Дело о бананах - Николай Агаянц

— Перепугался, когда я появился перед ним, заорал бы наверняка, но — недаром же нас учат! — в два счета я заткнул ему глотку, связал и аккуратненько уложил под кустом. В лачуге никого не обнаружил, видно, горбун доживает свои дни один-одинешенек. Потом повел его сюда, а что было делать?

— Ничего! Теперь потащишь обратно к дому. Пойдешь позади всех. Там узнаем, кто он и что.

Когда отряд добрался до убогого жилища индейца, Исель поручил лейтенанту Бланко расставить посты, а сам занялся горбуном. Тот долго не мог прийти в себя, трясся от страха, мешая английские и испанские слова, жаловался на свою жизнь. И только отхлебнув из фляги рома и закурив, оживился. Рассказал капитану, что в трех милях к югу от его дома есть заброшенная старая плантация. Джунгли подступают почти к самому дому. Он каменный, двухэтажный. Никто, кроме лесных духов, в нём не живет уже лет двадцать, потому что хозяин бывший повесился, и боги прокляли это место. Ходить туда боятся. Дурное место. А ему что! Он старый. Сам стал, как лесной дух. И поэтому наведывался на плантацию. То железяку какую-нибудь подберет, то тарелку унесет к себе. И вот два дня назад собрался снова. Прихватил мешок. Погода была хорошая, ну, он и поплёлся. Только подойдя к дому, заметил, что творится в нем что-то неладное. Вроде духи, которые появляются в лунные ночи, всё перепутали и навестили полуразрушенное своё обиталище средь бела дня. Он своими глазами видел белого-белого с рыжей бородой дьявола, который прохаживался взад и вперед по крыше вокруг странной железной штуковины и на небо посматривал…

Прьето по карте прикинул, где может находиться описанная индейцем гасьенда, и присвистнул: позиция, если в доме находились те, кого он искал, идеальная. На десятки миль ни единого селения, вокруг лишь труднопроходимая сельва (на карте сплошное зеленое пятно: ни дорог, ни тропинок). Сверху, если специально не вглядываться, наверняка ни черта не разберешь. И дом стоит как раз посередине между Потрерильос и Долегой. Вертолеты поднимутся в десять утра, не позже (глава правительства и сопровождающие его министры, несмотря на предупреждение начальника Хе-дос, отказались отменить или отложить запланированный митинг и тем более пересаживаться в автомобили), следовательно, у его отряда есть всего двенадцать часов.

Орудуя ножами, как мачете, прорубая тропу в лианах и кустарнике, отряд вгрызался и вгрызался в джунгли.

Они шли, ориентируясь по компасу, спотыкаясь о коряги и гнилые, трухлявые поваленные стволы. Ползли, расцарапывая лица, обдирая руки о колючки. Проваливались по пояс в топкую трясину (индеец-горбун предупредил, что кратчайший путь к гасьенде лежит через неглубокое болото). Но они шли и наконец где-то около часа ночи добрались до цели.

Джунгли стали заметно редеть. За неплотной теперь стеной сельвы виднелось двухэтажное здание.

Исель с двумя солдатами пополз к плантации с тыла. Остальные, получив приказ капитана обойти гасьенду с флангов, осторожно двинулись в обход.

Сколько же их может быть? Три? Пять? Двадцать? Прьето напряженно всматривался в пустующие глазницы окон. Сколько бы их ни было в доме, голыми руками не взять. Он знал, с кем имел дело. Бандиты вооружены, и за деньги, которые переведены на их счёт в банке, лягут костьми, но живыми не дадутся. Станут отстреливаться до последнего патрона. Все подступы к дому открыты. А наверху, на крыше — это уж точно! — пулемет. Так что атаковать в лоб — безрассудно. Нужно как-то перехитрить их. Но как?

И тут совершенно некстати разразилась гроза. Земля вздулась пузырями. Тяжелые, свинцовые капли долбили в спины, пулями стучали по листьям. Туча, подкравшись с востока, заволокла горизонт, тропический дождь перечеркнул, размыл контуры гасьенды, затруднил наблюдение…

— Капитан, капитан! Посмотрите вправо. — Один из солдат легонько толкнул Иселя. От пристройки отделилась приземистая фигура и заковыляла в сторону дома. “Часовой. Это часовой. Ему понадобится не менее тридцати шагов, чтобы дойти до двери. Можно успеть!” — мелькнуло у Прьето.

— В крайнем случае, я свистну, тогда откроете огонь, — бросил он и по-пластунски двинулся наперерез неизвестному. Когда тот уже занес ногу, чтобы ступить под навес, Исель, распластавшись в воздухе, мгновенно навалился сзади. Р-рраз! — и часовой обмяк, колени его подогнулись. “Караульного придут менять. Поднимется тревога. Ну, хорошо: мы можем, забросав окна гранатами, овладеть первым этажом, но они забаррикадируются на втором, и выбить оттуда их будет непросто. Бой затянется. На руку это только бандитам, тем более, что, даже уступив после ожесточенного сопротивления и последнюю линию обороны, они смогут отойти на крышу, и неизвестно, как всё обернется дальше. Ведь там — пулемёт. Пулемет… Нужно во что бы то ни стало его уничтожить!” — Капитан осмотрелся.

Дом был старой деревенской кладки из крупных, необработанных, скрепленных цементом камней. На торцовой стене кроме боковой двери и навеса имелось круглое окошко. Над ним — крюк, к которому, наверное, в лучшие времена крепился фонарь. Если удастся за него зацепить веревку, то от навеса будет всего метра четыре до окошка, а оно должно вести на лестницу. Скорее всего — винтовую, как принято в таких господских усадьбах. Да! Это самый опасный, но и единственный шанс проникнуть в дом и потом на плоскую, обнесенную балюстрадой крышу, где душными, ясными ночами хорошо спать под открытым небом…

Исель возвратился к промокшим, закоченевшим солдатам, разъяснил им суть своего замысла:

— Мы пойдем с Раулем, а ты, Хуан, сместись ближе к боковому входу. Обеспечишь прикрытие, если вдруг нас обнаружат. Приготовь ракетницу: как только мы окажемся внутри дома, давай сигнал к штурму. — Он отцепил от пояса прочный нейлоновый линь с “кошкой” на конце, вроде тех, какими пользуются скалолазы; отдал Хуану свой автомат и запасные обоймы: — Держи, мне они не понадобятся. — И снял с предохранителя пистолет. — Ну, ребята, начали.

Хуан видел, как капитан и его напарник черными молниями метнулись к дому; как Рауль подставил плечи, а Исель, подтянувшись, взобрался на козырек; как пущенная ловкой и сильной рукой веревка надежно оплела крюк и закрепилась на нём. Он не спускал глаз с гасьенды, а пальца с гашетки, готовый в любой момент прийти товарищам на помощь. Но пока всё как будто бы шло гладко. Вот капитан добрался до окошка, протиснулся в него и скрылся внутри. Вот и Рауль последовал за ним. Пора давать сигнал. Ах, сволочь! Должно быть, пока они мокли в луже, патрон отсырел. Сейчас, сейчас. В нагрудном кармане под курткой есть ещё два запасных. Хуан перезарядил ракетницу. И услышал взрыв. Затем другой. Раздались одиночные выстрелы. И наступила тишина Звенящая. Зловещая. Что же там произошло? Хуан приподнял голову — гасьенда продолжала молчать. Он вскочил на ноги, но сильный тупой удар свалил его на землю. Резкая боль пронзила плечо, обожгла нестерпимым жаром. Стреляли из окна на втором этаже. Хуан выругался, ответил длинной очередью и только тогда вспомнил о ракетнице, которую, падая, выронил в траву. Переложив автомат в перебитую, начинавшую неметь руку, он здоровой стал шарить вокруг себя. Нашел ракетницу и, обливаясь кровью, теряя сознание, нажал на курок…

Исель не ошибся. Слуховое окно действительно выходило на довольно широкую деревянную винтовую лестницу, которая связывала между собой оба этажа гасьенды и вела на крышу. С площадки, где они оказались с Раулем, в кромешной тьме серел более светлый квадрат открытого люка. “Отчего же нет сигнала? Если хватятся часового или просто наткнутся на нас здесь, наверх не пробиться: захлопнут железную крышку. И точка. Всё насмарку. А мы — в мышеловке. Значит, только туда — к пулемету. Но поскольку вдвоем одновременно мы не сможем выйти на крышу, попытаю счастья сам”.

— Стой здесь и любой ценой, если всполошатся, задержи их, а потом следуй за мной, — шепнул капитан Раулю.

Ступенька за ступенькой, казалось, что им не будет конца, Прьето подбирался к люку. Глаза привыкли к темноте, и он различал остатки мебели, ящики, мешки, грудой сваленные на крыше. А в центре баррикады — установленный на треноге спаренный тяжелый пулемет. Возле него — ни единой души. Бандиты то ли прятались в импровизированном укрытии, то ли безмятежно спали, что было совсем невероятно. Слева от люка лежат ещё четыре мешка. Прямо ни дать ни взять — стрелковая ячейка. Предусмотрительные! На всякий случай подготовились к круговой обороне.

Меркли звезды. Небо светлело.

Больше нельзя было терять ни секунды. Капитан сжался, готовясь к прыжку, но в это время внизу, почти у самой площадки, где оставался Рауль, прозвучал тихий голос:

— Гарри, ты почему не на посту? — Кто-то грузный, сипло дыша, поднимался по лестнице.

До слуха Иселя долетел легкий щелчок и шипение (это стрелял Рауль) пистолета с глушителем. Он взглянул вперед и замер: над баррикадой с карабином в руках вырос гигант, который, не целясь — навскид — выстрелил. Грохот выстрела слился с громом взрыва. Капитан успел. Успел всё-таки прыгнуть и, падая навзничь, бросил гранату. За пеленой дыма он сумел отползти за спасительные мешки с песком. Пуля пробила бедро. Рана пустяковая. Он не мешкая сбил чеку у другой гранаты. Эту надо послать наверняка. Исель выглянул из-за мешков — у пулемета уже хлопотали двое, но среди них не было того высокого, с карабином. Прьето поднялся во весь рост и метнул лимонку. Взрыва он не услышал: откуда-то сбоку дважды ударил винчестер рыжебородого главаря бандитов. Исель переломился пополам, дёрнулся и рухнул как подкошенный.