Как убить свою семью - Белла Маки

неловко для всех, кроме Аннабель, которой нравилось, когда в доме был кто-то, помимо родственников. С уходом Джимми и осознанием Софи того, что от опустевшего гнезда ее отделяет один ребенок, ее потребность холить и лелеять стала еще более невыносимой. Каждый день она готовила Аннабель льняной смузи на завтрак («Моя девочка, она же почти прозрачная, ей до сих пор даже лифчик не нужен!»). Софи зациклилась на том, чтобы при каждой возможности заставлять свою дочь медитировать вместе с ней. Для психотерапевта она была удивительно глупа в понимании проблем своей дочери-невротички. Но, может, дети других терапевтов сказали бы, что это вполне нормально.

Всем нам было ясно — непростая сделка, которую мы заключили, когда семья взяла меня к себе, долго не протянет. Я пришла в их дом слишком поздно, чтобы действительно стать одной из них, и Джимми был тем кусочком пазла, который удерживал нас вместе. Без него наше общение быстро сошло на нет, и я стала проводить больше времени вне дома или в своей комнате. Впервые заработав деньги, я почувствовала, что уже могу не так строго следовать негласным правилам Софи. Отказалась от домашней еды ради «Макдоналдса», сделала каре, которое даже я считаю ошибкой. Линия подбородка неудачная. Если я не ужинала с семьей вечером, Софи говорила, что беспокоится обо мне. Она никогда не сердилась, только беспокоилась. О моих волосах, о моих амбициях, о том, что у меня нет друзей. Насчет последнего она была права. Джимми и тут был связующим звеном. Мне всегда было трудно наладить близкие отношения: я не обладала навыком душевного разговора, да и сама решила, что подростки ужасны. Я хотела перескочить сразу во взрослую жизнь, где могу быть сама по себе столько, сколько пожелаю. Мне нравится быть одной, и я никогда не понимала, что за слабость кроется в людях, которые все время жаждут компании других. Возможно, поэтому мы с Софи никогда по-настоящему не общались. Джон был похож на меня, он мог засесть в своем кабинете или работать допоздна всю неделю. Но она хотела, чтобы все вокруг воспринимали ее как успешного человека с семьей, которая видит в ней жизненно важную опору.

Поэтому я съехала. Они были против. Обе стороны поняли это как банальное проявление вежливости, а затем Джон дал денег, чтобы я наняла фургон и купила матрас. Они также погасили часть моей арендной платы, что поначалу вызвало неловкость, но постепенно я смирилась. В конце концов, такие люди, как Джон и Софи, должны искупить свою вину. Содержание ребенка, которого вы никогда не встретите, в другой стране — это средний уровень. Воспитание (полу)сироты — высшая лига. Я сыграла свою роль, так почему бы не позволить им помочь в долгосрочной перспективе? Я нашла однушку в Хорнси, всего в пятнадцати минутах ходьбы от чердачной комнаты, которую мы делили с Мари, и в последний раз поужинала с Латимерами. Джимми ради этого приехал из университета — Софи настояла — и после поедания невкусной мусаки (эта женщина никогда не готовила не экзотическое) поехал со мной в мою новую квартиру и достал бутылку вина, контрабандой вывезенную из семейного дома. В ту ночь мы переспали, что было странным, но неизбежным событием. Секс интересовал все больше и больше по мере того, как мы становились старше и ближе друг другу. Это был способ еще сильнее нас объединить — то, на что никто другой не мог претендовать. Возможно, с моей стороны это был элемент контроля: открыть ему часть меня, зная, что он будет ценить эти отношения. Это был не просто хороший расчет. Я много лет металась между сестринской любовью к Джиму и сексуальным влечением. Иногда он был просто жилеткой, которую я воспринимала как должное. Но он — единственный человек, способный разбить мне сердце. Это все действительно очень запутанно — я то отталкивала его, то притягивала к себе. Неудивительно, что я не позволила ему остаться в ту ночь. Я не хотела просыпаться в новом доме и в первую очередь видеть его. Это место должно быть моим, и только моим. Но в то утро я все равно открыла глаза, ожидая найти его рядом со мной.

Я работала и бегала, а иногда встречалась со школьным другом, который приезжал домой из университета на несколько дней. Много готовила, чего раньше никогда по-настоящему не делала. Изучала книги о том, как добиться успеха в розничной торговле, — самые скучные мысли, когда-либо изложенные на бумаге. Но они были полезны, хотя бы потому что используемый ими жаргон дал мне язык, который помогает и по сей день. Если вы введете несколько отборных фраз в свой лексикон, вас сочтут компетентным. «Задумывающийся о ценах клиент будет доволен сделкой», — говорит о том, что менеджер розничной торговли понимает, что значит разбирающийся в ценах клиент, и вот вы уже на крючке.

Я ходила в дом Артемисов почти каждую неделю только для того, чтобы напомнить себе о своей главной цели. Мне показалось, эта цель становится все ближе, когда главный офис попросил меня подать заявку на работу в отдел маркетинга. Я работала в магазине «Дерзкая девчонка» около года, и в центральном офисе не появлялась, хотя постоянно приставала к своему менеджеру с вопросами об открытых офисных вакансиях. Ей стало меня жалко — она порекомендовала меня за усердную работу и интерес к изучению бренда, а также похвалила за витрины, которые, видимо, повлияли на ситуацию. Кто знал, что наряжать манекены в куртки из искусственной кожи и добавлять яркие поясные сумки, — опыт работы? Это была нижняя ступенька карьерной лестницы, но это была ступенька на гребаной лестнице. И это означало, что я буду работать в том же здании, что и Саймон. Пускай между нами пять мраморных этажей, но все же это для меня много значило.

Я продержалась ровно тринадцать месяцев. Работа была одновременно отупляющей и постыдной. Я не интересовалась «проявлением своего творческого таланта» во время круглых столов, где мы обсуждали витрины магазинов, и, услышав о «мерче, от которого клиент обмочится», почувствовала, что нахожусь в паршивой симуляции жизни. Из этого опыта я извлекла три хорошие вещи. Во-первых, заработала большие деньги для двадцатилетней девочки и копила их как сумасшедшая. Во-вторых, мне довелось побывать в доме Саймона, когда он устроил свою ежегодную вечеринку для сотрудников центрального офиса. Я бы отдала все, что у меня было, чтобы хоть мельком взглянуть на этот особняк на холме, и вот он здесь, приветствует меня. Пресловутая гадюка, проскользнувшая