Об истинном христианстве - Иоганн Арндт

17. Таким-то образом, о возлюбленный христианин, обретаешь ты чрез христианское познание духовной своей нищеты и чрез веру благодать Божию. Чем смиреннее ты в сердце своём, тем любезнее ты Богу, тем более и милостивее взирает на тебя Господь.

Глава 20

О том, что чрез истинное христианское покаяние жизнь наша со дня на день исправляется, и человек делается способным к восприятию царствия Божия и жизни вечной

Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть.

1. Истинное христианство заключается единственно в чистой вере, в любви и святой жизни. Святость же жизни проистекает из истинного сокрушения и покаяния человека и из познания им самого себя, когда человек со дня на день учится видеть свои недостатки, каждодневно исправляет их и чрез веру в Искупителя становится причастным праведности и святости Христовой (см.: 1 Кор. 1:30).

2. Если ты хочешь, чтобы это было так, то надлежит тебе, о возлюбленный христианин, жить непрестанно в детском, послушливом страхе Божием и не давать себе излишней свободы делать то, что угодно плоти твоей. Всё мне позволительно, – говорит св. Павел, – но не всё полезно; всё позволительно, но не всё назидает (1 Кор. 10:23). Как дитя не должно делать по собственному произволу всего, что ему вздумается, но должно бояться отца и примечать, что ему угодно, – так истинному христианину, чаду Божию, надлежит сохранять чувства свои в христианском благонравии и ничего не говорить и не делать без страха Божия. Благовоспитанное и послушное дитя, если хочет что-нибудь сказать или сделать, то посмотрит сперва на отца, и всё делает со страхом.

3. Бо́льшая часть людей предаётся веселию века сего без всякого страха Божия. Но лучше иметь непрестанный страх Божий в сердце, нежели непрестанную мирскую радость. Ибо страх Божий служит источником великого благоговения и многой мудрости, а чрез легкомысленную радость мира сего человек теряет божественную премудрость, всякое благоговение и всякий страх Божий.

4. Каждодневное покаяние и умерщвление плоти со дня на день обновляет человека – если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4:16) – и приносит с собою божественную, небесную радость. Напротив, мирская радость рождает печаль и вселяет мучительного червя в сердце. Если бы мы уразумели как должно великий вред для души своей и великую утрату небесных даров, причиняемую нам плотским сладострастием и увеселениями мира сего, мы ужаснулись бы и стали избегать всякой мирской радости.

5. Если бы человек мог как следует созерцать и обдумывать две вещи в сердце своём, то мирская радость никогда не веселила бы его, а мирское неблагополучие никогда бы его не печалило. Первая – это вечная мука осуждённых (см.: Мф. 25:46). Когда надлежащим образом размышляешь о ней в сердце, то она никогда не даёт человеку бездумно веселиться – потому что мука сия вечна. Другая – это бесконечная радость будущей жизни. Когда сердце как должно уразумевает её, то она не допускает благоговейному человеку огорчаться никаким земным несчастием – потому что радость сия вечна. Однако вследствие легкомыслия нашего сердца мы ни об одном из этих двух предметов не размышляем надлежащим образом. От того-то так редко входит в наше сердце как спасительная печаль и покаяние, так и спасительная небесная радость.

6. Христианин не должен много радоваться ни о какой временной вещи – но радость его должна быть о Боге и о вечной жизни. Он не должен и слишком скорбеть ни о чём временном – но о душе, которая может навеки погибнуть, надлежит ему печалиться всю жизнь свою. Ибо если христиане лишатся временных благ, то они получат во сто крат больше в жизни вечной (ср.: Мф. 19:29); погибшую же душу не обрящешь более ни здесь, ни там.

7. Таким образом, блажен тот человек, который может печалиться истинно божественною печалью (см.: 2 Кор. 7:10) и веселиться истинно духовным и небесным веселием. О, как часто мы легкомысленно и гордо смеёмся, тогда как на самом деле нам надлежало бы плакать! Нет истинной свободы и радости, кроме как в страхе Божием при доброй совести. Но доброй совести не может быть без веры и без святой жизни. Вера и сокрушение пред Богом, производимое Святым Духом, на всякий день исправляют погрешности человека. Кто же каждодневно не исправляет своих погрешностей, тот упускает самое важное в этой жизни, противодействует новому рождению, полагает препятствие Царствию Божию в самом себе и не может освободиться от слепоты своего сердца.

8. Тот человек мудр и благоразумен, кто тщательно избегает всего, что препятствует исправлению его погрешностей и возрастанию его в небесных дарах. Блажен человек, который научается убегать не столько того, что наносит ущерб его телу или имуществу, сколько наипаче того, что вредно его душе и что отягощает её.

9. Учись же мужественно сражаться. Застарелую злую привычку можно преодолеть привычкою доброю. Святой Павел пишет Римлянам: не будь побеждён злом, но побеждай зло добром (Рим. 12:21). Человек вполне может исправиться, если только обратит очи и мысли свои на себя самого, на свои собственные погрешности, а не на недостатки других людей. Каждый раз, как собираешься судить других, посмотри сначала на себя, и увещевай себя самого, прежде чем обличать других, даже самых близких тебе друзей.

10. Если ты проводишь жизнь свою в божественной печали и всегдашнем раскаянии, терпишь за то презрение и мало видишь благосклонности со стороны людей, – не скорби о том, но сокрушайся, что ты называешься христианином, а не можешь вести такой христианской жизни, как бы следовало, что носишь имя Христово, а между тем не много творишь христианских дел. Благо и спасительно, что мир огорчает тебя, ибо тогда тебя радует Бог. Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис. 57:15), – говорит Господь.

11. Радость Божия и радость мира сего совершенно противоположны одна другой. Трудно им быть в одно и то же время в сердце человека, или, лучше сказать, это невозможно, потому что они не одинакового происхождения. Мирская радость рождается в земном благоденствии, а божественная радость – в печали.

12. Да, это правда, что для человека неестественно радоваться скорбям так, как об этом говорит св. Павел: нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем (2 Кор. 6:10). Но благодать Божия превосходит естество. Поэтому апостолы радовались, что удостоились пострадать за имя Господа Иисуса (ср.: Деян. 5:41).

13. Христианин есть новое творение, для которого скорбь составляет радость. Мы хвалимся скорбями (ср.: Рим. 5:3). Ветхого человека скорбь огорчает, а нового она радует. Небесная радость гораздо благороднее, нежели радость земная. Поругание и презрение за имя Христово есть радость для христианина. Но если мы так редко ощущаем небесную радость, то в этом мы виновны сами, потому что слишком сильно прилепляемся к радости мирской.

14. Истинно смиренный человек считает себя достойным многих страданий и скорбей; утешения же Божия не считает себя достойным. Но чем более со смиренным и сокрушенным сердцем он почитает себя недостойным его, тем более Бог удостаивает его Своим утешением. Чем более человек раскаивается во грехах своих, тем менее утешения находит он в мире сем, тем более горечи и тягости причиняет ему мир.

15. Если человек начнёт рассматривать самого себя, то он найдёт больше причин для печали, нежели для радости. Точно так же, если надлежащим образом рассматривать жизнь других людей, то найдётся более причин плакать о них, нежели им завидовать. Почему плакал Господь об Иерусалиме, хотя Иерусалим гнал и умерщвлял Его (см.: Лк. 19:41)? Грехи и слепота Иерусалима были причиною Его слёз. Так и для нас главнейшею причиною для слёз должны быть наши грехи и нераскаянность людей.

16. Если бы человек столь же часто думал о своей смерти и о том, как он должен будет предстать на суд, сколь часто он думает о своей жизни, желая сохранить и приукрасить её, – то он более печалился бы и ревностнее исправлял себя. Если бы человек размышлял об адской муке, то всякое веселие мира сего для него исчезло бы и превратилось в великую горечь, и в сравнении с вечною мукою величайшее страдание на земле сделалось бы ему сладким. Но так как мы очень любим ласкательство плоти, то и не воспламеняемся таким сердечным благоговением.

17. Одним словом, христианин должен усвоить себе следующее: если плоти его хорошо и если она живёт в веселии и услаждении, то это смерть для духа. Если же он распинает плоть со страстями и похотями (ср.: Гал. 5:24), то оживает дух. Здесь одно составляет смерть другого. Чтобы дух жил, тело должно духовно умереть и быть принесено в жертву живую (Рим. 12:1).