему незаметного, но чувствительного леща. Волков не обратил на них никакого внимания. Он смотрел только на Лизу. Голос его был тих и совершенно спокоен.

— Тогда я убил бы их всех и не позволил бы прикоснуться к тебе даже пальцем. Прости, что Эдик…

— Не надо, Волков, не напоминай. Папа!

Что она хотела сказать, так и осталось невыясненным. Важно то, что Лиза шагнула к столу отца, оказавшись на линии огня, между Волковым, Полянским, Валеркой и остальными ребятами. И Полянский не преминул этим воспользоваться.

Гибкий и стремительный, словно змея, он метнулся вперед с дивана, обхватил Лизу одной рукой за шею, другой молниеносно выхватил у растерявшегося Валерки пистолет. Волков даже не пошевелился, но в голосе его прозвучал металл.

— Полянский, выпусти ее. Все равно ничего не выйдет. Ты проиграл. Возможно, твой фарт сегодня именно в том, чтобы ее выпустить.

Полянский рассмеялся совершенно безумным смехом.

— А если мне сегодня наплевать на мой фарт и вообще на все на свете? А, Волков? Если мною сейчас движет только оскорбленное самолюбие, желание отомстить всему миру?

— Отпусти девушку.

— Нет, Волков, не отпущу. Потому что прекрасно знаю то, о чем ты подзабыл: у всего на свете есть цена. В том числе и у твоей честности, силы воли, выдержки и профессионализма. Цена им — вот эта девчонка с фингалом. Достаточно мне чуть посильнее сдавить эту шейку — и твоя сила воли вкупе с профессионализмом полетит в тартарары.

— Полянский, отпусти ее.

— Нет, и даже не потому, что я обиделся. Простой расчет. Я сейчас уйду вместе с ней и подожду за забором, пока Игорь Васильевич отдаст мне камешки. Потом я отъеду вместе с ней подальше и выпущу ее из машины. Я это сделаю — но могу и погорячиться. Например, случайно убить ее.

Волков шагнул вперед, Лиза взвыла. Волков замер. Полянский улыбнулся. В этот момент Игорь Васильевич Волынский выкрикнул:

— Господи, да возьмите же вы их, прямо сейчас и возьмите, только отпустите мою дочь!

Быстрым движением Полянский схватил протянутый чемодан, потом резко толкнул Лизу в сторону охраны, вскинул пистолет, целясь в Волкова…

Лиза с диким воплем «Жора!» метнулась наперерез… Палец Полянского уже дрогнул на курке… Волков успел поймать Лизу на руки и резко повернуться к Полянскому спиной, прикрывая Лизу от пули всем своим телом… И выстрел все-таки грянул…

13

Было сомнительно и щекотливо, было сумбурно и напряженно, болезненно и невыносимо, а еще мигблистельные мюмзики пыряли по наве, а варакрустрые шорьки шныкодрали прямо по его позвоночнику…

И еще было все время темно. И все время плакал в темноте котенок…

Жора с раздражением махал в темноту руками, а может, и ногами, лишь бы прогнать этого плаксивого котенка, потому что и так тошно, и так невозможно ни спать, ни просыпаться — во-первых, все время одна и та же темнота, во-вторых, котенок этот…

Иногда темнота начинала пахнуть свежо и остро — спиртом и хлороформом. Потом из этого бодрящего запаха выныривал Димка Воробьев по кличке Чиж, сгоревший десять лет назад вместе с бандюками в одном маленьком горном селении… Димка опять горел, но был при этом жив и все спрашивал Жору, спрашивал… а о чем — не разберешь.

Иногда тьма гудела набатом, иногда визжала десятком дрелей, иногда тупо и гулко молчала, иногда в ней слышались шорохи и звуки, которые обычно издают те живые существа, которые больше любят ползать и кусаться…

А однажды ему приснилась Лиза, и после этого тьма стала просто темнотой, и ее совершенно нормальным образом стали сменять свет, полусвет и полумрак. Волков очень полюбил спать — потому что Лиза теперь снилась все время.

Он старался вспомнить что-то, но никак не мог, уставал, засыпал, и тогда Лиза приходила во сне и рассказывала ему все, чего он не мог вспомнить, и тогда он засыпал, успокоенный, но проснувшись, опять не мог ничего вспомнить. А потом ему и вовсе начинало сниться какое-то разнузданное безобразие…

Тело женщины светится в темноте, отсвечивает лунными розблесками, манит окунуться в прохладную глубину ночи.