Стойкий запах лосьона - Григорий Глазов

Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.

- А что у вас делает Алтунин? - спросил Костюкович.

- Это - "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он мастер с помощью катетера "выкачивать" мочу спортсмена, а "закачивать" чистую, донорскую. Все - за пять минут в раздевалке, и - пожалуйста, берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.

- А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!

- Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все, что везется оттуда - фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А если уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть, могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут со дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки нужны! И берут они "на лапу" густо.

- Откуда вы подробности эти знаете, Володя? - спросил терпеливо слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец, не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему выговориться.

- Давно верчусь в этом казане... Насмотрелся, наслушался от олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых... В них только и разговору - про все это да про "химию"... Вот она наша "аптечная" сила, он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие таблетки.

- Это дал вам Туровский?

- Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать! Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел он... Это новинка.

- Я знаю, - сказал Костюкович.

- Откуда?

- В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они взяли этот анаболик, Володя?

- У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью как-то достали... То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока не вернусь из Будапешта.

- А потом?

- Потом делайте, что хотите.

- Они же вас выгонят, Володя.

- Плевать. Уйду. Я уже решил!

- Куда? Чем станете заниматься?

- Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам бабки - возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется. Ну, вот, все, доктор, - он встал. - Заговорил я вас.

- Ничего, Володя, спасибо...

После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем крикнул сестре:

- Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.

- Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, - отозвалась сестра из другой комнаты...

На звонок открыл сын Левина Виталик.

- Отец дома? - спросил Костюкович.

- Дома. Заходи.

Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков и стоял пузырек с клеем.

- Садись, Марк, - поверх очков глянул Левин на Костюковича.

- Чем это вы заняты? - спросил Костюкович.

- Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция дурацкая, а внук требует, - он отложил ножницы, снял очки. - Чем кончилась история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?

- Да. Обошлось, все в порядке.

- Ну и слава Богу.

- Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате - поражение стенок кровеносных сосудов, а в итоге - смерть от инсульта, скажите, это подсудное дело?

- В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень веские доказательства... Что они давали спортсмену, какой допинг?

- Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных дозах и определенный срок, оговоренный врачами, - Костюкович рассказал все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. - Я хочу обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?

- Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим неповадно было. Но... Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, Левин поскреб щеку.

- Почему? Тут все ясно!

- Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал. Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить. Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.

- Знаю. Вот это. Узнаете? - Костюкович вынул из кармана зеленый маленький туб.

- Где ты его взял? - удивился Левин.

- Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.

- Ягныш?! - подхватился Левин. - Это ты мне приятную новость принес! Ну-ка посиди, - он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону, завертел диск.

- Иван? Это я, - сказал Левин. - Чем занят?

- Пылесосю ковер, - отозвался Михальченко.

- Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".

- Чего это вы вдруг решили?

- А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно, есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты начальника таможни Борового знаешь?

- Кима Петровича? Конечно, знаю!

- Позвони ему, может, он еще на работе, а нет - домой. Попроси, чтоб он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.

- Добро...

Левин вернулся к Костюковичу.

- Слышал? - спросил он.

- Да, но ничего не понял, - ответил Костюкович.

- Некоторое время назад на таможне была конфискована картонная коробка с упаковками этих анаболиков, - указал он на зеленый туб. Поскольку именно это лекарство не значится в разрешительном перечне и реализации через аптечную сеть не подлежало, но должно было быть актировано, т.е. уничтожено в присутствии представителей объединения "Фармации", налоговых органов и таможни. Но за день или за два, не помню, коробка была похищена с одного из складов "Фармации"... Может, поужинаешь с нами? Выпьем по сто граммов. У меня есть спирт, настоянный на облепихе, еще с прошлого года.

- С удовольствием.

- Виталик, - позвал Левин сына. - Скажи маме, пусть поставит картошечку в мундирах, сварит сосиски, ты открой банку сайры и банку баклажан по-армянски. Хлеб в доме есть? Может, Иру позовем? - спросил он у Костюковича. Она давно у нас не была.

- У нее настроение плохое, не пойдет...

Минут через двадцать позвонил Михальченко:

- Ефим Захарович? Борового я поймал еще на работе. Он как раз собирался уходить. Немножко кочевряжился, мол, поздно уже, устал, жрать хочет. Но когда я ему сказал, что дело важное для них, а не для нас, да еще связано с Ягнышем, согласился. В общем коробка с лекарствами была задержана до выяснения у врача команды пловцов Туровского Олега Константиновича.

- Ясно, - сказал Левин. - Завтра утром я поеду к Боровому с подробностями насчет Ягныша. Пусть добивают его. Он и в этом деле был наводчиком. А шоферюга с "Фармации", который развозил в тот день лекарства с этого склада по аптекам, наверное, за хорошую взятку согласился упереть ящик для господ спортсменов... Теперь все в порядке. Будь здоров, прости, у меня гость...

- Коробку из-за границы вез Туровский, - сказал Левин Костюковичу. Остальное, надеюсь, ты понял...

Через полчаса они сели ужинать, все еще обсуждая происшедшее.

- Бардак, - сказал Костюкович, очищая кожуру от картофелины и дуя на пальцы.

- Бардак, - согласился Левин. - Причем плохой бардак. Но, к сожалению, это тот случай, когда бандершу не уволишь... Что ж, поехали! он поднес свою рюмку с разбавленным спиртом к рюмке Костюковича, чокнулся, выпил, крякнул. - Хорошо!..