Возвращение Эмануэла - Клаудиу Агиар

Мне не терпелось увидеть огни Аракажу, и я шел, не снижая темпа. Вдруг (впервые, после того как я сбежал на этот раз) позади вспыхнули фары. Автомобиль был еще далеко, и фары не освещали шоссе передо мной. Тем не менее, эта вспышка света меня даже обрадовала, так как с приближением автомобиля я все же должен был рассмотреть, что происходит впереди. Я спокойно свернул с проезжей части и попробовал идти по обочине, но через некоторое время почувствовал что-то неладное. Почему машина двигалась так медленно? Обычно на такой дороге скорость бывает гораздо более высокой. Оглянувшись, я заметил, что и само ее движение было странным. То и дело оглядываясь, я бросился бежать. Так как голова почти все время была обращена назад, мне удалось увидеть, что автомобиль дважды останавливался и потом снова трогался. При этом на остановках фары гасли. Во время движения они загорались, но свет не переключался на дальний. Создавалось впечатление, что шофер что-то или кого-то ищет. Или я видел то, чего не было?

Перепроверив себя, я убедился, что не ошибся. Машина продолжала маневрировать. Возможно, причиной этого была поломка? Быстро перебрав в уме разные варианты, я решил, что машину, включив первую передачу, толкает Блондин, пытаясь обнаружить меня где-нибудь рядом с шоссе. Правда, оставалось непонятным, как он мог толкать автомобиль на подъемах или на поворотах. Это было невозможно.

Несколько минут спустя, вспомнив, что, выдергивая ключи из зажигания, заблокировал руль, я пришел к заключению, что Блондин, соображающий в таких делах как никто другой, должен был включить двигатель напрямую, а значит, ему ничто не мешало ехать без каких-либо остановок. Это привело меня в ужас и заставило ускорить шаг.

Продолжая оглядываться, я держал автомобиль в поле зрения и постоянно знал, когда он медленно двигался следом, а когда стоял. Сейчас он снова поехал. На мое счастье, все время использовался ближний свет, и поэтому обнаружить меня было не так просто. Если бы Блондин перешел на дальний, я, без всякого сомнения, уже был бы обнаружен. Но он был слишком увлечен тем, что осматривался по сторонам, возможно предполагая, что я сплю недалеко от шоссе под каким-нибудь деревом.

Мое отчаяние возросло до такой степени, что, казалось, я уже не шел, а летел. Не отдавая себе отчета в том, хорошо это или плохо, я почувствовал, что шоссе начинает круто поворачивать. Снова выйдя на прямой участок, я заметил впереди светящийся знак «остановка запрещена». Там мог находиться пост дорожной полиции. Машина явно приблизилась, хотя еще не достигла поворота. Это было понятно по направлению снопов света, выхватывавших из темноты растительность.

Страх оказаться снова пойманным Блондином был настолько велик, — я уже не смотрел назад. Сил едва хватало, чтобы бежать. Я перебежал на противоположную обочину. Свет от фар там был значительно менее интенсивным. Однако, на мою беду, я находился на прямом участке шоссе. Наверняка, если следом ехал Блондин, он уже узнал меня. Машина увеличила скорость, и это означало только одно — он увидел невдалеке полицейский пост.

Вдруг, как бы для того, чтобы окончательно снять все мои сомнения, шофер включил дальний свет, и я полностью оказался на виду. Машина, как на ралли, рванулась в мою сторону Все было кончено. Но почти потеряв рассудок, я все же успел сообразить, что это был тот самый автомобиль, который угнал Блондин, и что за рулем был именно он. До полицейского поста оставалось уже не так много. На самом деле Блондин не успевал меня настигнуть раньше, чем я окажусь в опасной для него зоне. Поэтому через несколько секунд, как бы начав испытывать страх по мере приближения к посту, машина стала замедлять ход. На всякий случай я оглянулся еще раз и к своей радости увидел, что она, заметно сбросив скорость, сворачивает к обочине.

На первый взгляд, на посту никого не было. Однако подойдя ближе, я обнаружил сидящего полицейского. Он вовсю спал. Рядом с ним негромко работал портативный радиоприемник. Я остановился. Подходя к полицейскому, я одновременно следил за его движениями и за Блондином, который развернулся и быстро исчез в противоположном направлении. Кажется, что при этом он погасил фары и габаритные огни. Полицейский неожиданно окликнул меня и встал, держа в руке пистолет. Я поднял вверх руки, пытаясь сказать, что не представляю для него никакой опасности. Мой язык еле ворочался, голос срывался. Больше я тогда ничего не смог ему сказать, свалившись на небольшой тротуар возле поста.

Солнце уже взошло. Заглядывая в окно, оно освещало небольшую комнату, где я, проснувшись, лежал на раскладушке, укутанный в толстое одеяло, пропахшее человеческим потом. Ошеломленный, я встал и тут же обнаружил, что мой пластиковый пакет исчез. Его потеря меня очень расстроила. Но главное, я не знал, как оттуда выйти. Накатила тоска. Это чувство знакомо всем побывавшим под арестом.

Надев ботинки, я застегнул пуговицы на рубашке, подтянул сползшие брюки, которые стали на мне изысканно болтаться, и глубоко вздохнул. Вспоминая, что произошло вчера, я не мог с уверенностью отделить сон от реальности. Во рту стояла горечь. Глаза пощипывало. Я с трудом открыл их из-за начавшегося нагноения. Нос был заложен полностью. Меня всю дорогу не отпускал насморк. В пустом животе урчало. Однако в первую очередь мое беспокойство было связано с тем, как отсюда выбраться.

Через некоторое время в дверь постучали и невидимый мужчина властным голосом сказал, что пора вставать. Тогда до меня дошло, что я не арестован. Я сам мог открыть дверь и выйти, значит, был свободен. За дверью стоял полицейский. Приветливо взглянув на меня, он улыбнулся и, положив мне на плечо свою огромную ручищу, произнес:

— Итак, мой дорогой, как спалось?

Поблагодарив его за внимание, я ответил, что спал хорошо и что уже отдохнул. Полицейский, поманив меня за собой, шагнул в сторону рабочего помещения. Там на столе я увидел свой пакет. Мое удостоверение личности и прочие бумаги лежали рядом. Он сел и распорядился, чтобы я сделал то же самое.

— Эмануэл Сантарем! Так тебя зовут? Я должен был проверить твои документы, потому что по этому шоссе болтается много разных типов, и если…

Здесь он оборвал свою речь или я перестал его слышать. Именно в этот момент вошли двое полицейских. Один из них, положив на стол газету, показал ему напечатанный в ней снимок:

— Посмотри, в каком виде нашли труп водителя белой легковушки! Просто жуть берет. И совсем рядом! Недалеко от Рибейра-ду-Помбал. Бедняга! А какая дыра в черепе! Это может быть только пулевым ранением. И все из-за машины… а она как сквозь землю провалилась. Энеас, зверь бродит где-то здесь, на свободе.

Старый полицейский взял газету в руки и начал громко читать заметку вслух. Закончив, он не удержался от комментария:

— Боже Милосердный! Значит, мы должны повысить бдительность, осматривая каждую белую машину такого типа. Бедняга! И семья осталась теперь без кормильца, без опоры, без…

Вошедшие, исподтишка подталкивая друг друга и фыркая непонятно по какому поводу, обменялись жестами, говорившими о том, что лучше не высовываться. Энеас, как будто не замечая этого, продолжал в том же духе, однако, когда один из его коллег не смог удержаться от хохота, сказал им обоим на полном серьезе: «Успокойтесь, друзья мои, я не собираюсь молоть языком понапрасну. Жизнь состоит не только из благих намерений, я знаю. Но тяжело видеть, как страдают дети из-за безотцовщины».

Теперь полицейские рассмеялись в открытую. Они издевались над Энеасом. На самом деле Энеас был хороший человек и, кажется, у него были разногласия с сослуживцами. Только позже мне стало известно, что поводом для разногласий был я. Спор между ними начался раньше, и Энеасу пришлось, повысив голос, сказать тому, что помоложе, чтобы он оставил меня в покое и шел инспектировать машины, проезжавшие мимо без помех. В ответ молодой полицейский, вынув изо рта сигарету, громко рассмеялся. И как раз это и разбудило меня. По словам Энеаса, они думали, что именно я совершил преступление. Если бы я знал об их споре, то сразу бы понял реплику, задевшую моего покровителя: «А может, ты хочешь выудить рыбку один и записать все заслуги на свой счет?» Но тогда я пропустил это мимо ушей…

В присутствии трех полицейских я не знал, как быть. Я заметил, что один из них смотрит на меня с таким недоверием, что невольно заелозил на своем стуле, готовый повторить все, что уже успел рассказать Энеасу: кто я, откуда иду и так далее. Однако Энеас резко поднялся и, сложив лежавшую на столе газету, заявил:

— Вы должны усвоить одну вещь: если кто и не виновен в этом преступлении, то это как раз Эмануэл Сантарем, гражданин, находящийся перед вами! Если хотите знать, он идет по этому шоссе пешком, несмотря на холод и зной; терпит лишения и на каждом шагу подвергает себя опасностям, потому что у него нет денег, чтобы купить автобусный билет до Сеара. Знаете, откуда он идет? Из Сан-Паулу! Из Сан-Паулу, понятно? Вот все его документы, смотрите: удостоверение личности, трудовая книжка, характеристика, медицинская книжка, диплом дорожно-строительного техникума. Он — почти инженер. Если Бог даст, мой сын когда-нибудь получит такую же профессию, как у него. Посмотрите хорошенько на эту фотографию. Нет никаких сомнений, что это его лицо. Так или не так?