«Ленинградское дело». Вся правда о самом тайном процессе Сталина - Владимир Дмитриевич Кузнечевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Советский вождь несколько недель держал этот проект письма на своем рабочем столе, не один раз брал его в руки. Находящийся в архиве (РГАСПИ) оригинал этого документа сохранил его многочисленные карандашные пометки и вставки в текст. Генсек согласился с авторами письма, что главным «преступником» следует определить бывшего секретаря ЦК А.А. Кузнецова, написав: «Во главе обвиняемых поставить Кузнецова, затем Попкова и потом Вознесенского». Но при этом фактически вывел из-под удара А.А. Жданова, пометив лишь, что Кузнецов был переведен на работу в ЦК «по рекомендации тов. Жданова», что Кузнецов «злоупотребил доверием тов. Жданова», но потом сильно смягчил обвинения в адрес Жданова, написав, что кадровые «назначения происходили при поддержке тов. Жданова, питавшего полное доверие к Кузнецову». Причем поначалу Сталин написал «безграничное доверие», дважды зачеркнув слово «полное», но потом зачеркнул и «безграничное» и оставил слово «полное». И так по всему тексту письма.
Однако самое интересное заключается не в этом редактировании. Ав том, что в конечном итоге Генсек вообще отказался направлять это письмо членам ЦК ВКП(б) и отправил его в свой архив (о причинах такого решения мы поговорим ниже). Впрочем, авторы письма не согласились с тем, что их работа была проделана впустую, и постарались разработанные ими формулировки включить в обвинительное заключение по «Делу» ленинградцев. Но не всё им удалось.
Из текста обвинительного заключения Военной коллегии Верховного суда СССР, возглавляемого генерал-майором юстиции И.О. Матулевичем, исчезли прямые обвинения в измене родине, голословные утверждения о том, что Капустин имел связи с английской разведкой и что Кузнецов и другие во время войны «перетрусили» и хотели якобы сдать Ленинград немцам (текст обвинительного заключения см. в приложении).
Кроме того, Сталин приказал убрать из обвинительного заключения фамилии Косыгина и Молотова. Ни тот, ни другой так и не узнали о том, что Маленков и Берия хотели «приговорить» их обоих к физическому уничтожению, поскольку одновременно с проектом этого письма Маленков и Берия заготовили проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о возвращении в судопроизводство смертной казни, которая была отменена Сталиным в 1946 году, и уже обговаривали проект этого Указа с председателем Президиума Верховного Совета СССР Н.М. Шверником. Понятно, что возвращение смертной казни в судопроизводство зависело не от Шверника, а от Сталина. В январе 1950 года Шверник этот Указ подписал.
Тот факт, что Генсек своей рукой вычеркнул из проекта письма Маленкова фамилии Молотова и Косыгина, спасло этих двух от смерти. А. Микоян (1895–1978) много позже в своих мемуарах рассказывал, что в особенности непонятно Сталин повел себя по отношению к Косыгину. В самый разгар «Ленинградского дела», когда в Москве и второй российской столице разворачивалась спираль арестов фигурантов этого «Дела», Сталин вдруг вызвал к себе Микояна, который в то время занимал должности министра внешней торговли и заместителя председателя Совмина СССР, и приказал ему направить Косыгина в командировку на Урал. Без всяких объяснений и обоснований. Алексей Николаевич, таким образом, весь период арестов и расстрелов «ленинградцев» провел вне Москвы.
А.Н. Косыгин до конца своей жизни не забыл этого факта. Д. Гранин рассказал, что, когда он незадолго до смерти Косыгина брал у него интервью для «Блокадной книги», Алексей Николаевич категорически отказался хоть что-либо негативное говорить о Сталине. (См. в приложениях отрывок из статьи Гранина «Запретная глава».)
О внешней канве этого преступления сегодня знают все. Но по сути, справедливо отмечают современные эксперты, «Ленинградское дело» и сегодня остается одним из самых загадочных и малоизученных судебных процессов сталинского времени»[68].
Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что ни историческая наука, ни общественность России до сегодняшнего дня не определились с тем, как следует относиться к фигурантам этого «Дела» — одна часть историков и публицистов считает, что Сталин «правильно расстрелял» фигурантов этого «Дела», поскольку они-де действительно «совершили преступные деяния». Другие однозначно относят их к несправедливым жертвам сталинских репрессий. Но во всех случаях нельзя не обратить внимание на то, что исследовательских работ и вообще публикаций на эту тему в России крайне мало (по сути единицы), а за рубежом, за исключением крайне осторожной работы Дэвида Бранденбергера[69], практически вообще не существует. Именно поэтому авторов «Ленинградского дела» следует назвать поименно.
Сегодня, несмотря на все сложности с доступом к архивным документам, связанным с этими событиями, можно вполне определенно утверждать, что инициаторами по осуществлению репрессий в отношении основных фигурантов этого «Дела» от начала и до конца выступили два человека: этнический македонец, сын железнодорожного служащего из Оренбурга Маленков Г.М. и этнический грузин (мингрел), сын бедного крестьянина Берия Л.П.
Активную организационную поддержку в фальсификации «Ленинградского дела» этим двум опытным царедворцам оказал сын украинских переселенцев в Курской области Хрущев Н.С.[70](генерал Судоплатов в своих посмертных мемуарах в 1997 году прямо включает Н. Хрущева в числе тех, кто создавал «Ленинградское дело»).
В декабре 1949 года Сталин по рекомендации куратора Управления кадров ЦК Маленкова (перенял на себя функции секретаря ЦК А. Кузнецова после ареста последнего в августе 1949 г. прямо в кабинете Маленкова) вызвал из Киева Хрущева и поставил его вместо ждановского назначенца Попова во главе МК и МГК ВКП(б), а также назначил его секретарем ЦК, поручив ему кураторство над кадрами МГБ. Сам Н. Хрущев путается на этот счет в своих воспоминаниях, записанных в 1968 году на магнитофонную ленту, утверждая, с одной стороны, что он «ничего не знал о «Ленинградском деле», а с другой обмолвливается, что «может быть, где-нибудь и присутствует его подпись в документах» (см. Приложение). Объясняется этапутанность тем, что, как уже говорилось выше, сразу после смерти Сталина созданная заместителем министра МВД Иваном Серовым бригада произвела чистку архивов и убрала из документов о «Ленинградском деле» все упоминания о Хрущеве. На июньском (1957 г.) Пленуме ЦК, когда Маленкова обвинили в организации «Ленинградского дела», тот попытался заявить, что и Хрущев участвовал в создании «Ленинградского дела», но Хрущев, зная, что чистка архивов генералом Серовым завершена успешно, эту попытку тут же отбил. Я, сказал в своем выступлении Маленков, выезжал в Ленинград вместе «с товарищами, которые сидят здесь». Ведший заседание Хрущев прервал его: «Я тоже сижу здесь, но я не выезжал и не знаю, кто туда выезжал», на что Маленков саркастически произнес: «Ты у нас чист совершенно, тов. Хрущев. А ведь тов. Сталин поручал в присутствии членов Политбюро, находившихся у него»[71].
Н. Хрущев, используя свое уникальное положение в партийной иерархии после смерти Сталина,
