Династия - Синтия Харрод-Иглз

Элеонора приняла подарок с улыбкой, которую Джо легко расшифровал скорее как улыбку приятного удивления, чем истинного удовольствия. Роберт осыпал ее подарками после каждой своей поездки. Не забывал он и детей. Казалось, он делал все, что было в его силах, чтобы завоевать, купить, покорить сердце Элеоноры, но всегда без особого успеха. Элеонора относилась к нему с неизменным уважением. Изредка она показывала свою привязанность нежностью, но она была такой же, как нежность к детям или к любимым слугам.

Роберт мечтал о том, чтобы она таяла в его руках, одаривала его чарующей улыбкой, отвечала ему истинной страстью, а непросто демонстрировала супружескую покорность. Он любил ее до самозабвения, и его желание обладать ею, несмотря на семь лет брака, по-прежнему было нестерпимым. Физически она не отвергала его, но ясно давала понять, что смотрит на плотские отношения как на необходимое условие беременности. Временами она чуть ли не давала понять, что на самом деле довольно равнодушна к нему и к его знакам внимания. Элеонора развернула ткань, и ее взору предстал красивый кожаный ошейник, украшенный золотистым рисунком.

Она просто поблагодарила мужа:

— Как мило, Роберт. Он очень красив. Спасибо большое, — сказала она и церемонно поцеловала его в щеку.

— Я подумал, что старый ошейник вашей собаки выглядит потрепанным, — застенчиво ответил Роберт.

— Я порадую вашего пса, мадам? — вопросительно предложил Джо.

— Да, будь любезен, — Элеонора небрежно передала ему ошейник.

Ее взгляд встретился с глазами Джо. Она прочла в них намек на неодобрение. Чтобы загладить нетактичность своей госпожи, Джо намеренно стал вертеть подарок Роберта в руках, говоря:

— Какая изящная работа, господин! А как подобраны цвета! — Он протянул руку к собаке: — Иди сюда, старина Джелерт!

Джелерт послушно сел возле Джо, положив на его колено лапу. Хвост собаки смешно подметал землю, пока Джо снимал старый ошейник и надевал новый.

— Вот так. Разве теперь ты не красавец?!

— Достаточно, Джо. Вы можете идти, — резко сказала Элеонора.

Джо повернулся, но Роберт окликнул его:

— Спасибо, Джо.

Роберту было тяжело признать, что его искренним союзником был человек, к которому он не питал глубокой симпатии.

— А теперь, пока мои помощницы не хватились меня и не начали искать, расскажите, как вам представляется наш переезд в новую усадьбу. Вообще, какая она?

Роберт просветлел:

— О да… я говорил, что нам следует немедленно туда перебраться, уже завтра, я полагаю. Да, я знаю, что в вашем положении это будет довольно тяжело, — продолжал он, когда Элеонора многозначительно опустила глаза на свой живот. — Слуги могут помочь справиться со всеми трудностями, и вам не надо будет ничего делать, только руководить и контролировать, сидя на стуле. Самое главное: если мы не сделаем этого сейчас, то в следующем месяце не сделаем точно из-за предстоящих родов и грядущего Рождества. Я не хочу, чтобы мы застряли здесь в самые холодные месяцы, вместо того чтобы наслаждаться комфортом. В этой усадьбе все оконные рамы отделаны особыми породами дерева, — добавил он, искушая ее достоинствами дома. — Только подумайте об этом.

Элеонора вспомнила самую досадную неприятность, которая порядком отравляла ее жизнь в Микл Лите: в дом невозможно было впустить свет, не открывая настежь ставен. Если же они все-таки открывались, то в дом тут же проникал ледяной ветер и дождь или, того хуже, снег. Они постоянно вынуждены были выбирать между светом и теплом.

— Я бы хотела переехать, — сказала Элеонора, — но не слишком ли мы торопимся, учитывая, что решение по делу еще не вынесено?

— Это вопрос времени, — заверил ее Роберт. — Я уверен, что мы выиграем.

— Но у нас ведь оказался противник, который тоже подал иск? Как его зовут?

— Джессоп? Я не стал бы придавать этому значения. Джон Джессоп не имеет никаких прав на эту землю. Он хозяин Кони Фарм на северной границе с нашей будущей усадьбой. Он хочет расширить свою землю на юг, так же как мы хотим расширяться на запад. Но он основывает свою претензию на землю тем, что его дед однажды провел ночь на этой земле, когда шел домой.

Элеонора рассмеялась:

— Наши требования тоже подкреплены такими доводами?

— О нет, наши истории поинтересней. Мы, по крайней мере, можем доказать родство с предпоследним владельцем земли. А если мы переедем, это только упрочит нашу позицию и покажет, насколько мы уверены в своей правоте.

— Ну, у меня нет особых причин горевать по этому дому, — проговорила Элеонора, оглядывая помещение. — Но как нам справиться со всем? — добавила она с легким сомнением в голосе.

— Тут не будет никаких проблем, — ответил Роберт. — В это время года работы на овцеферме не так уж много. Большую часть работников мы как раз можем привлечь к переезду на новое место. Мы успеем уложиться в три дня.

— Во-первых, — сказала Элеонора твердо, — дом надо вымести и хорошо убрать.

— Тогда четыре дня. Мы сможем начать там обосновываться к следующей субботе. А вот и ваша свита, если не ошибаюсь.

Послышались звонкие юные голоса, и в сад выбежали Анкарет и новая девушка Беатрис. Увидев господина и госпожу, они опустились в глубоком реверансе:

— Джо сказал нам, что вы отпустили Рейнольда, мадам, — произнесла Анкарет. — Желаете ли взглянуть на детей до ужина?

Элеонора и Роберт обменялись взглядами.

— Да, мы пойдем вместе. Беатрис, беги вперед и предупреди госпожу Ани, чтобы мы не застали ее врасплох, — ответила Элеонора.

Девушка сорвалась с места и побежала, а остальные последовали за ней.

Усадьба Двенадцать Деревьев представляла собой современный вариант дома двухвековой давности. Она была построена из камня. С трех сторон была возведена укрепленная стена. У открытой стороны дома был вырыт ров, за которым простиралась полоса торфяников, спускающихся к реке. Все фермерские постройки находились в отдельном дворе, неподалеку от главного дома. Двору дома был разбит под сад, хотя и выглядел заброшенным, потому что за ним некому было ухаживать. Кое-где остались знаки того, что когда-то на восточной стороне дома были оборудованы беседки и аллеи для прогулок.

Мебель перевезли в новый дом на телегах, запряженных быками. Элеонора следила за тем, чтобы все было сделано по ее вкусу. Жак был счастлив получить в свое распоряжение новую кухню — огромную восьмиугольную комнату в конце коридора, с тремя очагами и четырьмя духовками. Кроме того, специально для него выделили отдельную комнату. В то время как слуги выгружали мебель, Жак со своими помощниками начищал кухню и разводил огонь во всех жаровнях. Огонь надо было поддерживать постоянно, за исключением того времени, когда раз в год работали трубочисты.