Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наплыв утопий и сладкий сон. Грёзы Морфея, – устало сказал Добычин.
– Да-а, вот она, добрая внучка злой бабушки. Пётр Демидыч нюх-то не теряет, – возражая, неопределённо протянул Лесняк. – Неужто Путин из-за всей этой круговерти и впрямь под седлом ходит?.. Канешна, надо ещё переварить эти умопостроения, но одно ясно: волноваться надо не за 2018 год, а за 2021-й и 2024-й. Время пасмурное, экономику штормит, как бы на стыке эпох библейская засуха с саранчой не приключилась. Ещё и от либеральной жандармерии, как писал Герцен, от политических голодранцев, от ржавого люда, от борзоты придётся отбиваться. Забот невпроворот. Тревожное будущее надвигается, снова трудный век.
Непривычно активный в тот вечер Простов неожиданно подвёл итог затянувшегося спора:
– Проблема-то, мужики, вот в чём. Наверху не знают, чего хотят. То ли достичь лучшего, то ли избежать худшего. А без ясной постановки задачи, без внимания к философии русской жизни… Она от политики мало зависит, стихия народная, кем бы ни был человек русского звания, – православным, коммунистом, монархистом, – он в любом случае за справедливость. Короче-то говоря, для власти бороться за интересы народа – недостаточно, надо выражать его волю. К тому же власть сводит народный интерес только к материальному благу, ошибка роковая. Из-за этого Союз рухнул. Помню, после Беловежской пущи стоим с приятелем у первого подъезда ЦК, он на часы глянул – обычная «Слава»! – и говорит: «Смотри, Пётр, такие маленькие часики, а какое большое время отсчитывают!» Слова-то вещие. Похоже, сегодня они снова кстати.
Когда расходились, Простов обратился к Донцову:
– Ты меня не подкинешь по знакомому маршруту? Устал я от этих разговоров. Нервы!
Ехали молча, каждый думал о своём. Но когда «мерседес» остановился у дома, Пётр Демидович сказал:
– Вот что, Виктор, в моём подъезде когда-то жил близкий друг, вместе в ЦК работали. После развала партии, страны попал он в руки мошенников, ну и так вышло, что сиганул с седьмого этажа. Сергей Богодухов, отличный мужик! А семья его по-прежнему здесь. И Катерина, вдова, через неделю отмечает юбилей, впервые за четверть века собирает бывших друзей мужа. Не возражаешь, если тебя с собой возьму? Богодуховы живут замкнуто, чужих не привечают. Тебя на свою ответственность приглашу, мне Катя доверяет.
В душе Донцова взметнулась буря чувств. Но ничем не выдал себя, равнодушно спросил:
– А зачем я там нужен?
Старик разозлился:
– Зачем, зачем? Неужто не ясно, что в моём возрасте люди ничего просто так не делают. – И конспиративно добавил: – Потом поймёшь.
А через день позвонила Нина Ряжская, испуганно оповестила:
– Виктор, в следующую субботу Катя Богодухова справляет юбилей, гостей назвала. Нас с Димкой тоже. – Сделала паузу. – Но мне сдаётся, юбилей вроде как смотринами обернётся. Этого… ухажёра, Подлевского. Что делать, ума не приложу. Как бы беды не случилось.
Донцов спокойно ответил: – Я тоже буду на юбилее.
– Ты тоже? Как вышло? Кто пригласил? – Нина очумела от неожиданности.
– Потом скажу. Но перед визитом к Богодуховым с тобой и Дмитрием надо пересечься, всё обговорить. Лады?
– Лады, лады! – заверещала Ряжская. – Ты только свистни, я куда хошь примчусь.
Глава 11
По неписаным законам бытия большое горе, внезапно постигшее человека, наделяет его мудростью и особым вниманием к знакам судьбы. Эти перемены затронули и Катерину Богодухову. В какой-то момент жуткое прошлое, словно абордажными крюками, стало еженощно цеплять её память, вторгаясь в сознание, омрачая текущие дни. Она не могла не задуматься, что происходит, почему вдруг обострилась давняя глухая душевная боль, и, не особо умничая, пришла к выводу, что муж, погибший страшной, но геройской смертью, – да-да, геройской, ибо не в грехе отчаяния, а ради спасения семьи, – шлёт ей некий сигнал, который она обязана распознать. Прошлое вошло в неё, принадлежало ей на правах собственности и требовало чуткого обхождения.
Катерина рисовала в уме, как выглядел бы Сергей, будь он сейчас с ними, – богатый жизнью, мощный старик представал перед её мысленным взором. Что было бы для него особо важным?.. Неуврачёванность глубокой душевной раны влекла к раздумьям. На память приходил почитаемый в семье – в те счастливые, благословенные дни! – Тютчев: «Наше время давно забвеньем замело». Но постепенно Катерина начала склоняться к мысли, что любимый поэт прав лишь отчасти. Да, мир неузнаваемо меняется, его техническая оснастка, способы и правила людского общения уступают место иным порядкам, ценности прошлого тускнеют на фоне новомодных веяний. Однако набеги на духовный строй русской жизни лишь временно заметают его чуждыми наносами, он воскресает снова в других поколениях, генетически хранящих традиции русского уклада.
Большие батальоны размышлений маршировали в сознании Катерины. Подступало глухое старческое время, светлые мысли о встрече с Сергеем там, где бескрайнее пространство и бесконечное время, перемежались с тёмными аллегориями. Но в конечном итоге высший чин ангельской иерархии – херувим явился ей во сне и подсказал отгадку послания мужа: всё клином сходится на духовном благополучии дочери. О будущих её нажитках она не думала – имеют значение, но не сами по себе, а лишь в приложении к любви, семейному счастью, сбережению самости, что и сплавлялось для Катерины в понятие духовного благополучия.
Она всё полнее загружалась этой заботой, ибо видела: в эпоху тотальных развлечений, вопреки порочной отрыжке времён блатного капитализма, наперекор ущемлениям русской ойкумены и повальным подражаниям, дочь избежала новомодных завозных приманок, выросла цельной, сохранила особость, отличавшую предков, – словно оберегал её с небес тайный отцовский погляд.
Но впереди, волновалась Катерина, главное испытание – замужество, о чём она мечтала и чего панически боялась, из-за чего не спалось ей «в ночь глухую».
Однажды не выдержала, сказала дочери:
– Тебе годков-то – слава богу! Конечно, ныне замуж не торопятся, выгодной партии ожидают. А там, глядишь, и детородный возраст начнёт поджимать. Сколько таких случаев!
Вера с постным лицом ответила в тон:
– Разве ты не знаешь, что я феминистка? – И весело рассмеялась: – До первого достойного мужчины!
И вот достойный мужчина, кажется, замаячил на горизонте – с еженедельными пышными букетами, с приглашениями в театры, в рестораны, в общем, первостатейный пылкий любезник без ухарских повадок. Особенно вдохновила Катерину их совместная поездка на Урал. Возможно, тот мимоходный разговор с дочерью был кстати.
Всё, казалось, шло путём. Но в какой-то момент чуткий материнский глаз приметил, что отношения Веры с Аркадием – это имя незаметно вошло в семейный обиход, – встали на паузу. Встревожившись, Катерина пыталась сдвинуть их с мёртвой точки, чтобы внести ясность. Несколько
