Афган - Сергей Скрипаль

Далеко от поста веером взвились вверх яркие шары сигнальной ракеты и слабо хлопнули взрывы. Ого, мой сектор. Тревогу поднимать не буду. Сами подскочат. Жму на курок РПК, слегка вожу стволом, чтобы пошире захватить в свинцовое русло пулеметной реки возможного врага. Хрен его знает, что там. Может, варан-баран залез на минное поле? Бывает и так. Значит, как только любимое солнышко морду свою из-за холмов-барханов высунет, пойдешь, друг ситный, новые мины ставить. На твоем дежурстве подрыв произошел, тебе и ликвидировать последствия.

О, все уже на местах. А там тишина. Кулаков наш в бинокль пытается что-то рассмотреть. Ничего не увидит – это как пить дать! Точно, не увидел. Сейчас прикажет еще популять. Я же говорил! Пальнем, что уж там!

Снова трассеры режут темень, хлещут ее гадину, раздирают яркими стежками-точками. Хорош, хватит.

Ну вот, дежурство быстрее пойдет. Минут сорок у тишины вырвал.

Ой, что это? Кто это? Слышу топот ног, чье-то неровное дыхание приближается к нам. Ясно, что не наши. Вот они все, дрыхнут опять. Дыхание приближается. В бинокль вижу приближающееся пятно. Стрельнуть? Нет, подожду еще. Верблюд! А может за ним кто-то есть? Бью по животному короткой очередью. Верблюд отскакивает назад, задирает вверх ноги и валится на песок.

Бежим к верблюду со старлеем. На верблюде уздечка, седло, мешки свисают, набитые чем-то. Но самое главное то, что из чехла седельного ствол АКМ торчит. Значит, все же духи пытались прорваться. Все, до утра тревога. Ждать будем нападения.

Вон уже полосочка света заяснилась. Скоро узнаем, что и как.

...Не знаю, духи это или нет, но среди убитых, подорвавшихся на минном поле, есть три женщины и два ребенка, а также один мужчина. Видимо, шли ночью, старались сделать большой переход по холодку, а оно, видишь, как получилось, нарвались на заградительные мины. Да какие они к черту духи, если даже оружие из чехлов не вытащили. Значит, ничего о нашем посту не знали. Небогатый караванчик был. Два верблюда и один ослик, груженные мешками с тряпьем. На одном верблюде, который первым подорвался, дети спали в мешках. Вот они, лежат на разодранном взрывом животном. Не повезло малышам. А вот следы кровавые, бусинками раскатились по пыли, ведут куда-то дальше в пустыню, хоть к черту на кулички, лишь бы от шурави подальше. Правильно, чего тут делать. Интересно, кто ушел? Мужик. Точно. Вон один его тапочек валяется, весь в засохшей корке крови. Видимо, ноги осколками посекло. Ушел. Молодец. Живее будет, только не знаю, здоровее ли.

Ух ты, одна женщина еще живая. Петька Ефимов, наш мед-брат, над ней кружится. Да, здорово ей живот рассекло, все кишки наружу, а дышит, надо же. Правильно, в тень ее надо, скоро парилка начнется... День... тень...

Отнесли женщину на пост, а я остался. Теперь мины нужно установить. Так, противопехотная есть. Для верности еще одну рядышком прилепим, проявим хитрость солдатскую. Теперь парочку сигнальных воткнуть и все. Готово. А солнце-то какое! Сколько же я провозился? Часа три, не меньше.

На посту уже позавтракали и мне оставили. Спасибо. Перловочка и рыбка, очень вкусная, называется «Минтай в масле». Каждые полгода меню меняют. Вначале был «Минтай в масле», вторые полгода «Минтай в томате». Теперь снова «Минтай в масле» – значит, скоро уже полтора годика, как я фосфором организм свой на всю жизнь снабжаю. Вот как только подойдет очередь рыбки с томатиком, значит, не за горами и дембель-батюшка.

День тянется и тянется, долго... День... тень... Раненая женщина все никак не умирает. Петька замучался с ней. Бесконечно колет ей промедол, промывает рану, смачивает губы мокрым тампоном, отгоняет мошек. Теперь спит рядом с ней: сморило мужика.

Наш командир связывался с полком, просил помощи – вывезти вертолетом раненую. Ему ответили недоуменными матюками и посоветовали заниматься своим делом.

Теперь ждем, когда день-тень закончится или нет, ждем, когда женщина умрет. Невозможно слышать ее стоны, протяжные, страдающие, бьющие по нервам. А милое солнышко разозлилось, печет, греет нас грешных, прокопченных на всю оставшуюся жизнь.

Пить захотелось. Пить водичку здесь нужно с умом, уметь надо. Нельзя хватать ее залпом, огромными глотками. Набрать немножечко в рот, смочить небо, весь язык, а потом только проглотить, можно потом еще несколько глоточков сделать. Жажду только тогда собьешь. А если не удержался и хватанул жадно, налил полный желудок – все, пить будешь беспрестанно и никогда не напьешься. А что уж будет твориться с тобой! Врагу не пожелаю. К сожалению, испытал на себе. Думал, вытеку весь.

...Да что ж она никак не успокоится, а? Ведь с ума же сойти можно! Мошкара облепила ее со всех сторон. Марлю кровь пропитала насквозь. Мошек не сгонишь теперь, как ни старайся. Да не ори же ты, не ори. Петька, уколи ее еще разочек! Нельзя?! Итак, говорит, много колол.

В тишине, колющей перепонки, крики женщины бьют молотом по обнаженным нервам, в мозг. Не уйти, не спрятаться от этого крика.

– ЗА-А-А-А-А-АТКНИ-И-И-ИСЬ...

Витька Свиридов хватает автомат и кидается к тенту, под которым лежит афганка. Ведь пристрелит же, пристрелит. Нельзя, Витька, ты что! Человек же. Витька дергается в моих руках, то плачет, то смеется. Дошел парень. Все, обмяк, поспокойнее будет.

...День... тень... Что-то мне не по себе... ЗАТКНИСЬ ЖЕ, Я ПРОШУ ТЕБЯ, ЗАТКНИСЬ!!! Не кричи, хватит... День... тень... Тень... день... ААААААААА!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Товарищ подполковник, докладывает командир поста старший лейтенант Кулаков. У нас тут ЧП. Сержант Иваницкий на мине подорвался. Нужно срочно эвакуировать в госпиталь.

– Что ж ты, Сережка!

– Да вот, – шепчу, умирая. – ...Тень... день...

Глава 16. ЮРКА

Неподалеку от кандагарской «Арианы», если ехать или идти по дороге, ведущей к Кандагару от аэровокзала, есть шлагбаум. На этом шлагбауме круглые сутки дежурят два поста. Один пост шурави, второй – «зеленых». У каждого из них абсолютно одинаковые задачи – проверять входящих и выходящих с территории аэропорта. На первый взгляд, служба неплохая, нет непосредственной близости с врагом, как в бою, в атаке. Но это только на первый взгляд. Наш пост с левой стороны бетонки, если ехать из Кандагара, а пост «зеленых» – с правой. С их стороны противовес, который помогает вскидывать металлическую черно-белую трубу в полинявшее небо. Уже давно установилась традиция: «зеленые» поднимают шлагбаум, а шурави первыми начинают досмотр. Целыми днями приходится работать в напряжении. Люди идут пешком, едут на лошадях, в арбах, на верблюдах, на осликах; кто побогаче, имеет свой автомобиль или автобус. Грузовики тоже переделаны под автобусы. Уродливые ящики вместо кузова с прорезанными по бокам дырами-окнами. Груз крепится на крыше транспорта. Всевозможные мешки, тюки, ящики, коробки, саквояжи, чемоданы обтянуты рваной сетью, стянуты в одно безобразное целое, которое высится над машиной, иногда превышая размеры самой «барбухайки». Весь местный транспорт представляет собой интересную картину. На машине нельзя найти ни одного местечка, которое бы не было заклеено картинкой. Оклеено все. Даже лобовые стекла обклеены, остается только узенькая щель, напоминающая «триплекс» танка, сквозь которую стиляга-шофер умудряется что-то видеть, и это на афганских-то дорогах, особенно на горных серпантинах! Картинки разной величины. Есть вкладыши от упаковок жевательной резинки, есть рекламные плакатики сигарет; вырезки из «Плейбоя» и «Пентхауза» запросто соседствуют с цветными разворотами из «Огонька». В глазах рябит от обилия красок, припудренных пылью дорог. Колоннами стоят грузовые «ЗИЛы», «ГАЗы», «Мерседесы», «Тойоты», маленькие и большие автобусы. Афганцы – народ терпеливый, часами ждут, пока дойдет их очередь.

Украшения для женщин, жалкие детские игрушки – вот чем набиты мешки. Все это нужно проверять. А вдруг среди этого скарба наткнешься на оружие? А может быть, под этой чадрой скрыто не нежное личико пятнадцатилетней девушки, а вполне мужские усы и борода? Могут и опиум провозить таким образом. Поэтому служба на шлагбауме трудна и опасна. Если обнаруживается что-то, афганцы бьются упорно, хотя и видят всю бесполезность такого боя в самой середине военного гарнизона шурави. Перед посадкой в самолет пассажиров уже никто не проверяет. Некогда. Нужно погрузить пассажиров, продать прямо в самолете билеты счастливчикам, попавшим на этот рейс, и быстрее взлетать, пока не начался обстрел.

Юрка служил на посту уже почти год. Многое узнал он здесь об афганцах, вначале непонятных и пугающих, а теперь ставших ближе и понятнее. Многому научился Юрка. Теперь у него развилось чувство уверенности, что вот этот автобус пуст, а этот нужно тщательнее проверить. В восьми из десяти случаев он оказывался прав.

Начальник «таможни» капитан Марат ценил интуицию Юрки и относился к нему снисходительно, спускал ему многие «выкидоны», на которые солдат был большим мастером.