Цвет прошлого - Чеширский Кот

Несмотря на то, что красочное мгновение рассвета закончилось, отряд по–прежнему не трогался с места. Спаде подозвал к себе нескольких воинов и что–то с жаром обсуждал с ними. Наверное, как Лорд, я должен был присоединиться к разговору, но сил едва хватало даже на то, чтобы просто держаться в седле. Коротышка поравнялся со мной, и Фиори оказалась рядом. Она все еще восхищенно смотрела по сторонам, словно буйство цветов продолжалось.

— Что это было? — спросила девочка, увидев меня.

— Рассвет, — рассеянно пожал я плечами, — разве ты его прежде не видела?

И тут же смутился глупостью своего вопроса. Если последние годы девочка провела в плену у синей гильдии, то неудивительно, что она многое не могла увидеть или забыла.

Приняв, наконец, решение, Спаде скомандовал продолжить движение, и отряд разделился на две части. Одна направилась вдоль тракта, идущего на юго–запад. Вторая же, сопровождающая меня и девочку, устремилась по западной дороге.

Перед тем, как пришпорить коня, я повернулся, чтобы напоследок посмотреть на столицу. Даже отсюда были хорошо видны высокие, черные столбы дыма, поднимающиеся из разных мест. Схватки продолжались, а это означало, что теперь никто не сможет остаться в стороне от разгорающейся смуты.

Усмехнувшись, я прибавил ходу, догоняя отряд. Мерное покачивание в седле успокаивало, придавая путающимся от усталости мыслям некое подобие стройности. До чего же все–таки причудливы повороты судьбы. Десять лет назад я был уверен, что сделаю все, чтобы не стать Мастером, что никогда не буду поступать, как отец, что по прошествии какого–то времени, постараюсь разрушить навязанную мне помолвку. И вот, спустя столько лет, я вновь вынужден рисковать жизнями преданных мне людей, стал Мастером, а рядом со мной дремлет ни о чем не подозревающая Фиори.

Причуды судьбы, причуды судьбы, слышалось мне в стуке копыт. Заметив, что я клонюсь вперед, Спаде приказал двум воинам ехать бок о бок со мной и следить, чтобы с Лордом ничего не случилось. Благодарно кивнув им, я ослабил поводья и впервые за последние десять лет беззаботно рассмеялся, глядя в бездонное синее небо.

Часть 2. Цвета ответственности и гордости

На еще только начинающем розоветь предрассветном небе облака казались карамельной глазурью, неровно размазанной неумелым кондитером. Местами густые, местами размытые настолько, что сквозь них можно было разглядеть голубую чашу неба.

Нервная дрожь нити зеленого и не думала прекращаться, продолжая щекотать мою ладонь. Осторожно, стараясь сделать это незаметно, я дотянулся до кинжала и, нащупав его рукоять, прислушался. В утренней тиши раздавались лишь звонкие птичьи трели, где–то поскрипывала на ветру надломленная ветка. Но отсутствие тревожных звуков еще ни о чем не говорило.

Резким рывком я вскочил с земли, сразу же отпрыгивая в сторону от спального мешка. Удивленный моим странным поведением Огонек приподнял голову и внимательно посмотрел на меня. Не обращая на него внимания, я подошел к тому месту, где нить дрожала сильнее всего, и разочарованно вздохнул.

На этот раз тревогу поднял маленький лягушонок. Может и не очень маленький, но сказать иначе про кроху, легко умещающегося на двух пальцах, я не мог. Третья тревога за ночь, и все по вине слишком чуткой сторожевой нити. Первый раз она разбудила меня из–за какого–то ночного грызуна, второй — филина, слишком низко пролетевшего над стоянкой.

Наверное, не будь я вчера таким уставшим, то создать простенькую сигнальное творение из Подлинных цветов не составило бы труда. У опытного Мастера ушло бы на это чуть больше десяти минут, а не в два раза дольше, как у меня. Вот только за последние два дня времени потренироваться в обращении с Подлинными цветами не было ни капли.

Чувствуя, что уснуть до рассвета уже не получится, я устало опустился прямо на мокрую от росы траву. Лягушонок на всякий случай скакнул в сторону, подальше от такого большого соседа. Изучить меня поближе он явно не желал.

Забавно, но некоторые люди уверены, что в лесах и полях из Подлинных должен преобладать зеленый цвет. Жалко, что им не дано увидеть настоящую картину. Тонкие струйки алого, желтого, синего перемешивались, а потом разделялись, медленно поднимались к небу от цветков и постепенно растворялись в вышине. Кое–где они сбивались в облачка, которые неспешно сносил к лесу легкий ветерок. Некоторые застревали в ветках, но большинство исчезало в полумраке между деревьями, словно маня за собой.

Вставать совершенно не хотелось, наоборот, сейчас меня, как никогда, начало клонить в сон. Наверное, сказывалась неукротимая, почти безостановочная скачка последних двух дней. Только после заката Спаде нехотя позволял сделать привал, но задолго до рассвета мы вновь продолжали путь. Еще возле самой столицы нам пришлось разделиться на три примерно равных отряда, два из которых поскакали в совершенно других направлениях, чем третий. Так что даже если или красная, или синяя гильдии, или еще кто попытались отправить за нами погоню, им пришлось разделить свои и без того небольшие силы.

Тем более что слабо верилось, что кто–то из них сумеет одержать победу. Синяя гильдия не могла так легко сдаться, не сомневаюсь, что у них найдется для врагов еще немало сюрпризов. Например, таких, как Фиори. Сладко спящая под свернутым вдвое плащом девочка повернулась на другой бок, словно почувствовав мой взгляд.

На вид ей было лет четырнадцать, а не настоящие пятнадцать, и даже повидавший виды человек не догадался бы, что на самом деле эта хрупкая девочка — страшное оружие. Точнее, должна была им стать. Уже несколько веков не появлялось ни одного Мастера, владеющего всеми цветами. Занятно, ведь я нисколько не сомневался, что прежде, до того, как попасть в плен к синей гильдии, Фиори не видела всех Подлинных цветов. В противном случае красные бы ни за что не выпустили бы ее из рук. Неужели синие нашли способ каким–то образом открывать Радужным новые цвета?

От одной этой мысли мне стало не по себе. Стоило вспомнить, что сотворила Фиори с главным зданием синих в столице, как по спине пробежали мурашки. Будто я вновь на мгновение оказался посреди изувеченной площади, изрубленной творениями Мастеров. Нет, если и впрямь синим достался такой секрет, то ничего хорошего ждать не приходится. Цветные войны страшны своей беспощадностью и жестокостью. Именно после них на западной границе остались леса, навеки искалеченные убийственным буйством Многоцветья.

Отбросив тяжелые мысли, я нехотя поднялся с травяного ковра. Пристально следивший все это время Огонек радостно заржал, приветствуя меня. Конь заждался нерадивого хозяина, привязавшего его к молодой березке, да так и оставившего на ночь. Я осторожно перешагнул через гибкую, чуть заметную в траве нить зеленого, немного пройдясь, оглянулся, придирчиво посмотрев на творение.