Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При такой постановке вопроса индивидуальное человеческое сознание, на уровне которого реализуется рефлексивный механизм самореализации, становится в общий ряд прочих уровней психической регуляции и лишается самостоятельного смысла и значения.
По сути дела, рефлексия является лишь эпифеноменом в процессе выполнения индивидом программы служения общности.
Существенно иные смысл и значение приобретает механизм рефлексии в контексте отечественной теории. Оказавшись в зоне пересечения двух потенциально противоречивых законов – природы и общества, – человек обретает статус подлинного хозяина своей судьбы. Условием становления целостной личности на основе внутренне противоречивых природных и социальных задатков становится «сознательная роль человека как творца своей собственной личности, проявляющаяся в принятии того или иного мировоззрения, в конкретном воплощении последнего в поступках и деятельности и в формировании (саморазвитии) целостности личности» (Коростылева, Зайцева, 2000, с. 6). Индивидуальное сознание обретает собственную важнейшую функцию, определяя контекст бытия, в котором осуществляется самореализация личности.
Давая самое общее теоретическое определение личности как субъекта в психологии, отечественная теория (Психологическая наука., 1997) связывает его с наличием противоречия между личностью, ее мотивами, способностями, потребностями и теми требованиями, которые предъявляет к ней общество, – двумя реальностями, которые никогда не соответствуют друг другу. Качество и мера становления личности связаны со способностью и способом разрешения этого противоречия. Личность в качестве субъекта жизни во всех ее личных, социальных, деятельных, коммуникативных и познавательных проявлениях разрешает это противоречие, стремясь найти определенный, оптимальный для своего собственного Я консенсус: или жертвуя свободой, индивидуальностью, активностью в пользу адаптивности, или выбирая независимость и жертвуя социальным одобрением, благами и т. д. Характер, острота этого противоречия и способ его разрешения зависят, естественно, и от того, насколько в данном обществе признаны права личности, и от того, насколько сама личность генетически или прижизненно наделена «рефлексом свободы», индивидуальностью, талантом и т. д. Неспособность, не-успешность личности в разрешении этого противоречия ведут к ее деградации, деструкции, деформации, акцентуации, т. е. к изменению оптимальных пропорций во внутриличностной организации в силу неадекватности способа жизни, ее «неподлинности». Некоторые авторы предлагают не считать людей подобного типа личностями, но мы присоединяемся к мнению (там же, 1997), что они, оставаясь личностями, перестают быть субъектами и становятся исполнителями, «производными» от своего способа жизни.
Когда личность оптимально решает это противоречие, происходит ее развитие в смысле совершенствования, зрелости. Однако поскольку противоречия и глобальны, и конкретны, личность как субъект разрешает постоянно возникающие противоречия, порождаемые ходом жизни, ее обстоятельствами. Масштаб противоречий и конструктивность их решения определяют уровень, достигнутый личностью как субъектом. Личность идет не вдоль жизни, а поднимается по восходящей, как писал Рубинштейн. Предполагается, что в характеристику уровней закладываются и индивидуальные, и человеческие критерии, т. е. принципы человечности и духовности.
Личность становится субъектом, когда она выступает таким центром самоорганизации и саморегуляции, который позволяет ей соотносится с действительностью целостным, а не парциальным способом. Выше мы привели данное Рубинштейном определение личности как триединства того, чего хочет, что может человек и чем он является, т. е. триединства потребностей, мотивов, желаний – с одной стороны, способностей, возможностей – с другой, и характера – с третьей. Перефразируя это определение сегодня, можно сказать, что личность есть субъект, вырабатывающий способ соединения своих желаний (мотивов и т. д.) со способностями в соответствии со своим характером в процессе их реализации в жизни, со своими целями и обстоятельствами жизни. Субъект есть своеобразный «мост» между собственно личностной организацией и обществом (Ананьев называл это «системой», которая, однако, не просто «вписана» в систему общества, а вписывается в него самим субъектом[3]). Если личность утрачивает эту субъектную позицию, если ее вписывают в общество, то она перестает быть и субъектом жизни. Защиты, фрустрации, стрессы, комплексы, больное самолюбие – феноменология неоптимальных для личности способов решения этой «задачи».
Таким образом, в контексте развиваемого отечественной школой подхода к биосоциальной проблеме оказывается возможным определить самореализацию личности в целостной полноте ее механизмов и уровней, существенно дополнить представления о месте и значении в структуре самореализации ее высших механизмов – рефлексии и экстериоризации.
Такой подход позволяет существенно дополнить и расширить имеющиеся в мировой науке взгляды, касающиеся места и значения самореализации в структуре бытия, сущности и роли отдельных механизмов самореализации; особенно существенно могут быть дополнены представления о таком механизме, как рефлексия, непосредственно связанная с экстериоризацией – самым высшим, продуктивным механизмом самореализации.
В русле отечественной теории разработано научное объяснение того, каким образом возникает «загадка человека», слияние в человеческой природе биологического и социального. А. В. Брушлинский пишет: «Психическое <…> существует только как важнейшее качество субъекта (отнюдь не чисто духовного) <…>. Субъектом является не психика человека, а человек, обладающий психикой» (Брушлинский, 2000, с. 45). В свете понимания психики как свойства объективно существующего субъекта становится возможным целостный детерминистский подход к ее исследованию, объединяющий в единое целое так называемые гуманитарный и естественно-научный подходы.
Обращение к биосоциальной теории представляется неизбежным следствием гуманистического вектора развития современной мировой науки, понимания психологии как одной из тех наук, которые создают прочный базис для гуманизма. Признание человека, его личности и права на свободное развитие высшей ценностью заставляет психологов искать ответы на вопросы онтологического плана: в чем смысл человеческой жизни, в чем нуждается человек, в чем он свободен и есть ли границы и пределы его свободы? Представляется, что здесь отечественная наука может внести самый существенный вклад в современные дискуссии.
Парадоксальным образом в контексте теории, сформированной в условиях тоталитарной идеологии общества, был воплощен принцип подлинной индивидуальной свободы. В западной психологии с ее культом индивидуального бытия индивидуальная свобода приобретает статус эпифеномена, оказывается свободой в выборе средств, но не целей. Признание человека существом активным не позволяет указать истинную природу присущего ему творческого, созидающего начала. В контексте гуманистической психологии проблема качественного отличия человека как существа, изменяющего мир, от животного, к миру приспосабливающегося, не только не решена, но и не поставлена.
В центре внимания Абульхановой-Славской – способность личности решать жизненные противоречия, проблемы, т. е. не только зависеть от жизни, но и определять ее. Эта способность высшего порядка принадлежит личности как субъекту жизни и является качеством, которое вырабатывается в процессе жизни, способом жизни (Абульханова-Славская, 1973, 1977). Эта жизненная способность осуществляется высшими механизмами – сознанием, активностью и способностью к организации времени жизни. В контексте данного подхода открывается возможность связать сознание не только с формами отражения и общественным бытием, но и с жизненным путем личности, с ее активным отношением к жизни. Сознание, таким образом, может быть понято как релевантное всей жизни
