Гнездо Феникса - Антон Платов

Как раз для ухода к Земле-18 время было не очень удачным. Как ни пытался Андрей минимизировать число промежуточных точек, все равно выходило не менее пяти прыжков и трех суток полета. Подошел Серж, покосился на монитор, спросил: «Можно?» Андрей кивнул. Серж устроился в кресле второго пилота, развернув его к Андрею и центральному пульту; стал смотреть, как тот работает.

– Туман… – пробормотал Андрей. На пилотском сленге «туманом» называлась именно такая ситуация, когда прямой минимальный маршрут оказывается невозможен и приходится вилять в пространстве, увеличивая число прыжков, полетное время и стоимость затраченной энергии.

Он затребовал у компьютера прогноз на ближайшие дни по тому же маршруту. Монитор моргнул и выдал расчетную таблицу.

– Рассеется через двое суток, – заметил Серж. Андрей усмехнулся: похоже, парень знаком не только с жаргоном контрабандистов (понял вчера, что такое «пустой груз») и с жаргоном пилотов, но и с работой маршрутизатора.

– Сэкономим два прыжка, – сказал Андрей, глядя в монитор, – и сутки полетного времени. Но что-то не хочется мне висеть пятьдесят три часа в ожидании.

Он выбрал лучший из плохих маршрутов и отправил его на печать, чтобы тот всегда был перед глазами.

– Ну вот, – сказал он, вместе с креслом поворачиваясь к Сержу. – Первый прыжок через пять часов. Имеем время сделать приборочку и вкусить обед.

…Прыжок – переход из одной точки в другую через «червячную нору», минуя собственно пространство и расстояние, всегда вызывал у Андрея ощущения совершенно особые. Возможно, что для других это не было столь значимо и тот мгновенный восторг то ли падения, то ли раскрытия в бесконечность, который Андрей испытывал в миг прыжка, был связан с какими-то особенностями его парапсихики, но, так или иначе, для него это ощущение было так же важно, как и вид переполненного звездами пространства в мониторах рубки или шипение люка, открывающегося под чужое небо.

– Пять минут до прыжка, – скомандовал Андрей. – Серж, в кресло.

Червячный привод был уже активирован, и компьютер сам контролировал процесс входа в прыжок, тем не менее Андрей по привычке следил за часами в верхней части центрального пульта. Часов было двое – левые показывали бортовое время, правые – время Земли-Первой по меридиану Гринвича, стандартное время Галактики.

– Минута, – произнес Андрей.

Прыжок.

На мгновение все обычные чувства «оглохли» (словно мигнуло изображение на мониторе), зато в этот миг внешней слепоты все пространство в своей бесконечности одновременно ощущалось всем существом: телом, мозгом, душой…

Показания левых – бортовых – часов не изменились; правые же мигнули и перескочили на несколько часов вперед: компьютер учел реальное изменение времени в открытом пространстве.

Прыжок завершен успешно, – отчитался комп.

Погрешность по координатам и времени – норма.

– Есть, – констатировал Андрей. – Не расслабляться. Второй прыжок уже через четверть часа, потом перерыв четыре часа.

Второй прыжок унес их еще на половину суток вперед.

Одновременно с появлением на мониторе отчета о завершении прыжка на пульте связи вспыхнул почтовый сигнал: очевидно, чье-то сообщение висело в Сети, ожидая появления корабля в пространстве. Андрей снял письмо; это снова был Пакс.

«Андрей, у меня проблемы. Сколько продержусь, не знаю. Если можешь, приходи срочно». Дальше шли координаты.

– Черт! – воскликнул Андрей.

– Что-то случилось? – сразу спросил Серж.

– Да. Какие-то проблемы у моего старого друга.

Он бросил руки на клавиатуру, вызвал голографическую карту сектора: Пакс никак не мог успеть выйти за его пределы. Ввел координаты; красный огонек запульсировал в искомой точке пространства.

– Черт! – повторил Андрей. – Далеко.

Корабль Пакса висел где-то на полпути от Сумерек к миру Седой.

Андрей вызвал маршрутизатор. Прогнал штук пять разных маршрутов и снова выругался.

– И здесь туман… – тихо сказал из-за плеча Серж.

Даже не считаясь с затратами энергии и числом прыжков, Андрей никак не мог попасть в ту точку, где находился Пакс, быстрее, чем за двадцать – двадцать пять часов реального времени. Можно было попытаться выиграть несколько часов, используя известные опытным пилотам ухищрения и особенности корабля, но все равно срок оставался немалым. Андрей отправил Паксу пару бодрых слов и принялся за работу, собираясь выжать из маршрутизатора и из себя самого все до минуты.

– Сварить тебе кофе? – спросил Серж.

Андрей кивнул, не удивившись тому, что парень владеет этим нечастым в пространстве искусством. Не до того было, да и привык уже к его сюрпризам.

– И коньяк захвати. В баре на камбузе.

За полчаса работы ему удалось снизить полетное время процентов на двадцать, и только. До первого прыжка оставалось больше трех часов. Пакс не отвечал. Андрей вспомнил вдруг, что Пакс рассказывал ему о том, как видел на Сумерках черного монаха, встреча с которым предвещает смерть.

3

… На корабле был вечер.

Конечно, бортовое время суток – понятие условное донельзя, определяемое лишь тем, когда экипаж просыпается и ложится спать. И все же некие глубинные инстинкты, наработанные еще на Земле-Первой, заставляют, пусть и условно, чувствовать: вот утро, и впереди – длинный, заполненный работой или бездельем день, вот полдень, а вот уже и ночь.

Сейчас на корабле был вечер. Тревожный вечер перед ночной дорогой, когда до выхода из дома остаются считаные часы и никто не скажет, что ждет тебя там, за этой ночью, разделяющей начало и конец пути.

Три часа до первого прыжка Андрей с Сержем просидели в кают-компании у задернутого занавеской звездно-черного окна, выпивая одну чашку чая за другой. Пакс по-прежнему не отзывался. Андрей не понимал, что с ним могло случиться в открытом пространстве. Метеоритный рой? Полиция? Не понимал и потому мучился. Сначала молча. А потом Серж спросил у него что-то о попавшем в беду друге. Андрей ответил, и вдруг, неожиданно для себя самого, разговорился. Так было тоскливо и тревожно у него на душе.

На самом деле Пакс был Андрею не столько старым другом, сколько старшим. Они встретились лет семь назад. Вернее, это Пакс встретил Андрея, избитого, слегка подстреленного, преследуемого одновременно полицией и бандитами, а вдобавок – еще и по уши в долгах. Это был мир Седой – первый иной мир Андрея. И Андрею (смешно вспомнить!) было всего восемнадцать. Он только что ушел из дома, спасаясь от тоталитарной опеки матери, воспользовавшись кораблем, год назад подаренным дядей Сашей. Не имея наличных денег, он сначала влетел в долги за энергию (на корабль), потом попал в очень неприятную историю с имперскими гвардейцами, которым понравилась его девушка. Выкрутился из этой истории, заняв еще денег, и в итоге взял контрабандный груз на Седой. Совсем еще щенок, мало знающий о мире, а о мире контрабанды не знающий вообще ничего, защищенный разве что владением родовыми техниками драки (психической и контактной), которым понемножку учили его дядя Саша и дед, он был практически обречен рано или поздно попасться: не полиции, так мафии. И попался – и тем, и другим, причем сразу.

На Седом ему крепко досталось. Пакс подобрал его «на волосок» от края; прикрыл ото всех, каким-то чудом сохранил корабль. Когда Андрей чуть оклемался – долго мылил шею за дурость, а потом стал учить премудростям ремесла.

Минут за пятнадцать до первого прыжка Андрей снова попробовал вызвать Пакса, и снова получил в ответ молчание.

– Черт, – прошептал он, откидываясь в кресле. – Похоже, уже поздно…

– Не надо, – Серж потянулся из соседнего кресла и коснулся рукой его плеча. – Не надо, Андрей. Может, у него просто денег на счету нет, чтобы еще раз соединиться, или еще чего.

– Спасибо, Сержик, – Андрей усмехнулся тому, как легко и естественно назвал своего «пассажира» уменьшительным именем.

И все-таки, когда они вышли из последнего прыжка и подошли вплотную к кораблю Пакса, стало ясно, что, вероятнее всего, уже действительно поздно.

Корабль выглядел мертвым. Корма была снесена начисто; части силовой установки торчали из развороченного корпуса, словно обломки костей и обрывки сухожилий. Ходовые огни не горели. Корабль медленно поворачивался на экране, явно не управляемый навигационной автоматикой.

Корабль, скорее всего, и был мертв.

Андрей зашипел, как от зубной боли; повернулся к клавиатуре, набрал код Пакса и запрос на стыковку. Очевидно, компьютер Пакса еще работал: иначе тот не смог бы сутки назад отправить Андрею сообщение. И правда, секунд через тридцать пришло «добро», вместе с предложением целиком взять на себя маневрирование «ввиду отказа у нас соответствующих систем». «Какой уж там “отказ”, – подумал Андрей. – “Соответствующих систем” на этом корабле просто больше нет».