Копье Дракулы - Михаил Палев

Бредников побарабанил пальцами по столу.

– Вот что, давай сделаем так, – предложил Тавров измученному следователю. – Заяви Крутова в розыск и отдыхай. А мы со Славой поедем в особняк Соколовой и поговорим с Викентием, выясним подробности. Ну и фотографии Крутова раздобудем.

Важный дворецкий Викентий все более и более утрачивал свою невозмутимость: сегодня у него даже бакенбарды топорщились, словно развеваемые шквальным ветром.

– Это непостижимо! – растерянно повторял он, тыча в записную книжку серебристым «паркером». – Каждый день в этой книжке я отмечаю приход тех, кто здесь должен находиться по долгу службы. Это наша кухарка, горничная, а также известные вам господин Лаврушин, господа Порхов и Крутов. Когда они покидают дом, то обязательно предупреждают меня: такой порядок завела с самого начала Вероника Павловна, и он никогда – вы слышите? – никогда не нарушался. Если человек заболел или еще какой-нибудь форс-мажор, то он обязательно отзванивается, и я делаю отметку. И вот, пожалуйста!

Викентий озадаченно почесал бакенбард «паркером», оставив на щеке чернильный след.

– Вы звонили ему домой или на мобильный телефон? – спросил Тавров.

– Разумеется, звонил по обоим номерам! – вскричал Викентий. – Мобильник Крутова выключен, к городскому никто не подходит. Поэтому я и решил, что его задержал следователь. И вот выясняется, что никаких оснований для неявки на работу у Крутова нет. Выходит, что…

Викентий запнулся, не решаясь продолжать, и в отчаянии посмотрел на Таврова.

– Не стоит паниковать раньше времени, – попробовал успокоить его Тавров. – Неявка Крутова на работу вовсе не означает, что и до него докатилась волна похищений или…

Тут Тавров спохватился, воздержавшись произносить слово «убийство», и закончил речь следующей фразой, которую, видимо, полагал успокаивающей и оптимистичной:

– Мало ли что могло случиться: дорожно-транспортное происшествие, инфаркт, инсульт, банальный уличный разбой, наконец! Уверен, что уже сегодня люди следователя Бредникова найдут Крутова в больнице или в морге.

Как ни странно, тезисы Таврова оказали успокаивающее действие на Викентия. Он на глазах обрел обычную невозмутимость и спросил:

– Не желаете ли кофе, господа?

Господа пожелали, и Викентий вышел, оставив нас одних.

– Что скажете, Валерий Иванович? – спросил я. – Не кажется ли вам, что этот внезапно исчезнувший Крутов и есть тот самый «засланный казачок»?

– Зачем ему скрываться? – пожал плечами Тавров. – У Бредникова вроде бы нет никаких оснований подозревать Крутова.

– А что, если после анализа переданных Крутовым видеоматериалов они бы появились? – возразил я. – Скажем, Крутов не сумел уничтожить или утаить от Бредникова то, что выдает его участие в похищении с головой. Вот он и скрылся. Логично?

– Логично, – согласился Тавров. – Но надо подождать полного просмотра видеоматериалов. Тогда и будет что анализировать.

Появился Викентий с подносом, на котором стояли кофейник и кофейные чашки. Кофе был превосходный.

– Скажите, Викентий Аркадьевич, а вы знаете, где стоят камеры видеонаблюдения, которые устанавливал Крутов? – поинтересовался я.

– Разумеется! Они стоят по периметру дома, в холле, в гостиной, в кабинете и подвале, – ответил Викентий.

– В подвале? – удивился я. – Но почему в подвале?

– Не знаю, – пожал плечами дворецкий. – Так велел Лаврушин. Хотя… возможно, что он выполнял указание Вероники Павловны.

– Действительно, нелогично, – заметил Тавров. – Контроль периметра – это понятно. Холл и гостиная – можно ненавязчиво наблюдать за гостями. В кабинете наверняка находится сейф, которому тоже не помешает наблюдение: ведь совершенных систем сигнализации не существует. Но подвал? Зачем? Там такие крохотные оконца, что в них может влезть только кошка. И то, если бы там не было решеток. А решетки есть. Так зачем?

– Не знаю. Было распоряжение, – лаконично отозвался Викентий.

– Ну что ж… – вздохнул Тавров. – Тогда пошли посмотрим.

В подвале не было ничего необычного: сводчатое помещение с разнокалиберным хламом вроде старой мебели и разнообразных ящиков. Здесь же хранились лопаты для уборки снега, дворницкие метлы и находился пожарный щит в полной комплектации. Мы бегло осмотрели стены и обнаружили низкую дверь, утопленную в каменную арку и запертую на засов. Хотя замка на двери не наблюдалось, открыть ее мы не смогли, невзирая на отодвинутый засов.

– Эту дверь привели в порядок, но никто ее никогда не открывал, – пояснил Викентий. – Видимо, проход за ней давно завалило.

– А где в подвале стоит камера? – спросил Тавров.

– Вон там, – указал Викентий. Судя по всему, камера располагалась так, чтобы видеть большой участок стены напротив. Хотя, на мой взгляд, логичнее было направить ее на одну из дверей. Мы тщательно осмотрели стену, но ничего не обнаружили. Стены были хорошо отремонтированы, кирпичная кладка лежала ровно и никаких скрытых дверей не наблюдалось. Но почему в таком случае камера смотрела в стену? Непонятно.

Я взглянул на Таврова: он тоже, нахмурившись, оглядывал стену. Затем, крякнув, снял лом с пожарного щита и принялся простукивать кирпичную кладку. Викентий с вежливым безразличием наблюдал за его действиями.

Простукивание ничего не дало: кладка во всех местах на удары лома откликалась одинаковым звуком. Разочарованный Тавров положил лом на место и сказал:

– Я думаю, что нам надо понаблюдать за этим помещением. Не просто так здесь Лаврушин велел поставить камеру! Викентий Аркадьевич, проводите нас на пост с видеомониторами.

Видеомониторный пост представлял собой комнатку без окон площадью метров двенадцать. Три стола с шестью мониторами, ряды шкафов с видеокассетами.

– Вы можете показать нам, что здесь к чему? – обратился Тавров к Викентию.

– Да, это входит в круг моих обязанностей: я в любой момент должен быть готов подменить дежурного, – ответил Викентий и перешел к объяснениям: – Все камеры выведены на мониторы. Обычно они просто включены на показ, а запись начинается по сигналам датчиков движения. Все камеры обычные, только в подвале инфракрасная. В ночное время дежурный может отдохнуть, но в таком случае сигналы датчиков движения озвучиваются. Впрочем, до тех пор пока господин Лаврушин не заметил слежку, ночные дежурства не практиковались. Да и Крутов не все время здесь сидел. Но записи велись исправно. Только вот посмотреть мы их не можем: записи за последний месяц изъяты следователем.

– Да, я знаю, – кивнул Тавров. – Скажите, камера подвала сейчас выведена на датчик движения?

– Да, вот индикация на экране, которая означает, что датчик движения включен, – указал Викентий. – А вот этот значок в виде колокольчика означает, что включена озвучка срабатывания датчика движения.

– Отлично! Тогда вот что, Викентий Аркадьевич: мы тут обоснуемся на некоторое время. Возьмете нас на довольствие?

– Я должен получить распоряжение Вероники Павловны, – ответил дворецкий.

– Так за чем же дело стало? Получайте! – поторопил его Тавров. Дворецкий удивился внезапной настойчивости Таврова, но немедленно удалился.

– Вы действительно собираетесь подежурить здесь? – недоверчиво поинтересовался я.

– Да, нам придется подежурить здесь, возможно, что и несколько суток, – отозвался Тавров, располагаясь в кресле возле стола.

– Как это «нам»? – изумился я. – Ночевать здесь?! Валерий Иванович, я женатый человек!

– Ты вспоминаешь об этом только тогда, когда собираешься увильнуть от неприятных обязанностей, – выдвинул обвинение Тавров. – Не забывай, что мы партнеры и должны делить не только гонорар, но и тяготы.

Я хотел возразить, но тут вспомнил свой визит к Ирине и примолк. Да, есть и приятные моменты в работе детектива.

– Эдак меня жена из дома выгонит, – тоскливо пробормотал я.

– Вот и хорошо: сможешь полностью сосредоточиться на работе детектива и литературном творчестве, – ехидно заметил Тавров.

– Ну, хватит вам! Тоже мне, тему нашли, – недовольно отозвался я и спросил: – А зачем нам здесь сидеть? Чего ждать?

– Понимаешь, мне покоя не дает эта камера, смотрящая в стену подвала. Камеру наблюдения наводят на проходы, двери, но не на пустую стену. Возможно, что там есть потайной проход, только найти его трудно. Вот я и хочу понаблюдать.

– Почему вы думаете, что им в ближайшие дни кто-нибудь воспользуется? – с сомнением спросил я.

– Очень странно обстоит дело с похищением. Похищали мальчика и вместе с ним исчезли три взрослых человека. Похитители никак о себе не заявили. А ведь было бы логично сразу позвонить Соколовой и потребовать от нее не ставить в известность никого, а сразу решить вопрос полюбовно. Возможно, что у нее есть телефон, про который Бредников не знает и поэтому не может контролировать. Но Соколова обратилась к нам сама, значит, ей никто не звонил. Почему?