Адмирал Дубасов - Владимир Шигин

Комитет немедленно приступил к работе. Первые пожертвования были получены от императора и его семьи, а также сразу же стали поступать пожертвования из разных мест и от разных лиц. Министр финансов Коковцов отдал соответствующее распоряжение по всем казначействам империи.

Пожертвования на сооружение храма стекались со всей России, с судов флота, находившихся в плавании, и из-за границы.

Сооружение храма, впоследствии известного как храм «Спаса на водах», было последним делом жизни уже тяжело больного Дубасова. Помогая слабеющему с каждым днём мужу, работала в комитете и Александра Дмитриевна.

Дождаться открытия храма «Спаса на водах» адмиралу Дубасову было, увы, не суждено… Адмирал всё чаще и чаще болел, сказывались ранения.

Каким он был в жизни, грозный и неумолимый адмирал Дубасов? Как много могут рассказать о человеке его личные письма, особенно письма, написанные любимому человеку – жене.

Из письма Дубасова во время плавания на фрегате «Владимир Мономах» в 1889 году в Атлантике:

«…Мичман, который пришёл за мной с вахты, с волнением заявил, что на траверзе и очень близко, неожиданно открылся маяк, который довольно странно меняет цвет из красного в белый. Выскочивши на мостик, я действительно увидел очень яркий огонь маяка, как бы вырисовывающийся из береговой скалы и так близко, что сейчас же послал за старшим штурманом, чтобы решить общими силами, где мы. В это время луна ещё была в полном блеске, почти в самом зените, но на Востоке занималась тёмно-розовая полоса зари, как раз там, где показался маяк, и в этом, несколько фальшивом освещении, представление о расстоянии совершенно искажалось. Пока ходили за штурманом, наш маяк стал так быстро подниматься над горизонтом и свет его стал так прихотливо изменяться, что разгадка явилась раньше штурманского офицера:

– Венера!

Это была Венера, сама богиня любви, которую мы видим теперь так редко и которую твои друзья эллины, в своё время, так умели и боготворить, и любить, и мешать во все дела. Да, это была забытая, чудная богиня любви, которая, со свойственным ей легкомыслием и весёлостью, немножко растрёпанная, поднялась со своего ложа и собралась на поиски счастья, веселья и любви. В это время старик Юпитер, как раз с противоположной стороны горизонта, тихо склонялся вниз, усталый, с несколько помутившимися глазами, немножко вздрогнул у самого горизонта, и потух. Она, Венера, как бы ждала этой минуты. Быстро поднявшись из проутрени, она вспыхнула своим смеющимся, полумерцающим, полуспокойным розовым светом и во всём величии красоты и очарования стала ровно подниматься вверх, оглядывая влюблённым взглядом всё то, что безраздельно расстилалось у её ног. Ты не можешь представить себе, до чего всё это было очаровательно красиво и полно самой высокой, самой чистой поэзии. Как я понимал в эту минуту эту чудную смеющуюся и высокую по своему истинному реализму греческую мифологию».

Согласитесь, если не знать имя автора, можно подумать, что это писал поэт, причём поэт очень талантливый. Нет, он не был надменным и безжалостным адмиралом-карателем, каким его представляли нам многие десятилетия.

В портах, куда заходили его корабли, Дубасов всегда посещал не рестораны и кафешантаны, а музеи, картинные галереи и памятные места. Будучи у Дарданелл, Дубасов изыскивает время, чтобы посетить недавно открытую Шлиманом Трою, пройтись по великим развалинам, опустить ладони в знаменитый троянский источник.

О чём мечтал адмирал Дубасов? Как воин, гражданин и отец он мечтал совершить подвиг во имя Родины, воспитать достойного сына, мечтал о спокойной старости и о внуках: «…Долой крейсеры! Долой убогие фантазии! И вот уже мне грезится, как я веду… флотилию против соединённого флота Англии, Австрии и Италии и беспощадно истребляю этот флот в безнадёжной отчаянной миноносной атаке. В этой атаке мой младший – флаг-офицер, молодой мичман Олег Дубасов получает Георгиевский крест и лейтенантский чин; а я после этой войны уступаю ему своё место и выхожу в отставку, чтобы тихо доживать свою старость в тёплом кабинете „знаменского“ дома (имение А. С. Дубасовой в Тверской губернии. – В. Ш.), где мы с тобою вместе будем нянчиться с внучатами…»

Умер Фёдор Васильевич Дубасов 19 июня 1912 года. Николай II и члены царской фамилии лично выразили вдове почившего соболезнование. А днём раньше в лейб-гвардейском Семёновском полку, где особенно уважали бывшего московского генерал-губернатора, отслужили панихиду по жертвам страшных декабрьских событий 1905 года.

Известного адмирала хоронили 21 июня, в день его рождения, в Александро-Невской лавре в некрополе мастеров искусств. Положили Дубасова в землю рядом с его деверем – министром Сипягиным, подле могилы известного российского адмирала Рикорда.

После 1917 года имя Дубасова было предано анафеме. Если его и вспоминали, то только для того, чтобы заклеймить как «кровавого палача Красной Пресни». Если и печатали изображение адмирала, то исключительно злобные карикатуры. Имя Дубасова стало синонимом неимоверной жестокости и слепой преданности «проклятому самодержавию». Навсегда были забыты все совершённые им подвиги. Сегодня мы уже по-иному относимся к событиям 1905 года, когда волей Дубасова и ему подобных удалось удержать Россию на краю пропасти. Совсем по-иному стали выглядеть и действия адмирала по наведению порядка в бандитской и анархиствующей Москве.

В жизни старого адмирала было немало взлётов и падений. Относиться к нему мы тоже можем по-разному. Неопровержимо одно – Дубасов истою любил своё Отечество и делал всё от него зависящее для блага России.

…После революции не раз глумились и над могилой Дубасова, но она всё же каким-то чудом сохранилась до наших дней. В этом, видимо, есть какая-то высшая справедливость…