Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Борис посмотрел на свои пылающие руки. Он словно не верил своим глазам. Как и я он не дышал. И возможно, нас обоих мучал одни вопрос: на сколько нас хватит в объятом пламенем подвале.
Дверь соседней комнаты сорвалась с петель и рухнула на пол, подняв столб искр. Окружающий рёв пламени дополнялся хрустом сжигаемого дерева и громким свистом, вырывающимся из-под гнойных пластин доспеха Бориса.
Мы нагревались по-разному.
Борис сделал один уверенный шаг на встречу мне, после чего дёрнулся. Весь застыл. Лёгкая дрожь была заметна на охваченном пламенем теле. Мне вспомнился рассказ Дрюни, в котором Борис со своими дружками пытались сжечь его заживо. Кожу Дрюни мучительно обжигал раскалившийся доспех, но по иронии, этот же доспех спас его от открытого огня. В тот злополучный день Дрюне повезло выжить. Повезёт ли сегодня Борису?
Борис затрясся сильнее. Руки заходили ходуном. Он вдруг принялся обстукивать себя, словно пытался сбить пламя. Ладонями тёр лицо, грудь, плечи. И в одну секунду он обезумел. Раскрыл пасть и начал вопить. Вопил так громко, что я больше ничего не слышал, кроме его крика.
Борис резко дёрнулся в бок, со всей силой врезавшись плечом в стену. Столб искр ударил в потолок, на пол повалились сгоревшие доски. Борис напомнил мне зелёный бильярдный шар, бьющийся о стенки стола. Его огромное тело швыряло из стороны в сторону. С воплями он падал на колени, но быстро вставал, и снова, слепо, бросался вперёд. Снова натыкался на стену и снова отскакивал от неё.
Я встал на ноги. Двинул в сторону Бориса. Я хотел обогнать его и быстрее выбраться из смертельной ловушки. План Дрюни по смене тела провалился. Я пытался. Честно… Но сейчас надо спасти свою шкуру.
Сделав два шага, моя жизнь резко оказалась под вопросом. Пылающий потолок не выдержал, пару толстенных балок упали возле моего носа, отрезав путь до лестницы. Вот это подстава! Жар пламени только возрастал. Голова начала кружиться. Я по-прежнему избегал делать вдох, но сейчас я окончательно понял, что без кислорода — я не жилец!
К тому же мой доспех разогревался, но не так быстро, как у Бориса. Кожу неприятно покусывало, и эти укусы с каждой минутой становились всё болезненнее и болезненнее. Возможно, я смогу стерпеть боль до тех пор, пока пламя не утихнет. Но велика вероятность, что пламя утихнет лишь на пепелище, под которым даже мои останки искать не станут.
Еще один аргумент в пользу покинуть этот подвал к ебеням — Борис уткнулся в лестницу, нащупал руками уцелевшую ступень и начал взбираться на свободу.
БЛЯТЬ! ВОТ УРОД!
Я лихорадочно засуетился. Возле меня оказалась комната. Та самая с металлическими сетками для крыс. Мне вспомнилось лунное свечение, узкое окно. Окно… Я попытался найти его взглядом, но яркое пламя слепило. В любом случае окно там есть, и я его найду.
Я хотел шагнуть в комнату, но в ступнях что-то застряло. Наклоняться не было никакого желания, я просто пнул предмет. В комнату напротив влетела секира Бориса, повалив целый ряд из крысиных клеток. А где мой меч?
Я попытался отыскать его взглядом, но это оказалось нереальным. Мне удавалось кинуть взгляд всего лишь на секунду, прежде чем пламя осушало глаза до нестерпимой боли. Я жмурился, ждал, когда отпустит боль и снова кидал взгляд. Мои попытки не прошли зря. Наступив на что-то твёрдое, слой свежего пепла вздыбился, показались человеческие пальцы, крепко сжимающие какой-то предмет. Меч! Мой меч!
Подняв своё оружие с пола, я шагнул в комнату. Вырвал из кучи плавящихся клеток уродливую секиру, сквозь пустые глазницы которой можно было видеть жадно пожирающее всё вокруг меня пламя. Вскинув топор, я подбежал к стене. Узкие окна должны быть здесь. Возможно, их закоптило от того и не видно. Ничего страшно, сейчас найдём! Я принялся лупить по стене, задевая лезвием потолок. Искры сыпались на мою полысевшую голову, успевшую покрыться тонким слоем запёкшейся крови.
Сделав с десяток ударов, раздался долгожданный звук. Осколки разбитого стекла рассыпались у моих ног. До спасения рукой подать — отличная новость, но вот глоток свежего воздуха сделать мне не удалось! От прилива кислорода пламя вспыхнуло с новой силой. Доспех уже обжигал мою кожу не хуже раскалённого металла, плавящего плоть. Нужно шевелиться активнее!
Я швырнул секиру в окно. Мечом смахнул остатки стекла и кинул оружие следом за секирой.
Оконный проём узкий, но не на столько, чтобы в нём застрять. Подпрыгнув, я ухватился за оконный откос. Подтянулся. Пламя скользило по моему телу и словно пыталось спастись вместе со мной, вырываясь на улицу с воем.
Я сумел закинуть ногу, подтянулся выше. Мне повезло, тело уместилось в узкий оконный проём. Пришлось приложить немало усилий, даже сорвать со спины часть доспеха, а это было очень болезненно, но разве у меня был выбор. Я терпел. Тужился и терпел, мучительно преодолевая миллиметр за миллиметром во имя спасения своей души. Я пошарил возле себя рукой. Пальцы нащупали густую копну влажной травы, за которую я и ухватился.
Испытав ошеломительную волну боли и содрав еще и с плеча хороший кусок брони, мне удалось вырваться из пылающих рук смерти. Я выкатился наружу. Пламя продолжало завывать рядом с ухом, пуская длинные языки в прохладный ночной воздух. Но мне уже было плевать. Моё лицо уткнулось в выступившую на траве росу.
Глава 4
Прохладный ночной воздух касался моего раскалённого доспеха так же приятно и нежно, как морозящая мазь успокаивает болезненный ожог на коже. Уткнувшись лицом в траву, я чувствую, как капельки росы нежно касаются моей кожи. Я срываю пучок зелени и тру им лицо. Растираю обеими руками, пытаясь угомонить жар. На губах — вкус копоти и землистая слюна. На ладонях — почерневшие травинки от той самой копоти. От моих рук и ног в ночной воздух поднимаются еле заметные струйки дыма.
Медленно, но я охлаждался. Боль быстро сменялась щекотной, а после — зудом.
Вырвавшись из огненного ада, я хотел всего лишь посидеть в тишине. Большая часть накопленной крови ушла на восстановления организма после серьёзных переломов рёбер и ключицы, и всё, что я сейчас хотел — посидеть в тишине. И даже вой огня, вырывающегося из узкого подвального окна мог бы меня успокоить, если бы не начал завывать
