Точно как на небесах - Джулия Куин

– Миссис Уэдерби оставила кувшин с водой. – Гонория потянулась за водой. – Она не холодная, но, думаю, все равно достаточно освежающая.

Маркус снова кивнул. Освежающим будет все, кроме, пожалуй, кипятка.

Она протянула ему стакан, потом сообразила, что он не сможет пить лежа.

– Сейчас я помогу тебе сесть, – произнесла она, поставила стакан обратно на стол и решительно принялась за дело. – Вот так-то, – тоном опытной сиделки сказала Гонория. – Нам осталось только поправить эту простыню, и ты сможешь выпить воды.

Маркус несколько раз открыл и закрыл глаза – так медленно, что каждый раз не знал, откроются ли глаза снова. На нем нет рубашки. Забавно, он только сейчас это понял. Еще забавнее – он не чувствует никакого желания поберечь женскую стеснительность Гонории.

Наверное, она покраснела. Маркус не мог сказать это с точностью – было слишком темно. Впрочем, не важно. Это же Гонория. Она умна, рассудительна и не будет навсегда травмирована видом его обнаженной груди.

Он отпил глоток, потом еще один, почти не обращая внимания на то, что часть воды пролилась на подбородок. Господи, как же хорошо. Горло у него совсем пересохло.

Гонория что-то пробормотала, потом вытерла влагу с его лица.

– Прости, – извинилась она, – но у меня нет носового платка.

Он медленно кивнул, думая о том, как она прикоснулась к его щеке.

– Ты уже была здесь, – утвердительно сказал он.

Гонория взглянула на него вопросительно.

– Ты касалась меня. Моего плеча.

Почти незаметная улыбка тронула ее губы.

– Всего несколько минут назад.

– Так недавно? – Он задумался.

– Я здесь несколько часов, – продолжила она.

Маркус едва заметно качнул подбородком:

– Спасибо.

Неужели у него сейчас такой голос? Проклятие, он звучит очень слабо.

– Не могу даже передать, как я рада видеть тебя выздоравливающим. Конечно, ты все еще ужасно выглядишь, но лучше, чем раньше. Ты говоришь. И говоришь разумно. – Она подняла руки и сжала их в нервном жесте. – А этого я не могу сейчас сказать даже о себе.

– Не говори глупостей, – ответил он.

Она покачала головой и отвернулась. Но Маркус все равно увидел, как она протерла глаза.

Она плачет из-за него. Он почувствовал, как его голова слегка склоняется на одну сторону. Одна мысль уже была изнуряющей. Душераздирающей. Он не хотел, чтобы Гонория плакала.

Она… она не должна… Маркус сглотнул. Он не хочет, чтобы она плакала. Он так устал и мало в чем уверен сейчас, но это он знает точно.

– Ты меня напугал, – произнесла Гонория. – Бьюсь об заклад, ты не думал, что на такое способен. – Она как будто пыталась пошутить, но Маркус понимал – она притворяется. Он, однако, был благодарен за попытку.

– Где миссис Уэдерби? – спросил он.

– Я отослала ее спать. Она очень устала.

– Хорошо.

– Она очень усердно ухаживала за тобой.

Маркус снова кивнул, надеясь, что Гонория заметила это жалкое подобие кивка. Его домоправительница заботилась о нем и в одиннадцать лет, когда у него тоже была лихорадка. Отец не зашел в комнату ни разу, но миссис Уэдерби не покидала Маркуса ни на минуту. Он хотел рассказать об этом Гонории – или о том случае, когда отец покинул дом перед Рождеством и миссис Уэдерби сама набрала столько падуба, что дом пах лесом еще много недель. Его лучшее Рождество, пока его не пригласили на праздник к Смайт-Смитам.

И вот это уже было самое лучшее Рождество. Навсегда лучшее.

– Хочешь еще воды? – спросила Гонория.

Он хотел, но не был уверен, что ему хватит сил глотать.

– Я тебе помогу. – Гонория поднесла стакан к его губам.

Он немного отпил, потом устало вздохнул.

– У меня болит нога.

– Наверное, растяжение еще не до конца прошло, – кивнула она.

Маркус зевнул.

– Кажется… немного горящей. Маленькая кочерга.

Гонория широко раскрыла глаза. Маркус не винил ее за это. Он сам не понимал, что имеет в виду.

Она наклонилась, озабоченно изогнув бровь, и снова коснулась ладонью его лба.

– Ты снова горячий.

Маркус попытался улыбнуться. Кажется, ему хотя бы отчасти это удалось.

– Разве раньше я был холодный?

– Нет, – честно сказала она. – Но сейчас ты еще горячее.

– Он накатывает и спадает.

– Жар?

Маркус кивнул.

Она сжала губы и теперь выглядела старше, чем когда-либо. Не старой; она не может выглядеть старой. Но обеспокоенной. Ее волосы, стянутые в свободный пучок, выглядели как всегда. И двигалась она так же, своей особенной легкой походкой.

Но ее глаза казались другими. Более темными. Запавшими от беспокойства. Ему это не нравилось.

– Можно мне еще воды? – спросил он. Он никогда не чувствовал такой всепоглощающей жажды.

– Конечно, – торопливо произнесла она и налила в стакан еще воды.

Маркус выпил воду, опять слишком быстро, но в этот раз сам вытер пролившееся.

– Скорее всего он вернется, – предупредил он Гонорию.

– Жар. – В этот раз это был не вопрос. Маркус кивнул.

– Я подумал, тебе следует знать.

– Я не понимаю, – сказала она, забирая стакан. – В последний раз, когда я тебя видела, с тобой все было в порядке.

Он попытался поднять бровь – хотя не был уверен, что ему это удалось.

– Ну хорошо, – исправилась она. – Не в порядке, но ты явно выздоравливал.

– Я кашлял, – напомнил он.

– Знаю. Но не думаю… – Она потянула носом и покачала головой. – О чем я говорю? Я ничего не знаю о болезнях. Я даже не знаю, почему подумала, что смогу за тобой ухаживать. Точнее, я вообще не думала.

Маркус не имел ни малейшего понятия, о чем она говорит, но почему-то его настроение улучшилось. Она села на стул рядом с ним.

– Я просто приехала. Получила письмо от миссис Уэдерби и даже не подумала, смогу ли тебе чем-то помочь. Просто приехала.

– Ты помогаешь, – прошептал Маркус. И это была правда.

Он уже чувствовал себя лучше.

Глава 9

На следующее утро, проснувшись, Гонория чувствовала себя далеко не лучшим образом. Шея одеревенела, спина болела, а нога совершенно затекла. К тому же Гонория вспотела, а это было не только неудобно, но и жутко непривлекательно. И возможно, весьма ароматно. Причем аромат…

Боже, она прекрасно знает этот аромат – как и любой человек, который подойдет к ней ближе, чем на пять футов.

Она закрыла окно, когда Маркус задремал, и вот результат.

Рекомендации врача шли против всякого здравого смысла, но она не осмелилась нарушить их и оставить окно открытым.

Гонория пошевелила ступней, слегка вздрогнув, когда боль пронзила ногу крошечными иголочками. Господи, до чего же противно, когда ноги затекают.

Зевая и вздыхая, Гонория встала, стараясь не обращать внимания на зловещий хруст в суставах. Видимо, люди не зря стараются не спать в креслах. Следующей ночью, если она все еще будет здесь, она уляжется на полу. А сейчас нужно наконец выбраться из этого проклятого ложа.