Мой дедушка - памятник - Василий Аксенов

Парни бросили карты, высунулись, осмотрелись и спокойно перелезли через борт броневика. Сквозь «мертвые зоны» они шли по бульвару, а зоны прострела пересекали со скоростью гепардов. Таким образом они приблизились вплотную к стенам фабрики и забросали окна гранатами. После этого осталось только вытащить трупы, прикончить раненых, погрузить на бронетранспортер мешки с опиумом и взорвать оборудование. Операция прошла на самом высоком уровне.

Рядом с фабрикой оказалась крохотная деревушка. Местные полуголые жители, их было не больше полусотни вместе с детьми, вылезли из своих лачуг и смотрели на солдат с опаской, но с нескрываемой радостью. Видимо, «химики» «Анаконды» здорово им насолили.

Пабст связался по радио с центром и доложил, что задание выполнено.

— Население приветствует силы возмездия! — захохотал он. — Организован показ купальных костюмов.

— И тогда я услышал женский голос, — рассказывал Джон Грей. — «Население нужно убрать полностью», — сказал женский голос. Даже Пабст растерялся. «Как — убрать?» — спрашивает. «Не мне вас учить, — отвечает женский голос. — Вспомните Буронго». Пабст выключил рацию. «Эй! — закричал он островитянам. — Есть у вас, ребятки, лопаты? Яму, яму копать!» Я схватился за автомат, но в это время кто-то сзади, кажется Клеман, огрел меня по каске. Когда я пришел в себя, яма уже была зарыта…

Силач-Повеса встал, подошел к краю площадки и посмотрел из-под ладони на четко вырисовывающийся под заходящим солнцем Оук-порт.

— Ты прав, Джин, здесь готовится какой-то дьявольский концерт. Давай-ка попробуем вместе помешать этому. — Он протянул Геннадию руку. — Только у нас не должно быть тайн друг от друга.

— Я русский, — сказал Геннадий, — советский пионер Геннадий Стратофонтов. В том городестоит памятник моему прапрапрадедушке.

В это время по всему замку прогремел сильный звонок, затопали сапоги, послышались голоса:

— Босс! Босс приехал!

ГЛАВА 13

В канун ежегодного традиционного праздника Кассиопеи на Больших Эмпиреях произошла сенсация: в Оук-порт прибыл без всякого приглашения, проездом из Зурбагана в Эдинбург, огромный международный симфонический ор-кестр под руководством дирижера князя Грегори фон Нофирогерг. Сторонники выхода на международную арену в сенате ликовали: вот они, результаты последней победы над финским банановозом со счетом 105:3! Если уж прибыли музыканты, значит, жди теперь какую-нибудь знаменитую футбольную команду «Манчестер Юнайтед» или «Сантос», а то и ленинградский «Зенит».

Толпы жителей столицы собрались вокруг отеля «Катамаран», который заселяли музыканты. Музыканты всем понравились, Рослые, плечистые, с сизыми носами, с серьгами в ушах, они легко несли в татуированных руках футляры со скрипками, виолончелями, фаготами, контрабасами. Поразила всех внешность дирижера: черная ассирийская борода, рыжие кудри, темные очки, закрывающие пол-лица, треугольная шляпа с плюмажем, фигура десятиборца, огромная узловатая дирижерская палочка величиной с палицу Геракла.

— Крепкие ребята, — сказал Нуфнути Куче лучшему легоперу вселенной Рикко Силле.

Они стояли в первом ряду и разглядывали музыкантов.

— Может, вызовем их на булоножный поединок? — спросил Силла.

— Неплохая идея, — проговорил Нуфнути и вдруг схватил легопера за плечо. — Рикко! Смотри! Смотри, кто среди них!

От автобуса к отелю шел крепкий загорелый мальчик с целой охапкой медных тарелок в руках. Рядом с ним, нагруженный барабанами разных калибров, двигался высокий стройный мужчина с длинными волнистыми волосами, с усами и бородкой.

— Это Геннадий, — проговорил Рикко Силла. — Значит…

— Молчи, — шепнул Нуфнути Куче.

Геннадий уже заметил их. Подойдя ближе, он намеренно уронил тарелки и быстро сказал нагнувшемуся сенатору:

— После захода солнца ждите меня возле памятника дедушке. Ждите столько, сколько понадобится. Рядом со мной — друг.

Едва последние музыканты скрылись в отеле, из окон грянула искрометная музыка Россини.

— Репетируют, — умиленно говорили в толпе. Ассирийская борода и шляпа с плюмажем мелькала в окнах. Нестройное пение, крики, хохот и бульканье летели из отеля. Официанты сбились с ног, поднося в номера лошадиные дозы «Горного дубняка». Потом послышался мощный храп, перекрывающий музыку Россини.

— Спят или репетируют? — недоумевали в толпе.

— И спят, и репетируют, — говорили знатоки. Во второй половине дня Геннадий нанес визит мадам Накамура-Бранчевской.

— О Джин! — протянув руки, сияя своей самой очаровательной улыбкой, воскликнула дама. — Как я рада видеть вас вновь! Мистер Ричард Буги сказал мне, что вы решили посвятить себя борьбе за свободу моего народа. Он очень высокого мнения о вас, а это немало, мой мальчик. Но не будем о политике, она меня мало интересует, я лишь сочувствую патриотам. В это время в комнату вошла Доллис. Она хмуро посмотрела на Геннадия и буркнула: — Ты снова здесь?

— Доллис, как ты нелюбезна! — пожурила ее мадам. — Джин проделал такой большой путь, чтобы вновь увидеть нас. Как здоровье вашей бабушки, Джин?

— Спасибо, мадам. Бабушка и ее брат шлют вам самый сердечный привет. О вас много говорят в наших кругах. О вашем розарии ходят просто фантастические слухи. На последнем уикэнде граф Чарли Бартлет Эстерхаэи-младший, ну тот самый, что отличился в океанской гонке на яхте «Клубника», читал ваши стихи из журнала «Лестница», а несравненная Грейс, княгиня Монако, увидев ваш снимок в журнале, сказала, что, по ее мнению, ваш род восходит к древнейшим французским фамилиям.

Накамура-Бранчевска от волнения даже покрылась красными пятнами и вроде бы закатилась, на секунду потеряла сознание.

— Но как попал в Англию журнал «Лестница»? — пролепетала она.

— Это я привез его, мадам, — внутренне хохоча, с полупоклоном ответил Геннадий.

— О Джин! О мой друг! — совсем уже расплылась в благостной истоме будущая королева, но в это время в парке послышались мужские голоса, и она пружинисто вскочила, глаза ее сузились, движения приобрели привычную хищную гибкость.

— Извините, мой Друг, у меня сейчас заседание правления фирмы. Мы увидимся завтра на празднике Кассиопеи Вы, конечно, знаете, что это будет очень интересный праздник, — добавила она многозначительно и вышла.

Посмотрев в окно, Геннадий увидел Буги, Мизераблеса, Чанга и Латтифудо, идущих по аллее к дому. Собранные вместе, эти господа казались персонажами страшного сна.

— Ненавижу всю эту банду, — сказала за его спиной Доллис.

Он обернулся и увидел, что девочка смотрит на него нахмуренным, злым взглядом.

— Что за чушь ты болтал матери о французских фамилиях? — проговорила она и вдруг схватила Геннадия за руку: ~ Знаешь, кто моя мать? Знаешь? — Доллис передернулась, как от судороги. Лицо ее исказилось. — Она преступница!

— Ты что-нибудь узнала? — быстро спросил Геннадий,

— Очень многое. Она преступница! Она хочет поработить наш народ, отдать его в кабалу иностранцам! Я все знаю, и, если ты из их банды, иди, доноси!

— Здесь нельзя говорить, — сказал Геннадий. — Давай выйдем в парк.

Они уселись на краю большого круглого бассейна. Ветви вавилонской ивы надежно скрывали их. Здесь Доллис, волнуясь и чуть не плача, рассказала Геннадию все, что он давно уже знал. Оказалось, что она случайно услышала разговор своей матери с Мамисом, а потом и многое другое. Противоречивые чувства раздирали девочку. Еще бы — ведь она привыкла любить свою мать и даже преклонялась перед ней, перед ее красотой и умом. Сейчас, когда ей открылась страшная правда, она не знала, что предпринять: высказать матери все в глаза, убежать из дому, может быть, покончить с собой?

Она никогда не видела своего отца, погибшего во время цунами, капитана дальнего плавания. Но была уверена, что если бы он был жив, он не дал бы матери скатиться к преступлению.

С горечью слушал Геннадий исповедь своей маленькой подружки, столь похожей на гордую Ленинградскую чемпионку Наташу Вертопрахову.

Это был ветреный тревожный вечер. Пятна кроваво-красного заката, сквозившего сквозь ветви агавы и юкки, северных пальм и итальянских сосен, ливанского кедра и японской вишни, филодендрона, благородного лавра, колыхались на глади бассейна.

— Этот бассейн сообщается с морем? — спросил Геннадий.

— Да, через подземный тоннель, — машинально ответила Доллис, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. — Там есть решетка-фильтр…

— Решетку можно поднять?

— Стоит только нажать вон ту кнопку внизу.