1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так! - Игорь Пыхалов

Смесь русофобии и антикоммунизма образовала гремучий коктейль, напрочь лишивший ясновельможную шляхту последних остатков здравого смысла. Едва ли не до самого дня гитлеровского нападения правители польского государства замышляли пакости против нашей страны, строили планы совместных походов.

Так, в книге соратника Пилсудского Владислава Студницкого «Польша в европейской политической системе», изданной весной 1935 года на польском языке, а годом позже переведённой на немецкий и вышедшей в свет в Германии, подчёркивалось: «Польша и Германия могут образовать основу огромного среднеевропейского блока, который охватывал бы Австрию, Венгрию, Чехословакию, Румынию > Болгарию, Югославию, Грецию, Турцию и Прибалтийские государства… Этот блок представлял бы собой первоклассную экономическую и военную силу. Германия заняла бы в нём, естественно > первое место > а второе место принадлежало бы Польше» [299] .

Юзеф Пилсудский и Йозеф Геббельс

А вот выдержка из состоявшейся 28 декабря 1938 года беседы советника посольства Германии в Польше Рудольфа фон Шелии с только что назначенным посланником Польши в Иране Я. Каршо-Седлевским:

«Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом , а Польша поддержит, добровольно или вынужденно , в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определённо стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на Западе и политические цели Польши на Востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов. Выполнению этой задачи он посвятит свою деятельность в течение будущих лет в Тегеране» [300] .

Таким образом, желание вести шпионскую работу против нашей страны у Варшавы безусловно присутствовало. Но может, у тогдашней Польши не было возможности содержать значительный разведывательный аппарат? Отнюдь. Уж на что, а на спецслужбы Пилсудский и его наследники денег не жалели.

В июне 1921 года создаётся знаменитая «двуйка» – 2-й отдел генерального штаба. Данная структура являлась не только военной, но и общенациональной разведывательной службой, собиравшей информацию как для военного командования, так и для государственного руководства. Помимо этого, «двуйка» выполняла функции центрального органа контрразведки. На неё же была возложена борьба с «подрывными» движениями в вооружённых силах [301] .

Накануне 2-й мировой войны польская разведка была одной из самых профессиональных и мощных в Европе. Даже после оккупации Польши разведсеть польского эмигрантского правительства включала в себя 1700 агентов почти во всех европейских странах [302] . Немаловажно и то, что шпионская деятельность облегчалась наличием в Советском Союзе значительной польской диаспоры.

Разведывательная работа против СССР велась резидентурами трёх видов. Резидентуры группы «А» действовали непосредственно на нашей территории, группы «В» – в граничащих с нами государствах, «С» – в странах Западной Европы, ориентируясь на работу с белой эмиграцией.

К первой группе относились, прежде всего, легальные резидентуры, организованные при польских дипломатических представительствах в Москве, Харькове, Киеве, Минске и некоторых других крупных центрах. Они комплектовались офицерами генерального штаба, занимавшими официальные посты в аппарате различных делегаций, миссий, представительств частных фирм, транспортных учреждений, средств массовой информации. Помимо легальных были созданы и нелегальные резидентуры, где «трудились» завербованные советские граждане и пробравшиеся на территорию СССР польские офицеры-разведчики [303] .

Так, в апреле 1924 года полномочным представительством ОГПУ по Ленинградскому военному округу была раскрыта шпионская сеть, организованная и руководимая сотрудником ленинградского представительства польской делегации по делам оптации и репатриации Ю.И. Чеховичем-Ляховским [304] .

Бывший морской офицер, Чехович в 191 8 году был арестован ВЧК, однако сумел бежать в Польшу, вернувшись в Советскую Россию уже в качестве официального лица [305] . С октября 1922 года Юрий Иванович завербовал в качестве агентов ряд лиц, занимавших ответственные должности в Красной Армии и на флоте, в гражданских и торгово-промышленных государственных учреждениях. Эти лица систематически доставляли ему необходимые сведения, содержание которых носило характер государственной тайны. Добытые материалы переправлялись в Варшаву с помощью дипломатических курьеров [306] .

Среди агентов Чеховича оказались начальник административной части штаба одной из дивизий Миодушевский и бывший слушатель Высшей Кавалерийской школы Зелинский. Последний, в частности, передал польскому резиденту дислокационную карту двухвёрстного масштаба [307] . Сведения о Балтийском флоте сообщал бывший мичман Максимов, о положении ленинградской промышленности доносил инженер Ягмин [308] .

Ещё одним агентом стал бывший ротмистр Оссовский, который попытался привлечь к шпионской работе и своего бывшего однополчанина Зацепина, занимавшего видные должности в Красной Армии. Однако тот запросил слишком дорого, потребовав визу за границу для себя и семьи, а также вклад на текущий счёт в варшавском банке. Поскольку остальные шпионы продавали Родину по дешёвке, получая 25–50 долларов в месяц, вербовка Зацепина не состоялась [309] .

Слушание дела происходило 13 и 14 июня 1924 года. Сам Чехович успел удрать за границу. Перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР предстало 13 человек его агентов и пособников. В результате двухдневного разбирательства обвинявшаяся в недоносительстве подсудимая А.Келликер была оправдана, Миодушевский, Зелинский, Оссовский и Максимов приговорены к высшей мере наказания, остальные обвиняемые получили различные сроки от 10 лет до 6 месяцев [310] .

В том же 1924 году была раскрыта и резидентура в Киеве во главе с секретарём польской оптационной делегации в этом городе Павловским. Вместе с ним занимались шпионажем его коллеги 2-й секретарь Вельвейский и сотрудник делегации советский гражданин Венгминский. Вельвейским был завербован бывший генерал Белавин доставивший польской разведке большое количество сведений и приказов. Кроме того, ОГПУ были арестованы участвовавшие в шпионской работе несколько служащих Красной Армии из числа бывших офицеров, а также немецкий гражданин, услугами которого пользовались для связи с польским генеральным консульством [311] .

Резидентуры типа «В» были созданы в Таллине, Риге, Кишинёве и Константинополе и возглавлялись польскими военными атташе или специально назначенными офицерами. Помимо использования собственной агентуры они сотрудничали с разведками стран пребывания, а также государств Запада, в первую очередь Франции, имевших здесь же свои разведывательные центры [312] .

Так, в 1925 году польская разведка предприняла попытку наладить агентурную сеть в Закавказье, используя в качестве базы Турцию. При польском посольстве в Анкаре была создана резидентура «Грузин». Её руководителем стал военный атташе полковник Шетцель, впоследствии возглавивший 2-й отдел польского генштаба. Задача резидентуры состояла в сборе разведывательной информации не только в Грузии, но и в Крыму, на Украине (в Харькове и Одессе), а также в Кишинёве. Предусматривалось привлечь к сотрудничеству эмигрантов с Кавказа и из Крыма, а также антисоветски настроенных граждан СССР.

Ещё одна резидентура, «Конспол», была создана в следующем году в Константинополе. Список её агентов включал 20 человек, большей частью эмигрантов из Грузии, Азербайджана и Армении, а также двух жителей Москвы – некоего «Хатталова» и машинистку Моссельпрома «Курил кину» [313] .

Что же касается резидентур типа «С», то они организовывались в тех странах, где концентрировались белоэмигранты. Например, в Югославии и Франции [314] .

Разумеется, советские органы госбезопасности регулярно ловили и «раскалывали» польских агентов. Причём, как правило, не выбивая признания, а с помощью реальных вещественных доказательств.

Блок панов и самураев

Например, во что сообщили 25 августа 1933 года секретарю ЦК ВКП(б) Лазарю Кагановичу зам. председателя ОГПУ Генрих Ягода и начальник Экономического управления ОГПУ Лев Миронов:

«В результате углублённой агентурной работы по вскрытию к.-р. вредительской и шпионской организации в военной промышленности – Орудийно-Арсенальное Объединение и его заводы (о чем сообщено ЦК ВКП(б) № 294301) было установлено, что на территории Союза действует разветвлённая шпионская сеть, созданная разведывательными органами Польши и ведущая крупную шпионскую и диверсионную работу на заводах Военной промышленности. К моменту ликвидации этой шпионской сети агентурно было точно установлено, что во главе её в качестве организатора и руководителя стоит специально переброшенный на нашу территорию крупный резидент польской разведки, прибывший в СССР под видом политэмигранта и под фамилией Минин Михаил Робертович.

Одновременно с операцией всей контрреволюционной организации в Военной промышленности, ОГПУ, ПП ОГПУ МО и ГПУ УССР была ликвидирована и указанная выше польская резидентура, причем тут же были установлены и сняты конспиративные явки польской разведки в Москве (квартира гр-на Клячко Льва Аркадьевича на Троицкой улице в д. № 1/4, кв. 2) и в Киеве (кв. гр-ки Арабок Марии