Три восхода солнца - Ирина Омельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надеюсь, Фер знает что делает.
– Говори со мной явно, приятно, отчетливо и без обмана. Явись во имя Адоная, Зебаота, явись и не медли. Адонай Садай, Царь Царей приказывает тебе!
Все, ритуал проведен. Пространство взрывается звоном стекла и струйками противного серного запаха. Перед Фером появляется едва заметное полупрозрачное пятно. Впрочем, оно достаточно быстро набирает силу, и уже через несколько секунд оформляется в шарообразную белесую фигуру. Валентина Петровна, как я и предполагала, при жизни была весьма дородной женщиной, с крупными руками, коими сейчас возмущенно уперлась в обтекаемые бока. Не спригган, конечно, но на фоне даже толстого кота выглядел призрак весьма весомо. И грозно. Могла б, наверное, Феру всю шерсть повыдергивала…
И тут я понимаю: какие все-таки мы с ним балбесы…
Ну почему, почему всегда самые умные мысли приходят с опозданием? Махать после драки кулаками, конечно же, глупо. Но и получать тумаки, если их можно было избежать тоже не очень-то умно. А когда род твоей деятельности связан с риском – слова «я забыл», «запамятовал», «зарапортовался» вообще не приемлемы и могут стоить жизни.
Вот и сейчас я вспомнила одну маааленькую, но весьма существенную деталь вызова призрака насильственным, так сказать, путем. Нет, котик заклинание прочитал верно, как по книжке. С легкими вариациями, но ему простительно, он все-таки профи. И место выбрал идеальное, чтобы достаточно сильный дух (а в этом уже никто не сомневался) пришел легко, без жжения свечей и рисования пентаграмм. Но в одной вещи Фер прокололся, и теперь я отчаянно искала способ все исправить, пока не поздно. Пока не пришла в себя Валентина Петровна, не обратила внимания на крохотную деталь – и тогда все, прощай мой лучший и единственный друг…
Мысли, как гонщики авторалли, скрежеща боками и обгоняя друг друга на поворотах, неслись по крутым горкам извилин. А рука, тем временем, очень медленно, аккуратно нащупывала нужный карман на штанишках. Словно вор-карманник чужой кошелек достаю, право слово. Даже пот проступил. Только не ценные вещи – в дрожащих кончиках пальцев был зажат мел, который я очень осторожно извлекла «на поверхность». Хотя все как всегда относительно – сейчас этот кусочек, предусмотрительно взятый из церковно-приходской школы, на вес золота, нет, платины…
А теперь настоящая дилемма: что делать? Рисовать защитный круг вокруг себя – призраку будет достаточно одного взгляда на пол, чтобы понять ситуацию. Не успеет, ох, не успеет Ферри среагировать: поймать мел и очертиться. Кинуть сразу – хмм… тот же вариант, только вид сзади. Открытой перед Валентиной Петровной останусь я. И хоть вроде не моих рук дело, не я призрака вызывала, но в комнате с ритуалом присутствовала, была вроде как соучастницей, а девушек бабища явно недолюбливает и снисхождения от нее можно не ждать. Убить не убьет, но покалечить может. Она ведь только с виду полупрозрачная, на грани реальности. На самом деле сил у призрака хватит и мебель повалить, и в стенку бедную Мону вмять… Ломать мел на две части вообще не имеет смысла: обоюдоострый кусочек действует только в целостном виде. Вот уж не везет, так не везет.
Что ж, похоже, второй вариант – наименьшее из зол. Хотя…
Вот и пришло время проверить мои нынешние возможности. Не так я себе процесс представляла, ну да ладно. Думала на турникете, при случае, повишу, по бревнышкам попрыгаю, в темном лесочке превращаться попытаюсь, подальше от чужих любопытных глаз…
В следующий момент я прыгнула к Ферри, по-звериному, оттолкнувшись ногами, «лапами» вперед, одним махом пересекая немалое расстояние между нами. Пролетая сквозь бестелесного призрака, как супергерои через хрупкие окна штатовских многоэтажек. Приземляясь на четвереньки прямо на котика. Он только и успел, что уши инстинктивно прижать, да удивиться немного. Крутанулась на месте, словно в попытках поймать свой хвост, быстрее! Миг и круг очерчен. Не очень ровно, конечно, да и места нам тут – вдвоем не разгуляешься. Но зато теперь мы оба в безопасности. Отодвигаюсь от котика, усаживаюсь поудобнее, скрещивая ноги по-турецки, чтобы ничем не вылезти за стену защиты, удовлетворенно потягиваюсь. По моим подсчетам на все меньше секунды. Неплохо.
– Ээ? – Выдавливает Фер и медленно (как же все-таки медленно он движется) переводит взгляд с призрака на мою довольную мордашку.
– Не-не, продолжайте. – Даю отмашку. Чувствую себя на седьмом небе от счастья. Тело прямо ломает от приятной истомы, а глупая улыбка так и лезет на лицо. – Хотела посмотреть «из первых рядов».
– А… – Призрак тоже в недоумении, даже всю горячность подрастерял. Еще бы, то орут и вызывают, то какие-то бешенные девицы насквозь прыгают. Наверное, Валентина Петровна забыла, зачем и пришла, хе-хе. Главное, трюк с мелом даже никто не заметил! Ну и черт с ними, с лаврами, не для них старалась.
– Чего хотел-то? – по-простому тыкает блуждающий дух в Фера. Смотрит настороженно, из-под густых «брежневских» бровей, но уже куда более миролюбиво.
Забавно видеть женщину, которая и после смерти остается человеком. То есть, нет ничего смешного, конечно же, в том, что она умерла. Но портить нервы людям и с того света – надо иметь талант, бесспорно. Интересно, удастся ли нам ее убедить по-хорошему? Или все-таки без магического таланта котика не обойдется?
– Многоуважаемая Валентина Петровна, – Ферри сама галантность, говорит ласково и предупредительно, даже непривычно. Что-то совсем отступили мы от сценария «Высших сил», но тут не до него: разрулить бы ситуацию мирным путем. – Вы уж простите, что я потревожил Вас…
– Ближе к делу, легче телу, – хмыкает гостья, закладывая руки на груди. Вот это я понимаю Грудь, такой убить можно. Да уж, много габаритная тетенька. – Чего звал-то? Эка невидаль, кошек говорящих отродясь не видала. Кис-кис. Умереть не встать, ха-ха-ха. Ты чай, – призрак тыкает толстым пальцем в мою сторону, – не чревовещательница? Твоя зверюга?
Киваю неопределенно головой: ни да, ни нет, сама думай. Делаю постное лицо, мол, меня вообще не втягивайте, я тут зритель. Сижу рядом, мебель, одним словом. Фер недовольно ерзает на месте, м-да, самолюбие, мой друг, в таких случаях страдает, хорошо бы не напрасно. И продолжает.
– Так
