Зазеркалье (СИ) - Katerinka_Pel

— Уже не поженимся, — вытерла Уэнсдей щёки и громко выдохнула. — Надо брать себя в руки. И ехать…

— Согласен… Но тебе нужно успокоиться. Тайлер навсегда останется частью нас, — ответил Донован, по-родному ей улыбнувшись.

— Впервые вижу Вас таким, — сказала она. — Мне даже не по себе.

— Каким это? — нахмурил он брови.

— Адекватным, — ответила она, не думая.

— Хм… Ну, спасибо, Аддамс, — встал он из-за стола и направился к двери. — Ты идешь?

— Иду, — поплелась она за ним, прихватив бумаги.

Из десяти газет за новость взялись пять. Коммерческие. Пять государственных отказались, опасаясь быть закрытыми. То же и с каналами. Снять репортаж согласились три независимых канала. Но это уже было что-то.

— Это отлично, Аддамс, — сказал Донован, выходя из очередной редакции. — Мы на верном пути. Осталось немного.

— Подождите… Мне звонят, — взяла она телефон. — Да, Ксавье.

— У тебя всё хорошо? Тебя нет уже больше суток, — встревоженно спросил он, гуляя с Октавианом.

— Да, я забыла предупредить, что задержусь, — ответила она, скуксив лицо. — Как малыш?

Ксавье усмехнулся.

— Очень забавно слышать это от тебя, — с улыбкой промолвил он.

Уэнсдей молчала, пытаясь переварить эти слова.

— Всё нормально, мы гуляем, — сообщил он, держа Октавиана на поводке.

— Я приеду после обеда, — скупо сказала она, сев в машину к Доновану.

— Уже обед, — посмотрел он на часы.

— У тебя дела? Мне приехать сейчас? — перебила она его наглым тоном.

— Нет, я просто интересуюсь. Переживаю за тебя, — настаивал он с небольшой обидой в голосе.

— Не надо за меня переживать. Буду ждать тебя дома через час, — ответила она, сбросив трубку. Донован подвёз её за полчаса, и они ещё долго переваривали то, во что сегодня ввязались.

— Что бы ни случилось, я с тобой. У тебя есть защита, — сказал он ровным тоном, и она молча кивнула ему, ощущая, что они с ним, наконец, по-настоящему породнились.

— Спасибо, — ответила она на прощание.

Дома она, наконец, переоделась в удобную одежду и ждала возвращения щенка. Ксавье приехал через полчаса и привез с собой пакет с фруктами.

— Это тебе… Витамины и всё такое, — сказал он, положив его на стол, пока Уэнсдей нежничала с собакой.

— Спасибо, — сказала она, поставив щенка на пол. Он тут же побежал к своему месту.

— Пожалуйста, Уэнсдей, — ответил он, глядя в её тоскливые глаза. — Удалось сделать то, что ты хотела?

— Вроде… Не знаю, — ответила она, всё ещё переживая за происходящее.

— Можем немного поговорить? — задал он вопрос из ощущения, что должен её поддержать, и она кивнула. — У тебя снова прохладно. Никто не топил почти два дня. Я всё же зажгу камин.

— Хорошо, — согласилась она, направляясь на кухню, чтобы приготовить хоть что-то к чаю.

Ксавье делал всё правильно. И если бы не та странная ситуация с её объятием, он бы никогда не поступил так. Никогда бы не поцеловал её против воли, но случилось то, что случилось.

— Давай перекусим, — позвала она его, когда он уже грел руки перед затопленным камином.

— Подойди сюда. Присядь, — попросил он её, сидя на корточках, и она присела рядом. — Вытяни ладони.

Уэнсдей всматривалась в огонь и молчала, слушай треск, переплетающийся с болезненной тишиной.

— Так приятно, правда?

— Я люблю огонь, — ответила она, пока он так красиво отражался в её зрачках.

— Я знаю, ты уже говорила. Много раз. Уэнсдей, зря я так сделал. Мне теперь стыдно. Я не имел права лезть в твоё пространство, — сказал он, вызвав у неё незамедлительную реакцию. Она тут же нервно встала и посмотрела на него.

— Извинения принимаются. Будешь есть? — спросила она холодным, как лёд, тоном. Ей просто не хотелось мусолить эту тему и воспоминания.

— Буду, — он был согласен на всё, лишь бы провести с ней время, хотя уже покушал перед выходом из дома. — Уэнсдей… То, что вы с Донованом задумали… Не опасно? Мне нужно беспокоиться?

— Нет, тебе не нужно, — ответила она. — Но это связано с клиникой и прессой.

— Так… Я понял, — тяжело выдохнул он. — Нужна моя помощь? Я всегда тебя поддержу.

— Нет, ничего не надо. Я сама, — категорично заявила она, помотав головой. — Это дело всей моей жизни. И я буду осторожна.

— Хорошо, — сказал он немного расстроенно. — Но я всегда с тобой. Знай это.

— Я знаю, — ответила она искренне.

— Слушай… У меня есть два билета на концерт виолончелистов, — предложил он. — Не хотела бы ты немного расслабиться? Завтра на работу…

— Во сколько? — спросила она. Ожидание публикации было невыносимым, и ей было просто необходимо отвлечься.

— В семь, — сказал он, нервно сжав губы.

— Да, я схожу, — согласилась она, вызвав у него ступор.

— Эээм… Ладно. Понял. Я тогда заеду к 18:30, — сказал он, уставившись в тарелку безумным взглядом. Он явно этого не ожидал, но зажмурился.

— Ты ведь трезвая, да? — улыбнулся он, вызвав у неё недоумение.

— Ха-ха, очень смешно. Да, я трезвая, — отрезала она. — Просто хочу отвлечься.

— Я пошутил… Это здорово, — ответил он, через силу заталкивая в себя последние, хоть и вкусные, куски лазаньи.

— Там дресс-код, да?

— Да, конечно, это Сноу-Флэйк музей, — ответил он, отставляя тарелку. — Спасибо, я объелся.

— Главное, чтобы не как Пагсли, он до сих пор ест по шесть эклеров за чаем, — ответила она сердито, и Ксавье усмехнулся.

— Нет, вряд ли я так смогу. Хотя не забывай, лет до 14 я тоже был пухлым, — ответил он, усмехаясь.

— Не забываю, в нашей семье мужчины склонны к полноте, так что… Его ждет строение отца, — подытожила она, убирая со стола грязную посуду.

— Не будь так категорична, может, он займётся спортом и вытянется, — задумался Ксавье, помогая ей прибираться.

— Это вряд ли, — скептически ответила она. — Буду собираться. Мне нужно ещё кое-что сделать.

— Хорошо, я пока сгоняю до дома, — ответил он, направившись к двери. — И, Уэнс… Чёрное или белое?

— Черное, — тут же ответила она, и он кивнул, молча покидая её дом.

— Может, ты слышишь меня, а, может, нет… Я хочу сходить послушать музыку. Это мне жизненно необходимо, — размышляла она вслух, когда вылезла из ванны. — Я всё равно буду говорить с тобой… Мне так проще… Хотя бы на минуту представить, что ты рядом.

Уэнсдей аккуратно уложила волосы, надела чёрное платье с рукавом три четверти, закрывающее колени, и высокие каблуки. Выглядело очень даже стильно, как раз для подобного мероприятия. Погладив Октавиана на прощание, она направилась на выход к машине Ксавье, где он уже ждал её с довольной улыбкой. На этот раз не было цветов, подарков и прочей ерунды. На этот раз, наконец, была слепая поддержка, которая и была ей необходима. На Ксавье так же был чёрный костюм-тройка. Музыка дарила истинное наслаждение и расслабление. Они оба сидели в зале с восторгом в глазах, потому что действительно чувствовали себя под особенной атмосферой. Ксавье слегка вытянул руку на подлокотнике, и Уэнсдей впервые в жизни положила на неё свою. Не потому, что это был жест симпатии, это была немая благодарность за то, что он смог отвлечь её и подарил ей это, пусть и небольшое, чудо. С этого самого концерта они стали ближе друг другу. Информация о Хэндриксоне просочилась в СМИ, и Ксавье защищал Уэнсдей от всего этого. Каждый день возил с работы до дома и обратно, тогда как клиника подверглась по-настоящему дотошной проверке со стороны департамента гос. безопасности. Не стало и исключением снятие с должности министра и увольнение его сына, однако истинные виновники сидели гораздо глубже. Но Уэнсдей была рада даже этому.

Прошел месяц с того самого момента, как империя пала. Стоял морозный ноябрь. Уэнсдей каждый вечер сидела в своем кресле возле камина и мечтательно вспоминала о прошлом. На этот раз и Ксавье был вместе с ней. Они с ним обсуждали то, что произошло. Об уголовном деле, что завели на Хэндриксона старшего, якобы за взятки, но естественно, суть дела была в другом. Система просто не захотела копать дальше, иначе слетели бы абсолютно все головы.