Россия открывает Америку (1732-1799) - Н Болховитинов

Поместив это примечание, Новиков противопоставил взглядам американского работорговца свое собственное мнение - мнение передового русского просветителя {115} XVIII в. Непримиримая позиция Новикова в отношении американского рабства вполне понятна: слишком уж тяжело было ярмо крепостничества в России и слишком много пришлось от этого выстрадать русскому народу, чтобы можно было равнодушно наблюдать за распространением рабства где бы то ни было, в том числе и в Америке. Отвергая американское рабство, Новиков вместе с тем хотя и косвенно, но совершенно недвусмысленно протестовал и против крепостного права в России, которое также ничем не могло быть оправдано перед "судилищем рассудка и человечества".

Значительное внимание в русской печати, в частности в "Московских ведомостях", уделялось восстанию американских фермеров под руководством Даниеля Шейса (сентябрь 1786 - февраль 1787 г.) и Конституционному конвенту в Филадельфии (май - сентябрь 1787 г.), который принял федеральную Конституцию США. Газеты писали в феврале - марте 1787 г. о том, что в "разных местах Соединенных Провинций господствуют безвластие и замешательство", о неудачной попытке восставших овладеть арсеналом в Спрингфилде, о посылке против "мятежников" правительственных войск и т. д. 85

Впрочем, у внимательного читателя складывалось собственное мнение о происходивших событиях, когда он узнавал, например, что руководитель восстания (в газетах его именовали по-разному - Шаир, Шер) "служил в последнюю войну при американских войсках и довольно оказал свою неустрашимость", и "все на тягость податей ропщущие, каковых весьма много, кажутся склонны служить под его начальством"86. 24 апреля (5 мая) 1787 г. "Московские ведомости" сообщили, что "возмущение в Массахузетской провинции благополучно укрощено и теперь стараются только поймать главного зачинщика оного Шаира"87.

Сообщая о том, что "в Филадельфию посланцы из всех Областей, поверенные для рассмотрения всех сделанных доселе государственных постановлений и для уничтожения тех, которые по нынешним обстоятельствам казатся будут ненужными", "Московские ведомости" в первую очередь выделяли хорошо известные читающей публике имена генерала Вашингтона и доктора Франклина 88. Воздерживаясь от окончательной оценки "образа правления" в молодой республике, "Московские ведомости" писали в конце 1788 г.: "Американцы {116} думают, что новый их образ правления будет наилучший; но мы представляем времени решить сие с толикими сомнениями сплетенное дело"89.

В целом рассмотренный нами документальный материал свидетельствует об ошибочности распространенного в свое время мнения, будто события Американской революции освещались в русской печати исключительно "с английской точки зрения" или отражали лоялистскую позицию 90. Нет оснований говорить и об изолированности России от влияния важнейших международных событий, о ее "обособленности" от основного пути развития европейской цивилизации и т. п. Пусть приглушенно, но звуки "набатного колокола" Американской революции XVIII в. были слышны в России достаточно внятно и, что самое главное, воспринимались передовыми кругами русского общества весьма сочувственно.

При этом речь идет не только о двух столицах - С.-Петербурге и Москве, но и о других культурных центрах страны, включая такие отдаленные города, как Барнаул, Иркутск и Якутск, о чем имеется любопытное свидетельство Джона Ледиарда. В письме из Иркутска от 20 августа 1787 г. американский путешественник сообщал секретарю миссии США в Лондоне полковнику У. Смиту: "Как с американцем, в России со мной обходились вежливо и с уважением, и по моему поводу за столами двух губернаторов поднимались тосты в честь д-ра Франклина и генерала Вашингтона, а в Иркутске получило известность и имя Адамса..."91. В этом же письме Ледиард сообщил, что в Иркутске он оказался в "кругу столь же веселом, богатом, вежливом и ученом, как и в Петербурге". Американец был весьма польщен тем, что распивал французские и испанские вина и совершал "научные прогулки" ("philosophic walks") в сопровождении учеников знаменитого шведского естествоиспытателя К. Линнея (Ледиард имел в в виду, в частности, члена Петербургской академии наук А. М. Карамышева).

Серьезный интерес русского читателя к событиям в Америке не был ни случайностью, ни парадоксом. Острейшие классовые противоречия русской действительности, жесточайший крепостнический гнет, сочетавшийся с новыми буржуазными формами эксплуатации в связи с начавшим возникать в недрах феодального строя капиталистическим укладом хозяйства, могучая {117} волна стихийного крестьянского движения, не прекращавшегося и после жестокого подавления восстания Пугачева, - все это объективно создавало благоприятную почву для распространения освободительных идей. Следует также иметь в виду, что если в условиях самодержавной России нельзя было говорить о праве русского народа на изменение политического режима в своей стране, то в силу известных благоприятных обстоятельств можно было более или менее объективно писать о праве на свободу и независимость американского народа и об опыте его успешной революционной борьбы против Англии.

Опубликование в русской печати, и прежде всего в изданиях Н. И. Новикова, богатейшего материала о революционной войне в США приобретало в условиях самодержавно-крепостнического строя в России особый смысл и значение. Чтение разнообразных сообщений об успешных военных действиях восставших колонистов, сам факт победоносного завершения войны за независимость и утверждения республиканского государства в Америке - все это, естественно, наводило русского читателя на мысль о своей родине, заставляло его критически взглянуть на окружающую его действительность, сравнить республиканскую Америку и самодержавно-крепостническую Россию.

Таким образом, обширная информация об американских событиях, публиковавшаяся в России, по своему объективному содержанию приобретала в известной мере революционный политический смысл. {118}

ГЛАВА VII

А. Н. РАДИЩЕВ ОБ АМЕРИКЕ

Самый проникновенный отклик на революцию в Америке принадлежит перу Александра Николаевича Радищева:

"К тебе душа моя вспаленна,

К тебе, словутая страна,

Стремится; гнетом где согбенна

Лежала вольность попрана;

Ликуешь ты! а мы здесь страждем!..

Того ж, того ж и мы все жаждем;

Пример твой мету обнажил;

Твоей я славе непричастен

Позволь, коль дух мой неподвластен,

Чтоб брег твой пепл хотя мой скрыл!"1

В этих взволнованных строках поэт выразил свое восхищение американской войной за независимость и сделал революционные выводы для России. Именно Радищев глубже, чем кто-либо другой в России, сумел понять смысл американской войны, сделать на основании ее анализа глубокие теоретические обобщения. Его сочинение - ода "Вольность" - по праву принадлежит к числу выдающихся произведений европейской литературы того времени, в той или иной степени посвященных Американской революции 2.

Теперь, после ряда интересных и обстоятельных исследований наших литературоведов, историков и философов 3, писать об этом легко - все как будто само собой разумеется. А ведь было время, когда даже мысль о связи оды "Вольность" с Американской революцией казалась чуть ли не фантазией: обращение Радищева к "словутой стране" воспринималось читателями и исто-{119}риками литературы как обращение к революционной Франции 4. Лишь на основе тщательного анализа текста оды, его сопоставления с развитием исторических событий и с литературными материалами В. П. Семенников установил непосредственную связь этих строк с войной США за независимость и, в частности, проследил влияние на Радищева сочинения Рейналя об Американской революции; его выводы были развиты и уточнены многими другими исследователями 5.

Какой-нибудь буквоед, скрупулезно анализируя текст, может быть, станет утверждать о каком-то "заимствовании" Радищева у Рейналя или другого западного автора. Нет ничего нелепее и опаснее подобной примитивной точки зрения. Конечно, анализируя сочинения Радищева, да и любого другого русского или иностранного автора, всегда можно обнаружить в какой-то мере следы "западного" или "восточного" влияния 6. Сам Радищев неоднократно прямо ссылался на американские законодательные акты и цитировал их. Новое поколение русских революционеров, наследники Радищева - декабристы также использовали опыт Американской революции XVIII в. И, скажем, в проекте конституции Никиты Муравьева можно обнаружить известное сходство с конституционными актами США 7. Специфика нашей работы заставляет нас, естественно, обращать внимание именно на эту сторону вопроса, однако мы очень далеки от того, чтобы на этом основании делать какие-либо выводы о "несамостоятельности" А. Н. Радищева или Н. М. Муравьева.

Да, Радищев, а позднее декабристы и другие русские революционеры были знакомы с идеями, событиями и основными документами Американской и еще в большей мере Французской революций. И это не их недостаток, а их достоинство. Все они были высококультурными и широко образованными людьми, которые шли в ногу со временем, следили за современной передовой литературой. Так, отстаивая свою точку зрения на необходимость гражданских свобод, и в частности свободы печати, Радищев обнаруживает великолепное знакомство с историей вопроса, о чем свидетельствует, например, раздел о "произхождении ценсуры". В подтверждение своей точки зрения он ссылается на опыт и документальные материалы, относящиеся к самым различным эпохам и странам, начиная от седой древности, анализирует историю Древней Греции и Рима, обращает-{120}ся к трудам по истории Германских государств, Англии, Франции, Австрии, Дании, Испании и, наконец, Америки.