Гибридная война. Выжить и победить - Евгений Магда

Как и три года назад, атака на украинские интересы началась в январе и сопровождалась массированной информационно-пропагандистской поддержкой вплоть до заявлений представителей политического руководства России. Собственно, и прекращение поставок газа в Украину происходило по апробированному в 2006 года сценарию. Первыми отключались компрессорные станции, которые подавали газ на восток Украины, население которого в большинстве своем было дружественным России и критически настроенным к украинской власти.

Но капитуляция Киева не состоялась и на этот раз. Воплощению в жизнь сценария Москвы помешали несколько факторов. С одной стороны, мировой финансово-экономический кризис привел к падению спроса на продукцию ориентированных на внешние рынки предприятий Украины, из-за чего еще с ноября 2008 года объемы промышленного производства начали стремительно сокращаться. Это привело к значительному уменьшению потребления газа, причем население не связывало эти события с газовым конфликтом между Россией и Украиной. Ожидавшихся массовых выступлений безработных металлургов и химиков, осуждавших официальный Киев за конфликт с Москвой, не произошло. К тому же Украина вступила в зиму 2008–2009 года с приблизительно квартальным запасом природного газа в хранилищах. Его-то и удалось перенаправить для удовлетворения потребностей восточных областей Украины, «развернув» газотранспортную систему страны.

В начале конфликта Украина осуществляла отбор транзитного газа в объеме, необходимом для нормального функционирования ГТС, — так называемый технологический газ, использующийся для постоянного поддержания давления в трубе и в виде топливного газа на компрессорных станциях. После обвинений в кражах Украина осуществила еще прекращенные Россией поставки газа Молдове и Болгарии в объемах, которые отбирала на технологические нужды ГТС.

Еще за 24 часа до полного перекрытия поставок газа в Украину председатель правления НАК «Нефтегаз Украины» Олег Дубина предупредил о намерениях «Газпрома» прекратить поставки газа через территорию Украины. Как и полагается во время войны, были предприняты адекватные контрмеры: сотрудники «Укртрансгаза» получили приказ готовить систему к работе в автономном режиме.

«Газпром» попытался помешать транспортировке газа из хранилищ Прикарпатья на юго-восток Украины путем частичного возобновления транзитных поставок в направлении Ужгорода. По крайней мере, об этих попытках российские СМИ раструбили на весь мир, хотя предлагаемые для транзита объемы газа не соответствовали потребностям хотя бы одного из европейских клиентов «Газпрома». Единственной целью этих действий была попытка сорвать работу ГТС в реверсном режиме, заблокировав поставки газа к индустриальным районам Донбасса. Поэтому Украина заняла твердую позицию: либо транзит возобновляется в полном объеме, либо ГТС Украины будет работать для обеспечения потребностей внутренних потребителей. Российские планы по достижению «газовой капитуляции» Украины были сорваны.

Стремясь закончить конфликт на победной ноте и сохранить лицо, Кремль организовал «газовый саммит», не вызвавший заинтересованности у представителей европейской элиты, его «украшением» стали болгарский и молдавский премьер-министры и президент Армении[150]. Благодаря неудаче инициативы Кремля украинская сторона получила возможность начать переговоры без имиджевых потерь. Дальнейшее решение проблемы лежало полностью в плоскости политических межправительственных соглашений, ведь субъекты хозяйственной деятельности — «Газпром» и «Нефтегаз Украины» — прийти к компромиссу не сумели, поскольку для каждого из участников конфликта цена уступок оказалась слишком высокой.

Добившись решения поставленных перед собой задач лишь частично, значительно подмочив при этом собственную репутацию как газового монополиста, Россия была вынуждена пойти на заключение очередного договора о поставке газа в Украину и транзите в Европу и Турцию. Хотя «Газпрому» удалось выторговать для себя определенные ценовые преференции, европейские эксперты отметили: газовый кризис зашел так далеко, что российской энергетической монополии пришлось искать пути для отступления. Авторитет «Газпрома» в Европе резко упал, а в Украине усилилась политическая напряженность — в информационное пространство были вброшены темы импичмента президента и отставки правительства, не способствовавшие консолидации отечественной политической элиты.

19 января 2009 года после переговоров премьер-министров Юлии Тимошенко и Владимира Путина руководители «Нефтегаза Украины» и «Газпрома» подписали контракт на поставку газа сроком на 10 лет[151]. Его главные особенности — отказ от посредника в виде компании RosUkrEnergo и максимальная засекреченность условий контракта. Юлия Тимошенко, готовившаяся баллотироваться в президенты, благосклонно восприняла предложение о 20-процентной скидке на газ в 2009 году. Цена российского газа для Украины больше не была привязана к стоимости транзита российских энергоресурсов по украинской территории. После прихода к власти Виктор Янукович использовал газовый контракт как повод для возбуждения уголовного дела против Юлии Тимошенко, которая была осуждена Печерским судом на 7 лет лишения свободы за превышение служебных полномочий при его подписании.

Российские оппозиционеры Борис Немцов[152] и Владимир Милов [153] так оценили результат газовой войны 2009 года: «Перспектива будущей потери рынков в результате утраты доверия к надежности газовых поставок «Газпрома» приобретает реальные черты. Природный газ в Европе в последние годы активно вытеснялся углем — не исключено, что ради уменьшения зависимости от ненадежного «Газпрома» европейская энергетическая политика, забыв о борьбе с изменениями климата, пойдет именно по этому пути. Будут активнее прорабатываться альтернативные источники поставок газа — например, новые перспективы в состоянии открыться перед обходящим Россию газопроводом Nabucco: главный потенциальный источник газа, Иран, может стать более доступным для европейцев из-за вероятного смягчения политики в отношении него со стороны администрации Барака Обамы. Правительство Хорватии в ответ на украино-российский газовый кризис объявило об ускорении строительства терминала по приему сжиженного газа Adria LNG, который может потеснить «Газпром» на газовом рынке Балкан, тоже пострадавшем от кризиса, проекты строительства терминалов СПГ прорабатывают Польша, Литва и Румыния»[154].

«Газовые войны» 2006 и 2009 годов, с одной стороны, были кульминационными процессами попыток «Газпрома» установить контроль над газотранспортной системой Украины. С другой — они стали пробой способности официального Киева проводить независимую политику не только в энергетической сфере. Поскольку российская энергетическая монополия не получила желаемого, есть все основания полагать, что «газовые войны» как инструмент влияния не отправлены в утиль.

Ни в 2006-м, ни в 2009-м кризис в российско-украинских отношениях в газовой сфере не удалось предотвратить или урегулировать юридическими средствами. Кризисы были урегулированы политическим путем, через компромиссы обеих сторон, которые преподносились российской пропагандистской машиной как победа Кремля. При этом урегулирование было временно-ситуативным, не носило комплексного характера и могло рассматриваться как пример ad hoc[155] урегулирования.

Конечные потребители, национальные правительства стран-потребителей и Европейская комиссия не имели полной информационной картины особенностей развития кризиса, основанной на данных инструментального контроля, поскольку интегрированной системы объективного контроля движения газовых потоков по украинской территории просто не существует. Информационное пространство в условиях нехватки объективной информации было заполнено суррогатом и дезинформацией, подготовленной на кремлевской политической кухне.

Газовый кризис 2009 года сопровождался ведением масштабной информационно-психологической кампании и PR-сопровождением действий «Газпрома» со стороны авторитетных международных PR-агентств (Gavin Anderson, GPlus Europe, Ketchum). Это принесло свои плоды. В европейском массовом сознании надолго закрепились вкинутые российской пропагандой штампы: «Украина прервала транзит в Европу», «Украина — ненадежное транзитное звено», «"Северный" и "Южный" потоки — выход из решения транзитных проблем». Особо распространенным является пропагандистский тезис о «воровстве» газа Украиной. Даже еврокомиссар Гюнтер Эттингер использовал в августе 2014 года соответствующее выражение, моделируя ситуацию на зиму 2015 года[156].