Камешек в небе. Звезды как пыль - Айзек Азимов

Ответ на этот вопрос может быть обескураживающе простым. Шент не является идеальным инструментом для наших целей. В юности он был ассимилиционистом, он даже как-то выбирался в Совет Вашина на платформе соглашательства с Империей. Между прочим, он был побежден.

Верховный Министр прервал его.

— Я этого не знал.

— То, что он был побежден?

— Нет, что он бежал. Почему меня об этом не проинформировали? Шент — очень опасный человек, учитывая положение, которое он сейчас занимает.

Вялкис улыбнулся мягкой и терпеливой улыбкой. Шент изобрел синапсифер и все еще являлся человеком, наиболее осведомленным во всем, что касается его действий. Он был под наблюдением более тщательным, чем когда-либо.

— А теперь давайте вернемся к фактам. Шент испытал синапсифер на Внешнем. Почему? Есть лишь одна причина, по которой синапсифер может быть использован, — улучшение работы мозга. Зачем? Только таким образом разум наших ученых, уже улучшенный синапсифером, может оказаться побежденным. А это означает, что Империя имеет по крайней мере слабое представление насчет того, что происходит на Земле. Вы с этим согласны, Ваше Превосходительство?

На лбу Верховного Министра выступили капельки пота.

— Вы действительно так думаете?

— Факты являются частями картины, которую можно сложить только подобным образом. Внешний, с которым все это произошло, является человеком обычной, даже презренной внешности. И это тоже примечательно, поскольку лысый и толстый старик все равно может быть умелым шпионом. О, да. Да, кому же еще доверили бы подобную миссию? Его фамилия Шварц, насколько нам известно. Давайте возьмем вторую папку отчетов.

Верховный Министр покосился на него.

— Тех, что касаются Бела Алвардена?

— Доктора Бела Алвардена, — подчеркнул Вялкис, — выдающегося археолога галактического сектора Сириуса, этого мира храбрых и благородных фанатиков. Ладно, неважно. Во всяком случае мы имеем здесь странное зеркальное отображение Шварца, почти поэтический контраст. Он не неизвестен, но, наоборот, является важной фигурой. Он не тайный вторженец, не тот, кто вплывает в мир на волне неизвестности. Вас предупреждает о нем не неизвестный техник, а сам Прокуратор Земли.

— Вы думаете, здесь есть связь, Вялкис?

— Ваше Превосходительство может предположить, что, возможно, один был создан для того, чтобы отвлекать внимание от другого. Или же еще, поскольку правящие классы Империи достаточно поднаторели в интригах, мы имеем здесь образец двух методов камуфляжа. В случае Шварца свет притушен, в случае Алвардена — бьет нам в глаза. Но в любом случае можем ли мы что-нибудь разглядеть?.. Кстати, о чем предупреждал вас Энниус в связи с появлением Алвардена?

Верховный Министр задумчиво потер нос.

— Алварден, — сказал он, — является одним из членов археологического отряда на имперском корабле. Он желает с научными целями войти в Запрещенные Земли. Ни о каком святотатстве, говорит он, речь не идет, а если бы мы смогли остановить его каким-нибудь образом, он опротестовал бы наши действия перед Советом Империи. Нечто в этом роде.

— Так что мы будем внимательно наблюдать за Алварденом, но с какой целью? Ну как же, для того, чтобы знать, не совершит ли он неразумного вторжения в Запрещенные Земли. Здесь глава археологической экспедиции без людей, корабля и оборудования. Здесь Внешний, который не остается на Эвересте, как ему надлежит, но бродит по Земле по какой-то неизвестной причине — и в первую очередь попадает в Чику. И каким образом наше внимание отвлекается от всех этих в высшей степени любопытных и подозрительных обстоятельств? Да побуждением нас наблюдать за тем, что на самом деле не важно.

Но отметьте, Ваше Превосходительство, что Шварца держали взаперти в Институте Атомных Исследований в течение шести дней. А потом он бежал. Не странно ли это? Дверь неожиданно оказалась незапертой, коридор неохраняемым — какая странная цепь небрежностей. И в какой же день он сбежал? Да в тот самый, когда в Чику прибыл Алварден. Еще одно странное совпадение.

— Вы думаете, что… — сказал Верховный Министр.

— Я думаю, что Шварц — агент Внешних на Земле, он находится в контакте с живущими среди нас предателями-ассимиляционистами, а Алварден находится в контакте с Империей. Отметьте умение, с каким была организована встреча Алвардена и Шварца. Шварцу дается возможность бежать, а после разумного интервала сестра — дочь Шента, между прочим, — еще одно странное стечение обстоятельств! — отправляется за ним. Если бы в их расписании что-нибудь не связывалось, то очевидно, что если бы она его нашла, то он стал бы несчастным и больным пациентом ради удовлетворения любопытства окружающих и был бы в безопасности доставлен назад для следующей попытки. И, действительно, двум подвернувшимся на его пути кэбменам было сказано, что он больной человек, но это, по иронии судьбы, как раз и повергло их в панику. Теперь следите внимательно. Шварц и Алварден впервые встречаются в едомате. Они явно не знают о существовании друг друга. Это предварительная встреча, подстроенная просто для того, чтобы убедиться, что все идет хорошо и можно приступить ко второму шагу… По крайней мере нельзя сказать, что они нас недооценивают — и на том спасибо. Потом Шварц уходит, а несколькими минутами позже выходит и Алварден. Ему встречается дочь Шента. Это ключевой агент. Вместе разыграв небольшую комедию для возможных зрителей, они направляются к универмагу Дункана, и вот уже они втроем. Где еще можно так организовать встречу, как не в универмаге? Идеальное место для встреч. Такую секретность не может предоставить ни одно убежище в горах. Слишком открытое, чтобы вызвать какие-то подозрения. Слишком людное, чтобы быть на виду. Удивительно… я готов поздравить своих противников.

Верховный Министр заерзал в кресле.

— Если ваш противник заслуживает слишком больших поздравлений, то он и победит.

— Невозможно. Он уже побежден. И в этом отношении мы должны поздравить Паттера.

— А кто такой Паттер?

— Мелкий агент, чьи способности после случившегося должны быть использованы в полную силу. Его вчерашние действия просто не могли быть лучше. Его постоянным заданием было следить за Шентом. С этой целью он должен был держать ларек с фруктами, находящийся через дорогу от Института. Неделю назад он получил специальные инструкции наблюдать, как развивается дело Шварца. Он находился на месте, когда человек, известный ему по фотографиям и по краткому впечатлению от того раза, когда тот был привезен в Институт, бежал. Он наблюдал за каждым его действием, сам находясь вне его внимания, и именно его отчет пролил свет на вчерашние события. Невероятная интуиция помогла прийти ему к выводу о том, что истинной целью «побега» является организация встречи бежавшего с Алварденом. В том положении, в котором он оказался, — один, без всякой поддержки — он не мог следить за встречей и тогда решил ей помешать. Кэбмены, которым дочь Шента описала Шварца как больного, заподозрили радиационную лихорадку. Паттер поддержал эту версию с быстротой гения. Как только он стал свидетелем встречи в универмаге, он сразу же уведомил о лихорадке местные власти Чики, а те, хвала Земле, действовали оперативно и быстро. Магазин опустел, и камуфляж, под прикрытием которого должен состояться разговор между ними, был для них потерян. Они остались в магазине одни и оказались на самом виду. Паттер пошел дальше. Он подошел к ним и заговорил, предложив отправить Шварца назад, в Институт. Они согласились. Что еще они могли сделать?.. И, таким образом, день прошел, а Алварден и Шварц не смогли обменяться и словом. Не совершил он и глупости, попытавшись арестовать Шварца. Оба по-прежнему находятся в неведении о том, что за ними следят, и смогут вывести нас на большую игру. Но Паттер пошел еще дальше. Он уведомил имперский гарнизон, и это уже выше всяких похвал. Такой оборот дела поставил Алвардена перед ситуацией, на которую тот, возможно, не мог рассчитывать. Он должен был или же обнаружить себя как Внешний и, таким образом перечеркнуть свою полезность, которая, очевидно, базировалась на том, будто он землянин, или же скрыть свою тайну и рассчитывать на любые неприятные последствия. Он выбрал наиболее героическую альтернативу и даже сломал руку имперскому офицеру, настолько сильна в нем страсть к реализму. Это, по крайней мере, должно быть записано в его положительный актив. Но это, тем не менее, доказывает, что он — тот, кто он есть. Зачем нужно было Внешнему пробовать на себе действие невротического хлыста ради земной девушки? Если только причины не были чрезвычайно важны.