Возмездие за безумие - Елена Поддубская

– Какая ты, Верка, самостоятельная, – не раз отмечала Юля Ухова, – Посмотришь на тебя и думаешь: ну зачем тебе мужик? Ты ведь всё сама способна делать. И колесо поменять, и лампочку вкрутить, и даже бабки зарабатывать. Да, тяжело тебе будет найти достойного мужика.

– Да и ладно, – соглашалась Вера, глаза которой мгновенно грустнели. Кто же виноват, что родили её такой крупной, воспитали такой независимой, и выросла она в яркую и уважаемую другими женщину? Конечно, зная свои качества и требуя от других хотя бы частичной приемлемости своих принципов, Вера Иванова предполагала, что никогда не сможет жить с мужчиной из жалости, из-за желания быть зависимой, вот как Юля, или потому, что «время настало». Да, лучше одной. Да. Лучше. Да… Вот только кто знал бы, как всегда весёлая и энергичная на людях, просиживает она порой, оставшись одна, и даёт волю слезам. Кто распознал бы в этой сильной и смелой девушке хрупкую и нежную бабочку, которой тоже хотелось бы погреть крылышки на чьей-то груди. Но, как говорил её отец: «Всё в жизни не так: то сиськи маленькие, то жопа холодная». И хотя изначальный смысл фразы имел однобокое значение, со временем она стала универсальной и в подходящей ситуации применялась теперь уже всеми членами семьи.

Итак, собрав чемоданы, в начале сентября Игорь и Вера уехали на море. Накануне вечером Иванов встретился в подворотне дома с Уховым. Виктор был навеселе, но смотрел на друга хмуро:

– Море, блин? А я в этом году его даже не нюхал. Все какие-то делишки-зае..ишки.

– Так приезжай к нам, – пригласил Игорь. Настроение было и у него не очень, но впереди маячила надежда на перемирие с Леной после возвращения.

– А шо? И приеду. Ты где будешь?

Услышав про название гостиницы, Виктор завыл, но Игорь тут же успокоил его.

– Да брось ты! Там в сентябре этих гостиниц – пруд пруди. Приезжай. И Юльку захвати, пусть тоже развеется. Вера мне говорила совсем она …того?

Виктор пьяно кивнул:

– Ага, депрессия у неё, Галя говорит. – Из длинных шорт арбузом торчал живот, загораживая даже конец ремня.

Игорь шаловливо нашёл край кожи и легонько дернул, встряхивая соседа:

– О! А какое лучшее средство от депрессии?

Виктору натяжение не понравилось, и он отступил на шаг назад:

– Какое?

– Море, «Вася». Так что давай.

Ухов пьяно обвёл взглядом двор из подворотни. Некогда детский скверик с горкой и песочницей превратился в гадюшник, заросший высокими деревьями:

– Надо бы эти деревья все на хрен поспиливать. Как думаешь?

От неожиданной смены темы Игорь оглянулся и произнёс растерянно что-то вроде «ну да». Потом понял, что Виктора штормит, и заторопился домой:

– Ладно, мне ещё в «Магнит» за водой в дорогу. Завтра выезжаем рано утром.

– В «Магнит» – это хорошо. Ты ещё и пивка набери. На побережье – дорого.

– Так ведь уже сентябрь.

– Какой фиг? Лучше набери. И коньячка. Там травануться – как два пальца… Ну, ты меня понял.

Почесав затылок, Игорь подумал, что, пожалуй, сосед прав. Потом вытащил из кармана деньги, подумал, хватит ли.

– Добавить? – Виктор предлагал без всякой ответственности, словно давал не свои.

– А у тебя есть?

– Держи, – Ухов вытащил пятитысячную купюру и вложил в ладонь Игоря, – И бери лучше не армянский, а есть вон там такой… А, шо я тебе объясняю, пошли вместе. Делов-то? Дом обогнуть.

С недавнего времени на углу дома между Атаманской и Орджоникидзе открыли продуктовый «Магнит». Раньше там был ресторан, потом помещение стояло пустым, что-то там хозяин ресторана с подвалом напортачил. Говорили, сделал такой подкоп, в целях строительства подземных квартир, что дом начало кособочить.

– О, гляди, Игорь, армяшек из ресторана нагнали, а тут какой-то фраер из соседней республики строит, – Виктор ткнул на возрастающий каркас строения на месте бывшей пиццерии, – Видел фундамент? Этажа три будет, не меньше. А может, вообще многоэтажку забабахают. Х. ля им? Полный абзац! Прикинь, я скоро буду с балкона чудакам из этого дома прикуривать давать. Во беспредел! И как это тут строить разрешили?

– Видать дал немало, – Игорь осуждающе покачал головой.

Проект здания и вправду, похоже, задумывался большой. Стоял он всего в пятнадцати-двадцати метрах от торца их дома и, в случае возведения многоэтажки, вполне мог бы загораживать свет жителям нижних этажей.– И опять без паркингов строят. Что за власти у нас? Продаёшь ты землю, ну молодец, берёшь ты взятки – ну так кто их не берёт, уже всю страну коррупцией задушили. Но хотя бы чуть-чуть о людях думали! И раньше нам негде было парконуться, даже на минуту встать, нужно во двор въезжать под шлагбаум. А теперь что будет? Во лохи! Кто так строит?

– Кто так строит, тот так жить не будет. Ладно, не расстраивайся, – Виктор заметил, что Игорь начинает кипятиться, – Давай газ загрузим, по пивку и баиньки. Тебе рано вставать. И мне…

Мужики дотащили до подъезда Ивановых три набитых напитками пакета и перегрузили их в две руки Игоря. Жилы на шее мужчины натянулись, лицо от напряжения покраснело.

– Точно сам донесёшь? – Виктор представить не мог, чтобы такую ценность уронить.

– Да не боись. Донесу. Ты вот только мне это… в кармане достань ключи, и дверь открывашкой отопри.

Ухов засунул руку в шорты соседа, тоже шаловливо, видимо в отместку, даванул через ткань на нежное тело в трусах. Иванов дёрнулся, но вяло: груз мешал. Ухов хохотнул, вытащил наружу отмычку с электронным чипом, подождал, пока замок сработает, придержал дверь, пропуская Игоря в подъезд. Ключи Иванов забрал в подмышку, зажимая кожаный футляр и во избежание новой шутки Виктора.

– Слышь, Игорёх, а если я и Полинку возьму, ничё? – вдруг спросил Ухов в глубину подъезда ни с того ни с сего.

Игорь оглянулся уже почти от почтовых ящиков, поглядел на друга щурясь, горела только одна лампочка у лифта, а весь проход до него был тёмным. Жирное тело Виктора загораживало даже проём в двери. Игорю показалось, что Ухов улыбается, извинительно, как это делают попрошайки. Отчего-то стало жаль друга. Игорь как мог беззаботнее пожал плечами:

– А чё «чё»? Ничё. Бери и Полин. Крестница, как-никак. Девкам веселее будет.

На этом и расстались.

Глава 19. «Да бывает так… дядя Витя!»

В последнее время Юля или ныла, или уходила в себя. Рома объявил, что с сентября освобождает квартиру и уходит пока жить к родителям. В двушке, в которой молодые прожили семь лет, Киселёвы старшие собирались делать косметический ремонт, ставить кондиционеры, экипировку из бытовой техники и сдавать фирмам за крутые деньги; близость юга задавала в городе цены, близкие к столичным. Юля вынесла из квартиры немногочисленные вещи и заполонила ими лоджию в спальне родителей. Коробки почти не разбирала, вытянула из них ту одежду, что носила ежедневно, остальное осталось лежать в куче. На повседневную носку Юле нужны были майка, штаны, джинсы и шлёпки. Для сна добавлялась ночная рубашка. Вот и весь используемый гардероб. Меняла только майки и бельё, джинсы надевала для улицы, на которую почти не выходила. Дома валялась на кровати целыми днями в штанах. Бесконечно жаловалась на шею. На упрёки матери следить за собой не реагировала, ждала, пока Галя сама займётся её гигиеной: помыть голову, потереть кожу мягкой варежкой в ванной, подстричь ногти, выщипать брови и даже побрить подмышки. Сама Юля ничего делать не хотела. Или не могла.

Определить где грань реального зашкаливает за надуманное, не мог никто. Вызванная как-то на дом врач невропатолог порекомендовала уложить девочку на щадящий курс в психиатрическую лечебницу. Галя отказалась и знала почему: в психиатрическом отделении городской больницы лежали в основном тяжёлые больные. Отдельных палат там не было. А на частную клинику, если таковая в Южном и имелась, у Уховых не было денег. Поэтому Галя посчитала, что сможет всё уладить сама, не особо посвящая Виктора в назревшую проблему. А Юля, именно поэтому вела себя как личинка бабочки: в кокон залезла, вылезать не хотела. Предложение отца поехать на море Юля сначала проигнорировала, но Галя, которой необходимо было несколько дней, чтобы дописать картину, схватилась за предложение мужа двумя руками:

– Юлечка, ну что ты не хочешь? Там ведь Вера, она такая хорошая девочка, смешная, тебе с ней будет легко. Вы с ней погуляете, воздухом подышите, покупаетесь.

Юля тут же поёжилась:

– Холодно.

– Ничего не холодно, – Виктор, впервые за долгое время увидев в жене союзника, жевал кругляш полтавской колбасы на пороге женской спальни, – Иванов в пятизвёзднике себе заказал, там есть бассейн с подогревом. И Полинку возьмём.

– Меня? – Полин выгнулась как вопросительный знак в векторе минус, – У меня же школа.

– Полин? А ты можешь? – Галя округлила, глаза и тут же Ухов заметил, как в них крутятся какие-то шальные мысли. Он кивнул и пьяно качнул головой: