Изгнанница для безликих - Наташа Фаолини

Ванная комната была миниатюрной, с бежевой плиткой на полу и стенах и классически белыми умывальником и ванной, над которой был вкручен шланг душа.

Быстро разделась и стала под чуть теплые струи, когда в дверь все-таки постучались.

— Кто там? — крикнула я, — просила же не беспокоить!

— Кли, это я, — послышался голос Варта из-за двери, — мне показалось, они тебя чем-то расстроили, ты выглядела грустной.

— Тебе какое до этого дело? Решил сейчас получить свою награду за то, что привел нас сюда? — все-таки горько и громко расплакавшись, села на пол, обнимая колени руками, вода так и лилась сверху.

Мне казалось, что получится свыкнуться с тем, что всем нужна моя энергия, а не я, как личность, но похоже, что такие обстоятельства меня все-таки обижают.

— Я с самого начала просто хотел быть рядом с тобой, но знал, что чем-то должен зацепить. До этого ты без раздумий отвергала скучных кандидатов на той церемонии.

Внезапно меня всю захлестнула злость. Стиснув руки в кулаки, устремилась к двери, распахивая ее настежь.

— Ты хотел излечения! Отлично, давай переспим, как и договаривались, тьма уйдет, а ты сможешь валить на все четыре стороны! Мне не нужны предатели, — говорила, а злые слезы текли по щекам, даже не сразу поняла, что стою перед ним без одежды.

Варт застыл перед порогом ванной, я не видела его глаз из-за капюшона, но подозревала, где они сейчас блуждают.

Обойдя меня стороной, мужчина зашел в комнату, взял в шкафчике полотенце и, закутав меня в него, подхватил на руки, неся куда-то.

Совсем не такой реакции ожидая из-за своих жестоких слов, притихла, положив голову ему на грудь.

ГЛАВА 18

— Тебе нужно одеться, — спокойно проговорил Варт, опуская мою тушку на кровать, — я поищу что-то в шкафу.

Кажется, он принес меня в ту самую хозяйскую комнату. Здесь была большая двуспальная кровать с тяжелыми деревянными спинками, имелся шерстяной коричневый ковер и большой шкаф у окна с лавандовыми шторами, перекрывающий почти всю стену, обклеенную обоями с фиолетовыми мелкими цветками, а напротив кровати стоит туалетный столик с множеством косметики, которую уже опасно было мазать на тело.

— Стой, Варт, — схватила его за руку, останавливая, — ты обижен на меня? Прости, я просто была очень раздражена и расстроена. Все, что я сказала, было чересчур жестоким, — промямлила, стыдливо опустив глаза, всегда так со мной, сначала делаю, а потом уже анализирую.

— Обижен? На тебя? — удивленно спросил мужчина, рядом на кровать, покрытую приятным на ощупь постельным бельем.

Он рассматривал мое заплаканное лицо, а потом протянул руку, чтобы убрать прядь прилипших мокрых волос со щеки. Я чувствовала себя вымотанным ребенком после истерики, но осознавала все как взрослая женщина.

— Ты имеешь полное право злиться, Кли. И не могла подумать что-то другое. Это моя вина. Я допустил, чтобы подобные мысли появились в твоей голове, потому что хотел зацепить, не думая о том, как это будет выглядеть. Хотел твоего внимания, а получилось наоборот. Ты сделала вывод, что не интересуешь меня как женщина.

— А я интересую? — спросила жалобно, заглядывая в тень его капюшона.

Если он сейчас скажет это — я расплачусь снова.

Моя нижняя губа по-детски задрожала, а брови сдвинулись к переносице. Наверное, со стороны выглядела совсем жалко.

— Конечно, интересуешь.

— Ну блин! — захныкала я, уже не понимая, от чего реву, потому что Варт сказал то, что я так жаждала услышать.

Во многих сложных жизненных ситуациях я не пускала и слезинки, а рядом с безликими совсем расклеилась, почувствовав заботу и защищенность. На самом деле это не я нужна им, а они мне.

Варт тоже не понял моей реакции. Поэтому пошел от обратного — поцеловал меня, схватив за плечи. Это выглядело, как диверсия, зачинщик которой уверен в провале. Он держал меня крепко, но не настолько, чтобы не могла вырваться. Готова поспорить, он был уверен, что я отстранюсь.

Мне выпала возможность узнать хотя бы форму его губ. Они показались мне пухлыми и очень мягкими, словно зефирки из далекого детского воспоминания.

И пусть я не собиралась вырываться, Варт отстранился сам, вздохнув так, словно приложил титаническое усилие, как только я начала слабо отвечать пораженная той лавиной, чувствами, которые он вложил в это скромное касание губ.

— Что такое? — удивленно переспросила, который раз за сегодня чувствуя жгучее разочарование.

— Ты влюблена в Рема и Элима, насчет Тита с Троем не уверен, но не хочу пользоваться ситуацией пока вы в ссоре, и ты эмоционально истощена. Я не муж, мне достаточно просто быть рядом.

Мой продолжительный выдох, наверное, было слышно и во дворе.

Это такая милая месть? Решил затеять игру в джентльмена?

— Я охлажусь в душе. Опять, — выдохнула разочарованно и, сползая с кровати, привидением поплелась к двери.

Тем более что даже волосы не успела вымыть.

Варт ведь прав. К нему у меня меньше всего чувств, более того, он раздражал всю дорогу. Продолжить все так спонтанно было бы ошибкой, хорошо, что он мыслит логически. Возможно, стоит сосредоточиться только на тех, кого хочет мое сердце.

— Кли, все хорошо? — на лестнице стоял Тит, встревожено меня рассматривая.

— Лучше не бывает, — пробурчала я, закутываясь в сползающее полотенце.

Скрывшись за дверью ванны, стала с какой-то неоправданной грустью рассматривать себя в зеркале. С той стороны на меня смотрела растрепанная и расстроенная девушка, она отличалась от того, что я видела раньше, явно набрала пару килограмм, стала выглядеть более здоровой.

И, что уж греха таить, в глазах не было той бездонной пустоты.

— Так почему грущу? Нет ни единого повода, — приободрила свое отражение, улыбнувшись и послав воздушный поцелуй.

Обратно выходила явно в приподнятом расположении духа, отыскала в шкафу в хозяйской комнате удобные штаны и рубашку, правда, на размер больше, чем нужно, но удобные и опрятные.

С кухни, как всегда, уже доносился запах чего-то хорошо приготовленного. Меня ждал сервированный стол, почти как на королевском приеме, с блестящими белыми тарелочками и салфетницами.

Кажется, безликие думали, что я все еще злюсь, поэтому бросили в бой Рема.

Муж оказался рядом сразу, успокаивающе чмокнул в макушку и пригласил за стол рядом с собой. Только за это его спокойствие и ощущение того, что ничего не произошло, которое оно создавало, я готова была все всем простить.

После вкусной трапезы, прошедшей бы в молчании, если бы не Тит со своими дурацкими темами для разговора, которые его мозг генерировал на ходу, Элим вызвался со мной поговорить.

— Иди, —