Адъютант генерала Май-Маевского - Павел Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Храмцев, зная мое местопребывание, дал офицерам направление Инкерман — Алсу и сказал, что там есть отряд.
Я видел, что офицеры не лгут, но все же держал ухо востро, пока Камов (Орлов) не прибыл из Севастополя и не рассказал, что Храмцев (Голубев) действительно послал пять надежных товарищей. Впоследствии я убедился, что Храмцев не ошибся.
НАШЕ ПЕРВОЕ ВОЗЗВАНИЕ
Спустя неделю я продиктовал Бараткову, теперь адъютанту отряда, воззвание к войскам Врангеля:
«Барону Врангелю. Копия всем войскам.
«Товарищи — солдаты и офицеры. Мы, участники первого Ледяного и Дроздовского походов, обращаемся к вам, обманутым и втянутым в гнусную авантюру сумасшедшего стратега Врангеля. Вам хорошо известно, что Добровольческая армия под предводительством Деникина, развивая наступление и выходя из Донецкого бассейна, шла под лозунгом учредительного собрания. Но, по мере продвижения вперед, этот лозунг терялся, и когда дошли до Орла, то почти открыто пели «Боже, царя храни». Генералы мало думали о «Единой Неделимой России». Колчак подходил к Волге, а Деникин приказывал Май-Маевскому не особенно успешно развивать наступление, иначе-де Колчак перейдет Волгу, займет Нижний-Новгород, и деникинская ставка может остаться за бортом. Перед Орлом они распределили портфели власти. В это время генералы устраивали блестящие банкеты и оргии, обходившиеся чуть ли не в миллионы. Губернаторы проходили путь через муку крестьянства, как они выражались, с факелами выжигая большевизм. Высшее командование не считалось с рядовым офицерством и солдатами, В то время как вы проливали кровь на фронте, генералы набивали себе карманы. О крестьянах и рабочих они мыслили не иначе как о рабах. На секретном заседании, в присутствии Деникина, Романовского, Май-Маевского и других видных генералов, Врангель сказал: «Пока мы не дойдем до седых стен святого Кремля и не услышим колокол Ивана Великого, аграрный и рабочий вопросы мы решать не будем. На случай же если темная сволочь — масса взбунтуется, у нас есть молодая гвардия (корниловцы, марковцы, дроздовиы), при помощи которой мы всегда сумеем подавить восстание. Пушки и пулеметы союзники пришлют».
«Мы приведем вам пример, как думали о России союзники: за один транспорт со снарядами они вывозили восемь транспортов сырья, к тому же пользовались бесконтрольно нефтяными промыслами. Когда приезжал в Харьков генерал Брикс (глава великобританской миссии по делам России), то на совещании он интересовался одним:
«— Есть ли у вас сырье и в каком количестве?
«Вот как союзники думали о России.
«За что же вы воюете? За буржуазию и их приспешников, генералов, которые набили чемоданы и одним глазом смотрят на Керчь, другим на Перекоп, часто оглядываясь на Константинополь; за контр-разведчиков, продажных людишек, за бесценные «колокольчики» расшаркивающихся по-холопски перед генералами, выдавая истинных борцов освобождения трудящихся. Они смакуют последние события дня, но мы им скажем: напрасно, господа, преждевременное ликование. На месте одного замученного восстанут десятки, сотни борцов, и час расплаты приближается !
«Мы обращаемся к вам и надеемся, товарищи солдаты и офицеры, что наш призыв не останется пустым звуком. Вы все, как один, по первому нашему сигналу, должны выступить с оружием в руках на улицу и действовать по указанию подпольного комитета.
«Не дайте уйти буржуазии и их приспешникам, генералам. Не далек тот день, когда над Севастополем будет развеваться красное знамя. Покидайте ряды белых, идите к нам. Мы вам гарантируем жизнь, а мерзавцам пощады быть не может.
«Да здравствуют рабочие и крестьяне!
«Да здравствует Третий Интернационал!
«Да здравствует всемирная революция!
«Бывший адъютант генерала Май-Маевского капитан Макаров, ныне командир 2-го Повстанческого советского полка».
Камов передал мое воззвание в Севастопольский подпольный комитет, состоявший из восьми человек:
Никитин Николай (ведал печатным делом и секретарствовал),
Замураев Алексей (снабжение оружием и пополнение из госпиталя для моего отряда),
Анфалов (доставка оружия и связь с рабочими порта),
Вилонов (хранение оружия, конспиративная квартира.— Михайловская улица, д. № 77),
Борисов (информационная часть К-та),
Кривохижин (связь с рабочими, информация и доставка оружия),
Цыганков (подрывная часть, агитация среди войск, пополнение оружием, людьми. Его квартира на Зеленой Горке служила явкой, куда приходили Камов и др., откуда отправлялись в лес оружие и люди).
Камов вернулся с тринадцатью товарищами, присланными на пополнение из комитета. Среди них — товарищ Васильев (Александровский), впоследствии начальник штаба Мокроусова.
ОПЯТЬ В ГОСТЯХ
Так как отряду не хватало средств, я внес предложение произвести экспроприацию в имении Шнейдера. Четырнадцать партизанов оделись офицерами. Двоих мы нарядили голодранцами. Окружив их тесным кольцом и взяв винтовки наперевес, мы двинулись через деревню Ай-Тодор. Здесь мы не утерпели, чтобы не зайти в местный кооператив. Как-раз тут находился старый знакомец —пристав из Каралеза. Он вытянулся перед моей флотской лейтенантской формой, а я спросил его, узнает ли он меня, и приказал отдать оружие. Протянув «Смитт-Вессон», пристав долго всматривался испуганными глазами в мое лицо и нерешительно признался:
— Не могу узнать, господин лейтенант.
— Поручик, я—Макаров, или, как вы называете меня, бандит. Но я не бандит.
В кооператив собралась, кажется, вся деревня. Я спросил татар:
— Что представляет собой пристав?
К счастью для поручика, татары дали самый хороший отзыв.
— Поручик, вы очень испуганы,—обратился я к приставу: — у вас жалкий вид. Но мы отпускаем вас, и горе вам, если будете причинять населению вред. От нас не уйдете. Возьмите ваш никуда не годный пистолет и идите куда угодно. Но предупреждаю вас, что за одно слово о нашем пребывании в этой деревушке вы понесете должное наказание. Очень благодарны за Каралез. До свидания!
Поручик, окруженный крестьянами, стоял, как статуя, с поникшей головой.
Отряд наш двинулся в первоначальном порядке.
— Поручик, — крикнул я на прощанье, — передайте всем, что власть генералов скоро кончится. Добровольно перешедшим в наши ряды гарантируем жизнь, а мерзавцев расстреливаем и будем расстреливать.
Через два часа ходьбы показалась экономия Шнейдера. Когда мы проходили деревню, симулируя конвоирование двух «сицилистов», какая-то старушка тяжело вздохнула, перекрестилась, на глазах ее появились слезы. «Господа офицеры» на нее накричали:
