Венец из окровавленных костей (СИ) - Сторибрук Сэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молчание отмерялось глотками, как только кружки опустели, дом вновь сотряс спор братьев.
— …да ты даже читать не умеешь, как ты будешь графством своим управлять? — Воган уже с полчаса доказывал Вейлу тщетность его мечт о землях Рейна. Хаг все-таки забрался в бочку, правда вода уже поостыла и пришлось нанести еще воды.
— Умею, просто не люблю.
— Ну а считать…
— Монеты хорошо считаю, этого вполне хватит. И вообще, брага кончилась, сбегай.
— Ща, я крикну…
— Не кричи, а сходи!
Недовольно бурча, Воган повиновался брату. Вейл неожиданно схватил Хага за руку, прежний хмель будто бы исчез с его глаз.
— Я понимаю, почему ты хочешь найти отца. Мы все видели те тени, и то, на болотах. — Он сплюнул, отгоняя зло. Бога он может и сменил, но привычки не так просто выдернуть из человека. — Однако помни, твой отец связан с этим. Повязан, и крепко. Не дай ему вновь навлечь на наш дом беду. Обещай…обещай, что если он задумает вернуться со своими друидами ты убьешь его. Не приведешь ни к отцу, ни к Вогану. Не навлекай на них эту беду. Обещай!
— Вейл, я…
— Обещай, мать твою…
— Если он попытается навредить нашей семье, и нашему дому, я прирежу его без раздумий. — Хаг удивился, как легко смог произнести это.
С минуту Вейлин не сводил с него взгляда.
— Надеюсь, ты не нарушишь обещание, хотя бы во имя своей матери и брата, что тебя любит. — Он кивнул в сторону приближающего с кувшином браги Вогана.
— Я даже не знаю, жив ли он.
— Жив, такие не умирают, к сожалению.
— Вот смотри… — Вог явно немного протрезвел от свежего воздуха. — Вот ты собираешься становится рейнским дворянином, а Скади нам войну пообещала. А с кем воюет север, правильно, с югом. — Он самодовольно уставился на брата, словно победил.
— Есть еще два направления, про горцев забыл. — Буркнул старший брат. — Хочешь скажу, почему таны не поднимут топоры на хозяйскую корону?
— Ну и? Страшатся?
— Н в этом дело. Большинство имеет выгодные сделки с южными графами, я уж не говорю про наших щитов — береговых танов, что уже по собственной воли нацепили на себя графские титулы и детей своих отдали в монастыри бога — отца.
— Ну их не так уж много. — Буркнул Воган, — вот наш отец.
— Наш отец непреклонен, но и воевать с Таврусом он не станет. Да и сколько танов объединиться для похода, отец Хага смог только троих собрать. И чем это вылилось. — Он почесал розовое месиво, на месте которой должен был быть глаз. Хаг и не заметил, когда он снял повязку.
— Если война и будет, то явно на востоке. Возможно, ты и прав, что едешь туда. — Вмешался Хаг. — Выпьем, чтоб нам не пришлось встречаться на поле боя.
Это был последний тост в эту ночь. И последний разговор о войне. Вода уже стала холодной и братья переместились ко всей так называемой воинской элите в зал. Где уже брага заканчивалась а большая часть блевала или спала снаружи дома.
Хаг остался последним выжившим, хоть и пил, наверное, больше остальных. Однако встречать первые лучи на холме ему пришлось в полном одиночестве. В голове крутились все слова, сказанные ночью: предсказания Скади, разговор с братьями.
— Ты еще в состоянии мыслить, сын тана. — Совсем рядом раздался теплый женский голос.
Хаг испуганно обернулся, из-за этого в голове сильно стрельнуло. Провидица усмехнулась.
— Да, — обхватив руками голову, простонал Хаг.
Она присела рядом:
— Солнце встает, боги нагулялись, вкусили крови и похоти, теперь могут вновь отправляться на битву.
— И сколько же им еще биться?
— Пока мы отмеряем дни и даже после. — Она как-то глубоко и облегченно выдохнула. — Дай руку.
Хаг лениво протянул.
— Дом тана Железнобокого благословлен богами.
— А его дети?
— Для них тоже сплетены тропы, но не длинные, но великие.
Хаг напрягся, она это почувствовала и легонько сжала его ладонь.
— А моя?
— Когда все знаешь, жить становится скучно.
— Тебе, наверное, чудовищно тоскливо…
— На твоей тропе буду и я. Лишь это я открою тебе. Я пришла попрощаться. — Она придвинула его к себе.
Хаг все еще ходил в полудреме.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— И… — теплые губы одноглазой провидицы вновь коснулись его. — Тошнота и головокружение на время отступили. — Иди за знаками, и мы с тобой еще встретимся. Я прорицаю тебе: сохрани себя для меня и я укажу тебе путь. Я наставлю, не дам сбиться с тропы. Запомни это, запомни. Ибо я вижу тех, кого ждут за вереском, и тех, чье время еще не пришло. Но помни, не боги ускоряют твой приход за мост, а лишь ты, то, что ты сплетешь. Твоих братьев ждут, тебя ждут давно, но ты уводишь нить судьбы в сторону. Я в силах повести нить одного из братьев в сторону от смерти. Но поклянись, что сохранишь себя до следующей нашей встречи.
— Когда?
— Не хочу, чтобы тебе наскучила жизнь — усмехнулась она.
— А дядя?
— Его ждут за вересковым мостом, его не уберечь, никак.
— Но… — «Дядя умрет» — только и билось в голове. — Клянусь.
— Поклянись, что защитишь Сирень, но не тронешь тела ее.
— Что? А причем здесь она?
— Поклянись.
— Клянусь.
— Две клятвы за ночь. Выдержишь ли?
— Клянусь. — Поднатужил он.
Она вновь поцеловала его и выронила наземь. На несколько минут его глаза смотрели в рассветное небо, а голова пыталась отойти от головокружения. Когда он поднялся, Скади уже не было. Вот так Хаг за ночь отдал свою судьбу в руки древней, как лес, магии.
«Возможно, когда то что-то подобное сотворил и отец» — подумалось ему, и он наконец-то уснул.
Глава 9
Глава 9
Пир
замок Таврусов, южный берег Итина
Встреча свиты Эксмуров была омрачена последними кровавыми событиями. Таврусы попытались как-то смягчить царящее вокруг беспокойство, однако воины, напуганные резней в замке, буквально не убирали ладоней с клинков, а слухи об одержимой пленнице с сердцем стражника в руках дошла и до церкви. Из-за этого заметно увеличилось число священнослужителей из редких храмов Всеотца по всей округе. Стало доходить даже до того, что монахи заходили в молельные рощи северян, живущих на землях Таврусов, и устраивали там погромы, а на границе у реки решились даже на поджег. Дункану пришлось приложить не мало сил, дабы не допустить кровопролития, все обошлось парочкой разбитых носов и взаимных проклятий.
Дункан предупредил монахов, что если те спровоцируют резню, то он лично погонит их с севера плетками. В ответ на это глава священников рассмеялся графу в лицо и предупредил его о том, что отлученный от церкви может лишится и благой руки короны. И кто знает, что с таким дворянином может произойти такое несчастье. Еще никогда Дункану не приходилось так сдерживать себя в руках.
Не смотря на специальный «северный билль», который давал право танам и жителям просторов за северным Итином, исповедовать собственные верования, на южном берегу терпение подобных оккультных сооружений было сугубо личным делом феодала. Лорд Тирион терпел и не препятствовал. Многие соседи даже шептались о том, что граф Таврус с большей охотой заселил свои северные уделы лесными язычниками, нежели добрыми богобоязненными рейнцами.
Но на воскресших слухах и незваных гостях проблемы Дункана не закончились. Главная головная боль наследника заключалась в тех, кто жил в замке с рождения. В последние дни все, включая Оулдена и Анви вели себя мягко говоря, взбудоражено. Наверное, спокойствие сохранял лишь старый граф. Болезнь ненадолго отпустила его, словно давая насладится царившей вокруг суетой.
В этот день он смог даже выйти во двор замка, репетируя встречу гостей. Тирион Тавруснаблюдал, как молодые рыцари во главе с его первенцем под гордо реющим знаменем выезжают за ворота замка. Проводив их, он, опираясь на младшего сына, побрел от ворот назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Двор после уезда Дункана опустел, на удивление замок не был наполнен предсвадебной суетой, и казался чрезвычайно молчаливым и спокойным, как не должно перед большим празднеством. Однако то был обманчивый покой. Тирион Таврус не любил суету, поэтому все к торжеству было подготовлено заранее. Десятки бочек с вином и элем томились в подвалах, а кухня не слышно работала во всю. Замок был наводнен десятками слуг, которые, тактично не нарушали покой старого графа.





