Папа, спаси меня (СИ) - Ильина Настя

— Ладно, ладно, — согласилась я. Сейчас мне хотелось идти у него на поводу, разрешать все, чтобы он ни захотел, потому что…потому что уже завтра я могла бы пожалеть об этом…

— Мы будем слушаться маму, боец, — Кирилл подхватил Егора под руку и повел за собой. — Но немного попозже. Женщины они такие существа, брат, слабенькие. За них нужно все решать. Все брать в свои руки. и тогда все будет так, как надо. А женщины…пусть решают лучше, какое платье надеть, какие туфли. Все остальные вопросы, сложные и важные должны решать мужчины. Вот как я. И как ты.

Егорка захихикал и закивал, уверенно держась за большую руку своего настоящего отца…

Кирилл не только приготовил для Егора развлечения. Он сам с удовольствием принимал участие во всех играх, которые предлагал сын.

Целый день я ходила за ними тенью, и все ловила их эмоции, которые менялись каждый час, становясь все глубже и расширеннее. Я видела, как на моих глазах рождается настоящая любовь: это было видно по задумчивому выражению глаз Кирилла, когда он ерошил волосы Егорушке, по тому, как он иногда замирал, глядя, как ребенок заливается счастливым смехом, по его постоянным прикосновениям. Думаю, он сам до конца еще не верил, что это случилось, и прямо сейчас из обычного мужчины Кирилл становился отцом.

Во время обеда Кир разрешал Егору взять конфеты до главного блюда, а когда я возмутилась, то бросил на меня негодующий взгляд.

Я знала, чувствовала, что подспудно и в нем разрастается эта ужасная мысль, отравляющая все существование: как, обретя малыша, можно его сразу же потерять? Как?! И потому он, конечно же, решил, что нужно все ему разрешать…

А уже за ужином, после того, как Егорка отправился спать, Кирилл внимательно посмотрел на меня:

— Завтра в дом приедет охрана. У меня будут дела, и я не смогу постоянно находиться здесь.

Я начала было спорить, но это было зря. Кирилл просто отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи, потому что уже все решил, и обсуждения ему были не нужны.

— И договорился о еще одном осмотре, поедем днем, все вместе. Хочу, чтобы доктора мне в лицо сказали, что можно сделать, сколько заплатить и кому, чтобы спасти моего сына.

Сглотнув, опустила глаза. Я так и не нашла в себе силы духа сказать ему, почему пришла в его спальную комнату в ту ночь. Не думаю, что он понял бы это и принял это решение: родить ребенка, чтобы его кровь использовать для спасения другого. У меня самой это устаканилось в мыслях не сразу же, что говорить о мужчине?!

— Все расходы беру на себя, все организационные вопросы — тоже. Твое дело — заботиться о ребенке, — он отодвинул чашку с кофе, который наверняка уже остыл, потому что Кирилл за все это время толком не притронулся к нему, а только обдумывал что-то, глядя в его черные воды.

— Мы уедем, — не смело начала я. — Ты не должен…

Кирилл резко встал и полоснул по мне своим цепким взглядом.

— Я делаю то, что считаю нужным. На правах мужчины. И этот ребенок — мое дело!

Вздохнув, я посмотрела в окно. И тут же напряглась.

— Кир… — мужчина даже вздрогнул от такого обращения, забытого, родного, дернулся в мою сторону. — Там…кажется, что-то происходит…

Дикий прильнул к окну и грязно выругался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ему было от чего прийти в ярость: с другой стороны забора кто-то кидал подожжённую бумагу. Она догорала в траве, и было понятно, что картон был чем-то облит, потому что ветер не мог затушить его быстро.

Глава 34

Кирилл выскочил из комнаты, а я налила в графин воды, и последовала за ним. Мужчина распахнул калитку нараспашку, и тут же пропал во тьме. По ходу движения я плеснула воду на горящие бумажные кульки, не давая костру разгораться дальше, но не могла оставить его одного в неизвестности — тоже устремилась за белой футболкой, белым парусом выделяющимся в ночи.

То, что я увидела буквально через пару шагов, повергло в шок.

Кирилл держал за грудки и буквально вдавливал в высокий железный забор Женю. Тот пытался бессвязно ругаться, пинаться, но не мог справиться с могучим телом, разъяренным на посягательство в свой дом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я же тебе сказал — не приближайся, ты не понял? — шипел на Женю Кирилл.

— Да пошел ты! — буквально выплюнул в ответ муж.

Я смотрела на него и мне было ужасно стыдно. Но не за то, как себя вел выпивший мужчина, а за то, что сейчас, под гнетом всех этих обстоятельств, мне стало совершенно очевидно: я зря провела эти годы рядом с ним. Да, были хорошие моменты. Но все они меркли под светом его трусости, желания нагреться на чужих деньгах, жадности, услужливости отцу. Он и замуж-то меня взял не потому, что я ему нравилась, а потому что великий и ужасный Гудвин, чертов папочка, заставил его жениться на забеременевшей дочери.

И сейчас, глядя на их ссору, когда каждый пытался высказаться больнее, ударить в самое солнечное сплетение, я понимала: дороги назад не будет. Тем более, надеюсь, с двумя детьми от другого мужчины, Женя больше не сможет этого вынести, и его слабая душонка станет еще хуже, и я точно не смогу больше жить в этом вранье.

— А ты, тварь, — повернулся ко мне Женя. — Хорошо тебе под ним лежится?

И тут Кирилла будто перемкнуло. Несмотря на то, что он видел: его оппонент пьян, не владеет собственным телом, он буквально бросил его на землю, и в несколько ударов ногой в живот заставил того плевать кровью.

— Прекратите! Прекрати! — повисла я на руках у Дикого. Он тяжело дышал, не в силах справиться со злостью.

— Я тебе сказал! — он указательным пальцем помахал в воздухе, глядя сверху вниз на поверженного противника. — Ты не понял. Пеняй на себя.

— Тваа-а-арь, — простонал Женя, поворачиваясь на спину. — Ты еще пожалеешь. Вы все еще пожалеете об этом.

— Ты сам во всем виноват, дебила кусок, — Кирилл повернулся к нему спиной. — Эта женщина и ее проблемы тебе не по зубам. Оставь их в покое. Между собой все будете решать после того, как я разберусь с ребенком.

Я нагнулась к Жене, посмотреть, нужна ли ему скорая помощь, и Кирилл вдруг нервно расхохотался.

— Не строй из себя мать Терезу, Тоня! — буквально взвыл он. — Ты не представляешь, что это за человек! Гниль! Падла! Трус!

— Пошла ты, — вдруг четко и ясно сказал Женя мне в лицо, не обращая внимания на то, что я пыталась подать ему руку, и помочь встать. — Не прощу тебя никогда, тварина. Ты заслуживаешь того, чтобы лишиться всего, что тебе дорого.

Я резко отпрянула от него. Стыд, ярость, неверие, — все смешалось в одно. И это говорит мне тот человек, которому я была верной женой почти пять лет? Вот так и открываются глаза…

Отвернувшись, я медленно пошла вперед. Женя вслед ругнулся еще несколько раз, но я уже не оборачивалась. Мне нужно было идти вперед, потому что впереди у меня много войн, много переживаний, и я надеюсь, — новая жизнь. По крайней мере, та, что, возможно, начинает зреть во мне уже сейчас.

Кирилл закрыл калитку. И хмуро посмотрел на меня.

— Охрана приедет завтра с утра. Никто вас не потревожит. Что делать с мужем — решишь потом. Но ты и сама все видела. Решать тебе, что делать дальше, но если ты вернешься к нему…

Он покачал головой, имея в виду, что перестанет меня уважать. Но и я не имела в мыслях уже такого решения! Подспудно я была к этому готова. Слова обиженного пьяного мужчины только поставили точку в тех отношениях, которые давно нужно было перечеркнуть.

Едва за мной закрылась дверь, я рухнула на кровать. Погладила кончиками пальцев спящего сына, утерла слезы, которые сами собой текли по щекам, впитываясь в волосы, в подушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не хотела, чтобы так глупо и глухо закончилась моя семейная жизнь, но человек предполагает, а бог — располагает. Нужно было развестись с ним еще давно, тогда, когда я поняла, что не смогу полюбить его со всей своей душой, несмотря ни на что. и эту страницу своей жизни я перелистнула сегодня ночью.