Тайный фарватер - Иван Стрельцов

Но время шло, а его по-прежнему никто не тревожил, даже горячие джигиты (официально числящиеся работниками хозяйства) устали требовать нанести удар федералам в спину. Просыпаясь по ночам, Салман задумывал провести крупную диверсию и уйти за границу, благо в Польшу у него имелась «тропа протоптанная». И все-таки самостоятельно решиться на диверсию у него решимости не хватало.

Телеграмма «до востребования» оказалась подобной грому среди ясного неба. Салман трижды перечитывал текст, все еще не веря, что о них наконец вспомнили. Приехав на ферму, он собрал «работников» и предупредил, что в самое ближайшее время их ожидают перемены. «Работники» на это известие отреагировали без особого восторга, воинственный пыл перегорел, превратившись в пепел…

– Вот здесь тормози, – приказал таксисту Пророк, когда до хозяйства, отделенного редкой лесополосой от федеральной трассы, оставалось с полкилометра. Таймураз решил подойти к усадьбе пешим ходом, чтобы не привлекать внимание соседей.

Вскоре Хадышев оказался возле березовой рощи. Здесь, на равнине, все еще было тепло, деревья окончательно не сбросили листву и под легким ветерком лениво шевелили осенним золотом.

Пророк быстро отыскал узкую тропу, серой нитью вьющуюся вдоль толстых березовых стволов, и уверенно зашагал по ней. Усадьбу он увидел сразу же, едва ступив в тень деревьев. Большой двухэтажный дом с резными окнами и крышей, выложенной ярко-красной металлочерепицей, окруженный высоким забором из силикатного кирпича. Дальше виднелись крыши хозяйственных построек.

Таймураз внезапно почувствовал, как у него защемило сердце, все это до боли напоминало его собственную усадьбу в родовом ауле. В то время он полагал, что его дом – настоящая крепость, но десантники под прикрытием тяжелых танков доказали, что время крепостей безвозвратно ушло.

Чем ближе Таймураз Хадышев приближался к воротам усадьбы, тем сильнее крепло ощущение, что кто-то смотрит ему в спину. И не просто смотрит, а буравит взглядом, целится, решая при этом, стрелять или не стрелять.

Пророк усилием воли подавлял в себе желание упасть на землю, потом откатиться под ближайший куст, откуда ужом скользнуть в овражек – и поминай, как звали.

Но ничего подобного «бригадный генерал» не сделал, а, спокойно дойдя до входных ворот, надавил пальцем черную пуговку звонка, вздохнув: «Нервы стали ни к черту».

Когда чеченца впустили внутрь, снайпер, облаченный в рыже-коричневый маскировочный комбинезон (под цвет ржавчины), опустил портативную снайперскую винтовку «винторез» и тихо проговорил в микрофон индивидуальной рации:

– К фермерам гость пожаловал.

– Понятно, будем брать, – последовал ответ невидимого координатора. Почти сразу из-за рощи, переваливаясь на ухабах, выехал видавший виды «ЗИЛ-157» с брезентовым верхом на кузове. А с противоположной стороны показалась неприметная «Газель» с тонированными стеклами.

Обе машины медленно продвигались навстречу одна другой, только встретиться им было не суждено, на их пути высилась ограда фермерского хозяйства…

Пассажирский лайнер «Варшава» оказался небольшим, но весьма комфортабельным судном. В распоряжении пассажиров были каюты с шикарными апартаментами и самый изысканный сервис. К услугам пассажиров имелось два ресторана, танцевальный клуб, спортивный зал с великим множеством тренажеров, сауна, бассейн, мини-гольф, около полудюжины небольших, но довольно уютных баров и кафе. Ну а для самых азартных в глубине судна расположилось казино.

Алена Воронцова ступила на лайнер под своим египетским именем, следуя «легенде» уставшей от бешеного ритма деловой жизни и решившей развеяться бизнес-леди. Здесь для нее была забронирована каюта класса «люкс». Поэтому на борт судна она захватила несколько чемоданов с вещами и вместительный саквояж с косметикой. Едва ступив на палубу «Варшавы», она заявила, что сегодня ужинать желает в каюте, и заказала бутылку шампанского, телятину по-французски и салат из морепродуктов.

После чего занялась разбором багажа. Когда наконец все вещи заняли свои места в шкафу, а косметика и бижутерия оказались в ящиках большого трюмо, Алена приняла душ, после чего улеглась на большой мягкой кровати. Во время круиза она оставалась не у дел, и время следовало провести с максимальной пользой для себя.

В плену сладкой дремы молодая женщина пропустила момент отхода судна.

Вечером Алена проснулась, чтобы съесть заказанный ужин, и снова забылась глубоким сном. Только утром следующего дня госпожа Зульфия Мехли почтила своим присутствием здешнее туристическое общество. Облачившись в брючный костюм из легкой ткани, льняную сорочку и повязав на шею розовый платок, она отправилась на завтрак в ресторан.

Публика была типичной для этого времени года – в основном престарелые немецкие бюргеры, не пожелавшие коротать промозглую осень в родном фатерлянде. Впрочем, были и молодые люди, мужчины, женщины.

Воронцова заняла место у иллюминатора, из которого открывался вид на серо-зеленые бескрайние морские воды. Подошедшей молоденькой официантке она заказала поджаристые тосты, сливочное масло, мед и натуральный черный кофе.

В ожидании заказа Алена ленивым взглядом окинула публику.

Отмела стариков, а также парочку молодых плейбоев, эдаких типичных жиголо, живущих за счет ублажения и развлечения пожилых состоятельных дам.

Несколько молодых девиц она также отнесла к «сфере обслуживания», таких, как правило, туристическая компания набирает для украшения круиза. Этих девушек Алена про себя называла «горжетками», относя их к категории низкосортных жриц любви.

Неожиданно внимание Воронцовой привлек мужчина среднего возраста. Он был одет неброско, но дорого. Короткая стрижка, покатые плечи, пудовые кулаки, в которых вилка и нож выглядели игрушечными. Грубое лицо с обветренной кожей, тяжелым квадратным подбородком и слегка свороченный на сторону нос.

Его можно было принять за европейского банкира или американского кинотрюкача, но золотая цепь размером с поливочный шланг на бычьей шее с потрохами выдавала постсоветского уголовного братка.

Верзила, единственный из присутствующих, не заказал на завтрак традиционные тосты с вареньем и маслом, а спокойно и с большим аппетитом уплетал бифштекс внушительных размеров, чем поверг в состояние шока пенсионеров за соседним столом.

«Лев травы не ест, – с легкой усмешкой подумала Воронцова. – Настоящий хищник». Ей вдруг показалось знакомым лицо братка.

Подошла официанта, ловко расставила на столе заказ, пожелала приятного аппетита. Алена пригубила горячий крепкий кофе, намазала еще теплые тосты маслом, время от времени бросая украдкой изучающие взгляды на жующего гиганта. Лицо действительно было ей знакомо, вот только какой-то один неуловимый штрих менял весь портрет, делая его неузнаваемым.

Мысленно молодая женщина убрала с физиономии мужчины усы. И Алена тут же его узнала. За столиком в десяти метрах от нее сидел один из уголовных авторитетов славного города Черноморска Севрюков Сергей Васильевич, бывший мичман морского спецназа (боевой пловец), а ныне бизнесмен и меценат крупного калибра, и в то же время – главарь банды, или, говоря современным языком, руководитель ОПГ.

Алена, контролирующая прибывшего в Черноморск под видом туриста ливийского контрразведчика Махмуда Аббаса Аль Фарука, случайно узнала, что чеченский банкир Азим уговаривал того ликвидировать Серванта, с которым у него в то время началась война. После недолгих раздумий Аббас выделил для этой акции двух боевиков из своего прикрытия. Воронцова не смогла придумать ничего умнее, как предупредить об угрозе криминального авторитета, не раздумывая, а действуя по наитию женской души.

Севрюков избежал смерти, а двое боевиков исчезли навсегда. Вскоре и Алена попала в переплет, из которого живой выбралась совершенно случайно.

Теперь, находясь за тысячу километров от Черноморска, она даже не могла представить, что увидит Серванта, более того, будет плыть с ним на одном лайнере. И ко всему еще остается полковник Махмуд Аббас Аль Фарук, с которым продолжается невидимый поединок.

Продолжение противоборства с ливийским контрразведчиком и неожиданное появление уголовного авторитета могло обозначать только одно – он не случайная фигура на игровом поле.

– Здравствуй, эмир, – Салман Газмаев сразу же признал Пророка, не последним лицом Ичкерии был «бригадный генерал» Таймураз Хадышев. Узнал национального героя и еще больше восхитился его мужеством. Каким же нужно быть героем, чтобы решиться вот так вот запросто проехать по стране, когда находишься в международном розыске и любой мент или чекист может тебя заарканить или просто пристрелить. – Слышал я, тебя гяуры тяжело ранили… – Газмаев пытался высказать свое восхищение гостем, но того нисколько не затронуло это.