Медальон с пламенем Прометея - Юлия Владимировна Алейникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Извините. Не хотел вас расстраивать, – смутился майор.
– Ничего. Жаль, что не смогла вам помочь.
«Надо срочно дать телеграмму Лешке Докучаеву и фото ему выслать. А может, кого на подмогу послать? Впрочем, там москвичи помогут».
Леша Докучаев метался по незнакомому городу, борясь с соблазном забросить расследование и посвятить время осмотру достопримечательностей. Когда еще он сможет побывать в столице? Кремль, ну, уж туда он все-таки сходил, в Мавзолей не попал, очередь такая, что ого-го. Храм Василия Блаженного, Третьяковская галерея, туда его ребята провели без очереди по служебному удостоверению. Стыдно, конечно, но куда деваться. Если бы майор узнал, что он вместо расследования в очереди в музей стоит, он бы его расстрелял из именного оружия. Но не сходить Лешка не мог. Москва поразила его своими масштабами, новыми просторными проспектами, шпилями высоток, обилием людей и машин. Ужасно хотелось съездить на Ленинские горы, посмотреть новое здание университета, но не посмел, зато вволю катался на метро, вот уж где красота! Ленинградское метро было тоже очень красивым, но станций было пока мало.
Алексей, чувствуя свою вину за осмотр достопримечательностей, с утра и до поздней ночи рыскал по Москве в поисках бывших друзей, сослуживцев, соседей Зыкова. И найти их пока не удавалось.
Сведений для поиска Зыковых было крайне мало. Работали на каком-то заводе. На каком? Заводов в Москве не один десяток, к тому же часть предприятий в годы войны была эвакуирована, архивы не сохранились, найти в такой ситуации следы семейства Зыковых было почти невозможно.
Алексей пытался разыскать и следы его первой жены. Но и тут ничего не выходило. Адресный стол помочь ему тоже не смог, в общем, Алексей все больше впадал в уныние, считая, что задание майора он провалил, когда из Ленинграда позвонил Михаил Николаевич.
– Возможно, в журнале «Красная Нива» сохранились какие-то данные на Зыкова, раз он у них печатался! – кричал в трубку майор. – А еще высылаю тебе фотографию, надо с ней поработать.
Поскольку иных зацепок у Леши не было, он первым делом решил отправиться в редакцию журнала. Но не тут-то было.
– Нет теперь такого журнала, – остановил его Вася Смирнов, темноглазый рослый парень со строгим лицом и смеющимися глазами, с которым Лешка больше всего подружился из московских коллег.
– Как это?
– Да так. Закрыли давно. Я это потому знаю, что мой дед работал там наборщиком. Еще до войны, – пояснил Василий. – Но ты не кисни, этот журнал при газете «Известия» был, а уж она-то издается. Так что дуй к ним в редакцию, может, у них архив есть, раскопаешь что-нибудь.
И Алексей поспешил по адресу, который они узнали по справочной.
– А знаете что, – почесывая лысину, проговорил зам главреда газеты, к которому его направила секретарша, – есть у нас одна дама, она работает в газете чуть не с двадцатых годов, она и «Ниву» застала, мне кажется, вам будет полезно с нею побеседовать. Она у нас сейчас корректором работает, может, она вам чем-нибудь поможет, поскольку мы, разумеется, Афанасия Зыкова знаем, но только по его, так сказать, современным произведениям. Побеседуйте с Анной Дмитриевной, комната восемнадцать, второй этаж.
И Леша пошел к Анне Дмитриевне, сжимая кулаки на удачу.
– Проходите, молодой человек, чем обязана? – Анна Дмитриевна была все еще стройна и хороша собой, несмотря на возраст, а лет ей, на взгляд Леши, было не меньше пятидесяти. Волосы она подкрашивала. Туфли носила на каблуке, в общем, следила за собой.
– Я к вам по поводу журнала «Красная Нива». Говорят, вы в нем работали?
– Вы из Литературного института?
– Нет, я из уголовного розыска, – доставая удостоверение, представился Леша. – Мы расследуем обстоятельства смерти Афанасия Зыкова.
– Афанасия Зыкова? Я знаю, что он умер, мы печатали заметку, но не знала, что это было преступление, – с интересом взглянула на Лешу Анна Дмитриевна.
– Скажите, а вы знали Афанасия Зыкова лично?
– Да. Представьте себе. Но это было еще до войны. Мы были тогда очень молоды, и я познакомилась с ним в одной компании, он тогда еще только начинал свой творческий путь.
– Вот как, а не припомните подробности? – оживился Леша.
– Постараюсь, но не понимаю, чем это вам поможет.
– И все же, – настаивал Леша.
– Хорошо. Да вы присаживайтесь. – Сгребла с одного из стульев, стоявших в тесном маленьком кабинете, пачку перевязанных бечевкой бумаг и водрузила их на и без того заваленный подоконник. – Знаете, если бы Зыков не стал знаменитым поэтом, я бы, наверное, вообще забыла о нем, а так, видя публикации в газетах или журналах, невольно вспоминала. В молодости он был совершенно ничем не выдающимся юношей. Средней внешности, скромный, ничем не запоминающийся, – закуривая, принялась рассказывать Анна Дмитриевна. – Мы познакомились в конце двадцатых, в одной компании. Был канун Нового года, у одного из наших сотрудников собралась куча народа, самого разношерстного. Он жил в здании редакции, у него была почти шикарная по тем временам комната, хоть и без удобств, но зато просторная. Народу набилось множество. Мы танцевали, выпивали, флиртовали. Зыков пришел с одной из наших коллег из редакции «Огонька», с Ирочкой Войтович. Я это хорошо запомнила, потому что был у нас некто Витя Точкин, очень неприятная личность, сплетник, склочник и бабник. Так вот, он был очень недоволен, что Ирина пришла в сопровождении кавалера, и очень гадко весь вечер себя вел, грозился все доложить ее мужу, отпускал всякие непристойности и, кажется, даже схлопотал по физиономии от Зыкова, после чего напился и уснул под столом.
– Любопытно. А что это за Ирина Войтович? Она еще работает в издательстве?
– Нет, что вы. Я даже не знаю, жива ли она, – грустно пожала плечами Анна Дмитриевна. – Сейчас об этом можно говорить, так что, насколько я знаю, ее муж, он был ученым, физиком, говорят, подавал большие надежды, но, впрочем, это лишь слухи. Так вот, он был арестован, еще тогда, в тридцать шестом. Больше я о них ничего не слышала. Возможно, Ирину арестовали вместе с мужем. Не знаю.
– А что еще вы можете рассказать о Зыкове? Может, вы знаете, чем он тогда занимался, где жил, или помните людей, которые знали его в то время?
– Ну, я еще несколько раз видела его, он приносил свои стихи в редакцию, но, кажется, безуспешно. Мне кажется, Ирина пыталась хлопотать за него, впрочем, не уверена. Чем он занимался тогда? Не вспомню, кажется, где-то служил.
Информации, прямо скажем, было негусто.
