Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

– Я всегда утверждал, что Атос  –  великий человек,  –  говорил Поль, делая широкие движения кружкой.  –  У него была самая ясная голова, и он лучше всех нас знал, чего он хочет.

– Э, нет,  –  сказал Костылин ласково.  –  Лучше всех видел цель Капитан. И шел самой прямой дорогой.

Поль отхлебнул из кружки и подумал.

– Пожалуй,  –  сказал он.  –  Капитан хотел быть звездолетчиком, и он стал звездолетчиком.

– Ага,  –  сказал Костылин.  –  А Атос все-таки больше биолог, чем звездолетчик.

– Зато какой биолог!  –  Поль поднял палец.  –  Честное слово, я хвастаюсь, что дружил с ним в школе.

– Я тоже хвастаюсь,  –  согласился Костылин.  –  Но подожди пяток лет, и мы будем хвастаться дружбой с Капитаном.

– Да,  –  сказал Поль.  –  А вот я мотаюсь, как жесть на ветру. Все хочется попробовать. Ты вот ругался, что я не пишу.  –  Он со вздохом поставил кружку.  –  Не могу я писать, когда чем-нибудь занят. Неинтересно мне писать. Пока работаешь над темой, неинтересно писать, потому что все впереди. А когда кончаешь  –  неинтересно писать, потому что все позади… И не знаешь, что впереди. Знаешь, Лин, у меня все как-то по-дурацки получается. Вот я четыре года работал по теоретической сервомеханике. Мы вдвоем с одной девчонкой решали проблему Чеботарева  –  помнишь, нам учитель рассказывал? Решили, построили два очень хороших регулятора… В девчонку эту я несчастным образом влюбился… А потом все кончилось и… все кончилось.

– То есть вы не поженились?  –  сочувственно сказал Лин.

– Да не в этом дело. Просто у других людей, когда они работают, всегда возникают какие-то новые идеи, а у меня нет. Работа кончена, и больше мне неинтересно. За эти десять лет я переменил четыре специальности. А сейчас опять без идей. Дай, думаю, разыщу Сашку…

– Правильно!  –  басом сказал Лин.  –  Я тебе дам двадцать идей!

– Дай,  –  вяло сказал Поль. Он помрачнел и погрузил нос в кружку.

Лин с задумчивым интересом смотрел на него.

– Не заняться ли тебе эндокринологией?  –  предложил он.

– Можно эндокринологией,  –  сказал Поль.  –  Только слово уж очень трудное. И вообще, все эти идеи  –  сплошное томление духа.

Лин вдруг сказал вне видимой связи с предыдущим:

– Я скоро женюсь.

– Здорово!  –  сказал Поль печально.  –  Только не надо мне рассказывать скучными словами о своей счастливой любви.  –  Он оживился.  –  Счастливая любовь вообще скучна,  –  заявил он.  –  Это понимали еще древние. Никакого настоящего мастера идея счастливой любви не привлекала. Несчастная любовь всегда была самоцелью великих произведений, а счастливая в лучшем случае  –  фоном.

Лин с сомнением поддакнул.

– Настоящая глубина чувств присуща только неразделенной любви,  –  продолжал Поль воодушевленно.  –  Несчастная любовь делает человека активным, а счастливая умиротворяет, духовно кастрирует.

– Не огорчайся, Полли,  –  сказал Лин,  –  это все пройдет. Ведь несчастная любовь хороша тем, что она обычно коротка… Давай я тебе еще морса налью.

– Нет, Саша,  –  сказал Поль,  –  я думаю, это надолго. Ведь уже два года прошло. Она меня, наверное, и не помнит, а я…  –  Он посмотрел на Лина.  –  Ты извини, Саша, я понимаю, это очень противно, когда тебе плачут в жилетку. Только очень уж это все безысходно. Мне, понимаешь, здорово не везет в любви.

Лин кивнул беспомощно.

– Хочешь, я соединю тебя с учителем?  –  нерешительно спросил он.

Поль помотал головой и сказал:

– Нет. Я в таком виде с учителем говорить не хочу. Срамиться только…

– М-да…  –  сказал Лин и подумал: «Что верно, то верно. Учитель терпеть не может несчастненьких…» Он подозрительно посмотрел на Поля. А не играет ли хитроумный Полли в несчастненького? Кушал он хорошо, приятно было смотреть, как кушал. И гласность любит по-прежнему.

– А помнишь проект «Октябрь»?  –  спросил Лин.

– Еще бы!  –  Поль снова оживился.  –  А ты понял, почему план провалился?

– Ну… как тебе сказать… Молодые были…

– Эх ты!  –  сказал Поль. Он развеселился.  –  Ведь учитель нас нарочно на Вальтера натравил! А потом провалил нас на экзамене…

– На каком экзамене?

– Виу, Сашка!  –  закричал Поль в восторге.  –  Капитан был прав  –  ты единственный, кто ничего не понял!

Костылин медленно осознавал.

– Да, конечно…  –  сказал он.  –  Нет, почему же? Я просто забыл. А помнишь, как Капитан испытывал нас на перегрузки?

– Это когда ты шоколадом объелся?  –  сказал Поль ехидно.

– А помнишь, как испытывали горючее для ракет?  –  поспешно вспомнил Лин.

– Да,  –  мечтательно сказал Поль.  –  Вот грохнуло!

– Шрам у меня до сих пор,  –  с гордостью сказал Лин.  –  Вот, пощупай.  –  Он повернулся к Полю спиной.

Поль с удовольствием пощупал.

– Хорошие мы были ребята,  –  сказал он.  –  Славные. А помнишь, как на общей линейке мы изобразили стадо ракопауков?

– Ух шумно было!  –  вскричал Лин.

Это было поистине сладостное воспоминание.

Поль вдруг вскочил и с необыкновенной живостью изобразил ракопаука. Отвратительный скрежещущий вой многоногого чудовища, пробирающегося через джунгли страшной Пандоры, огласил окрестности. И, словно в ответ, издалека донесся глубокий ревущий вздох. Поль испуганно замер.

– Это еще что?  –  спросил он.

Лин хохотнул.

– Эх ты, паук! Это коровы!

– Какие еще коровы?  –  с негодованием спросил Поль.

– Мясные,  –  объяснил Лин.  –  Изумительно вкусны в жареном и вареном виде.

– Слушай, Лин,  –  сказал Поль,  –  это достойные противники. Я хочу на них посмотреть. И вообще, я хочу посмотреть, что у вас тут делается.

Лицо Лина стало скучным.

– Брось ты, Полли,  –  сказал он.  –  Коровы как коровы. Давай посидим еще немножко. Я тебе морса принесу. А?

Но было уже поздно. Поль преисполнился энергии.

– Неизвестность зовет нас. Вперед, к мясным коровам, которые бросают вызов ракопаукам! Где моя рубашка? Какой-то племенной бык обещал мне чистую рубашку!

– Полли, Полли!  –  увещевал Лин.  –  Дались тебе эти коровы! Пойдем лучше в лабораторию.

– Я септический,  –  заявил Поль.  –  Не хочу в лабораторию. Хочу к коровам.

– Они тебя забодают,  –  сказал Лин и осекся. Это была ошибка.

– Правда?  –  сказал Полли с тихим восторгом.  –  Рубашку. Красную. Я устрою корриду.

Лин в отчаянии хлопнул себя ладонями по ляжкам.

– Вот навязался на мою голову!.. Ракоматадор!

Он встал и направился к дому. Когда он проходил мимо Поля, Поль встал на цыпочки, выгнулся и с большим изяществом проделал полуверонику. Лин замычал и боднул его в живот.