Рифтеры - Питер Уоттс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В моей профессии компетентность людей не убивает, – ответила Уэллетт. – А вот сострадание может.
– Ты кого‑то убила?
– Трудно сказать. Вот в чем сущность некомпетентности. В отличие от умышленного вреда ее не так легко определить.
– И сколько? – спросила Кларк.
Уэллетт перевела взгляд на нее:
– Ты счет ведешь?
– Нет. Прости, – Лени отвернулась.
«Но если бы вела, – подумала она, – то легко заткнула бы тебя за пояс». Она понимала, что такое сравнение несправедливо. Когда чья‑то смерть слишком много для тебя значит, она может оказаться куда большим бременем, чем тысяча трупов. Если тебе не все равно.
Если у тебя есть сострадание.
Наконец, они съехали на отдаленную поляну дальше по склону. Уэллетт разложила койку и легла спать, что‑то неразборчиво бормоча. Кларк неподвижно сидела в кресле, сквозь ветровое стекло наблюдая за серой ясностью ночи: за серой травой на лугу, за темно‑серыми рядами хилых елей, за покрытыми струпьями, потертыми камнями. За небом, затянутым облаками, словно покрытым бумажной салфеткой.
Сзади послышался слабый храп.
Пошарив за сиденьем, Лени вытащила свой рюкзак. Сосуд для линз лежал на самом дне – жертва хронического пренебрежения. Она долго держала его в руке, прежде чем открыть.
Каждая линза полностью закрывала роговицу и даже больше. Они сидели плотно и, когда Кларк начала их снимать, словно потянули за собой глазные яблоки, а потом оторвались с легким хлопком.
Впечатление было такое, словно она не просто сняла линзы, а вытащила себе глаза – как будто ослепла. Или вновь оказалась на дне океана, там, где не было никакого света.
Не сказать что это было так уж неприятно.
Поначалу все погрузилось во тьму; пока фотоколлаген пахал за двоих, радужка обленилась, но через некоторое время вспомнила, что надо бы расшириться. Пустоту впереди осветил темно‑серый мазок: это слабый ночной свет проникал сквозь ветровое стекло.
Лени на ощупь выбралась из лазарета и прислонилась к его боку. Закрыла дверь так мягко, как могла. Ночной воздух охладил руки и лицо.
Краем глаза она заметила какое‑то размытое пятно, которое исчезало, стоило на нем сосредоточиться. Скоро Кларк уже смогла отличить небо от вершин деревьев. Мутная клубящаяся серость над зубчатой тенью, казавшаяся чуть ярче на востоке.
Лени отошла на пару метров от машины и оглянулась назад. Невероятно плавные края Мири чуть ли не сверкали на фоне этого фрактального ландшафта. На западе, сквозь разрыв в облаках, Кларк увидела звезды.
Лени шла дальше.
Из‑за отсутствия света она раз шесть спотыкалась о корни и ямы. Но цветовая гамма практически не отличалась от той, что Кларк видела в линзах: серое на сером и черном. Только контрастность и яркость поубавились.
Когда небо начало светлеть на востоке, она увидела, что взбирается по оголенному, усыпанному гравием склону холма с торчащими повсюду пнями – старой лесосеке, которая так и не оправилась от потерь. Ее вырубили задолго до того, как Бетагемот вышел на сцену.
«Все умирает», – сказала тогда Кларк.
А Уэллетт ответила: «Все и так умирало...»
Кларк посмотрела вниз на пройденный путь. Мири стояла, как игрушка, на краю старой лесовозной дороги. Коричневые деревья выстроились по ее дальней стороне и вокруг холма, на котором она стояла. На росчисти, где поднималась Лени, их спилили подчистую.
Внезапно у нее появилась тень. Протянулась вниз по склону силуэтом убитого великана. Кларк обернулась: сияющее красное солнце перевалило через кромку холма. Ребристые облака наверху цветом напоминали радиоактивного лосося. Глядя на них, Лени вспомнила оставленный волнами гофрированный рельеф на песчаном дне, но настолько ярких красок она никогда не видела.
«Может, не так уж и плохо терять зрение каждую ночь, – решила она, – если оно вот так возвращается к тебе каждое утро».
Мгновение, конечно же, прошло. У солнца было всего несколько градусов – узкая полоска чистого неба между лежащей внизу землей и облаками, плывущими сверху. За несколько минут оно поднялось в тяжелую слоистую хмарь, померкнув до бледного пятнышка в безликой серости.
«Алике», – подумала Кларк.
Скоро проснется Уэллетт, готовясь к еще одному бесцельному дню, проведенному в служении общему благу. Делая добрые дела, которые не имели ни малейшего значения.
«А может, дело не в общем благе, – подумала Кларк. – А в общей нужде».
Она начала спускаться с холма. Когда Кларк добралась до дороги, Уэллетт уже встала. Она мигала, щурясь от утреннего света, и замигала еще больше, когда увидела глаза рифтерши.
– Ты говорила, что можешь меня научить, – сказала Кларк.
ЗВЕЗДОЧЕТ
«Она нормальная, Дэйв, – Така говорила с покойным мужем. – Поначалу пугала, конечно; Крис бы от одного взгляда на нее пулей вылетела из комнаты. В общем, не душа компании. Но с ней все в порядке, Дэйв, поверь. И коли ты не можешь быть со мной, она, по крайней мере, свою долю работы выполняет».
Мири ехала по шоссе 1‑95 сквозь ветхие останки города под названием Фрипорт. Тот умер, когда исчезла рыба и туристы, задолго до того, как Бетагемот все расставил по своим местам. Оказавшись в южной части города, они свернули на боковую дорогу, по которой добрались до уединенной бухты. Така обрадовалась, увидев, что чахлый лесок у приливной полосы все еще зеленеет, и даже махнула деревьям рукой.
– А почему именно здесь? – удивленно спросила Лори, когда они высаживались из машины.
– Электрический угорь.
Така открыла крышку зарядки на боку машины и, вытащив розетку, направилась вниз по склону. За ней тянулся кабель. Из‑под ног сыпалась в воду галька.
Лори подошла вслед за ней к кромке воды:
– Ну и что?
– Где‑то на дне. – Опустившись на колени, Така вытащила сирену из кармана ветровки и опустила ее в воду. – Надеюсь, этот хмырь еще приходит на зов.
В двадцати метрах от берега со дна поднялись пузырьки. Спустя мгновение на поверхности показался угорь и, извиваясь, поплыл к ним, оранжевый и змееподобный. Он выполз на берег возле ног Таки – гигантский светящийся сперматозоид с хвостом, уходящим в глубину. У него были даже клыки: голову уродовал металлический рот с двумя зубцами.
Она подключила розетку. Голова загудела.
– Их припрятали то тут, то там, – объяснила она, – чтобы мы не полностью зависели от подъемников.
Лори смотрела на спокойную поверхность воды в бухте.
– Блок Балларда?
– ЦЕЗАРБ‑реактор.
– Шутишь.
Така покачала головой:
– Автономный, саморегулирующийся, безотходный. По сути просто большой блок с парой охлаждающих ребер. Стоит опустить его в водоем, и он сразу заработает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
