Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

Спутник был огромен. Это был тор в два километра в поперечнике, разделенный внутри массивными переборками на множество помещений. В кольцевых коридорах было пусто и светло, треугольные люки, ведущие в пустые светлые помещения, были распахнуты настежь. Спутник был покинут невероятно давно, может быть миллионы лет назад, но шершавый желтый пол был чист, и Август Бадер сказал, что не видел здесь ни одной пылинки.

Бадер шел впереди, как и полагается первооткрывателю и хозяину, и Горбовский и Валькенштейн видели его большие оттопыренные уши и светлый хохолок на макушке.

– Я ожидал увидеть здесь запустение,  –  неторопливо рассказывал Бадер. Он говорил по-русски, старательно выговаривая каждую букву.  –  Этот Спутник заинтересовал нас прежде всего. Это было десять лет назад. Я увидел, что внешние люки раскрыты. Я сказал себе: «Август, ты увидишь картину ужасающего бедствия и разрушения». Я даже приказал жене остаться на корабле. Я боялся найти здесь мертвые тела, вы понимаете.

Он остановился перед каким-то люком, и Горбовский чуть не налетел на него. Валькенштейн, который немного отстал, догнал их и остановился рядом, насупившись.

– Абер здесь было пусто,  –  сказал Бадер.  –  Здесь было светло, очень чисто и совершенно пусто. Прошу вас, взгляните.  –  Он сделал плавный жест рукой.  –  Я склонен полагать, что здесь была диспетчерская Спутника.

Они протиснулись в помещение с куполообразным потолком и с низкой полукруглой стойкой посередине. Стены были ярко-желтые, матовые и светились изнутри. Горбовский потрогал стену. Она была гладкая и прохладная.

– Похоже на янтарь,  –  сказал он.  –  Попробуй, Марк.

Валькенштейн попробовал и кивнул.

– Все демонтировано,  –  сказал Бадер.  –  Но в стенах и переборках, а равно и в тороидальной оболочке Спутника остались скрытые пока от нас источники света. Я склонен полагать…

– Мы знаем,  –  быстро сказал Валькенштейн.

– Вот как?  –  Бадер посмотрел на Горбовского.  –  Но что вы читали? Вы, Марк, и вы, Леонид.

– Мы читали серию ваших статей, Август,  –  сказал Горбовский.  –  «Искусственные спутники Владиславы».

Бадер наклонил голову.

– «Искусственные, неземного происхождения спутники планеты Владислава звезды ЕН 17»,  –  поправил он.  –  Да. В таком случае, разумеется, я могу не излагать вам свои соображения по поводу источников света.

Валькенштейн пошел вдоль стены, озираясь.

– Странный материал,  –  сказал он издали.  –  Металлопласт, наверное. Но я никогда не видел такого металлопласта.

– Это не металлопласт,  –  сказал Бадер.  –  Не забывайте, где вы находитесь. Вы, Марк, и вы, Леонид.

– Мы не забываем,  –  сказал Горбовский.  –  Мы бывали на Фобосе, и там действительно совсем другой материал.

Горбовский и Валькенштейн бывали на Фобосе. Это был спутник Марса, и долгое время его считали естественным спутником. Но он оказался четырехкилометровым тором, окутанным металлической противометеоритной сетью. Густая сеть была изъедена метеоритной коррозией и местами прорвана. Но сам спутник уцелел. Внешние люки его были открыты, и гигантский бублик был пуст точно так же, как этот. По изношенности противометеоритной сети подсчитали, что он был выведен на орбиту вокруг Марса по крайней мере десять миллионов лет назад.

– О Фобос!  –  Бадер покачал головой.  –  Фобос  –  это одно, Леонид. Владислава  –  это отнюдь другое.

– Почему?  –  осведомился Валькенштейн, подходя. Он думал иначе.

– Например, потому, что от Солнца и от Фобоса до Владиславы, где находимся сейчас мы, триста тысяч астрономических единиц.

– Мы покрыли это расстояние за полгода,  –  сердито сказал Валькенштейн.  –  Они могли сделать то же. И потом, спутники Владиславы и Фобос имеют много общего.

– Но это следует доказать,  –  сказал Бадер.

Горбовский проговорил, лениво усмехаясь:

– Вот мы и попробуем доказать.

Некоторое время Бадер размышлял и затем изрек:

– Фобос и земные спутники тоже имеют много общего.

Это был ответ в стиле Бадера  –  очень веско и на полметра мимо.

– Ну хорошо,  –  сказал Горбовский.  –  А что здесь есть еще, кроме этой диспетчерской?

– На этом Спутнике,  –  важно сказал Бадер,  –  имеются сто шестьдесят помещений размером от пятнадцати до пятисот квадратных метров. Мы можем осмотреть их все. Но они пусты.

– Раз они пусты,  –  сказал Валькенштейн,  –  нам лучше вернуться на «Тариэль».

Бадер поглядел на него и снова повернулся к Горбовскому.

– Мы называем этот спутник Владя. Как вам известно, у Владиславы есть еще один спутник, тоже искусственный и тоже неземного происхождения. Он меньше по размерам. Мы называем его Слава. Вы понимаете? Планета называется Владислава. Естественно назвать два ее спутника Владя и Слава. Не так ли?

– Да, конечно,  –  сказал Горбовский. Это изящное рассуждение было ему знакомо. Он слышал его в третий раз.  –  Это вы очень остроумно предложили, Август. Владя и Слава. Владислава. Прекрасно.

– У вас на Земле,  –  продолжал Бадер неторопливо,  –  эти спутники называют «Игрек-один» и «Игрек-два», соответственно  –  Владя и Слава. Но мы, мы называем их иначе. Мы называем их Владя и Слава.

Он строго поглядел на Валькенштейна. Валькенштейн играл желваками на скулах. Насколько было известно Валькенштейну, «мы»  –  это был сам Бадер, и только Бадер.

– Что же касается состава этого желтого материала, который отнюдь не является металлопластом и который я называю янтарин…

– Очень удачно,  –  вставил Валькенштейн.

– Да… Неплохо… То состав его пока неизвестен. Он остается тайной.

Наступило молчание. Горбовский рассеянно оглядывал помещение. Он пытался представить себе тех, кто строил этот спутник и потом работал здесь когда-то, очень давно. Это были другие люди. Они пришли в Солнечную систему и ушли, оставив возле Марса покинутые космические лаборатории и большой город вблизи северной полярной шапки. Спутники были пусты, и город был пуст  –  остались только странные здания, на много этажей уходящие под почву. Затем  –  или, может быть, до того  –  они пришли в систему звезды ЕН 17, построили возле Владиславы два искусственных спутника и тоже ушли. И здесь, на Владиславе, тоже должен быть покинутый город. Почему и откуда они приходили? Почему и куда они ушли? Впрочем, ясно почему. Они, конечно, были великие исследователи. Десантники другого мира.

– Теперь,  –  сказал Бадер,  –  мы пойдем и осмотрим помещение, в котором я нашел предмет, названный мною условно пуговицей.