Странница - Дональд Маккуин

Она услышала шепот Жнеи.

— Я есть Церковь. При слове Мать кого ты представляешь? Ответь, Сайла. Ответь Матери.

Нет, это был другой голос. Любящий.

Я никому не буду принадлежать.

Слова эти прогремели.

Открыв глаза, Сайла обнаружила, что находится за воротами, и бросилась догонять Тейт и Конвея.

Ничего не произошло, говорила она себе. Ничего я не слышала. Просто померещилось.

Вскоре они добрались до конюшен. Тейт всю дорогу только и говорила о Додое. Сайла рискнула поймать взгляд Конвея и закатить глаза, получив в ответ мимолетную участливую улыбку.

У боевых лошадей не было имен. Люди Собаки, которые разводили и обучали их, никогда не давали им прозвища, считая это плохой приметой. Конь Сайлы не был боевым. За великолепную медно-красную масть его звали Рыжик.

Из дверей украдкой, словно амбарный кот, показался Додой. Он поспешно направился к Тейт. Даже когда она стала теребить ему волосы, он продолжал смотреть на Сайлу и Конвея. Когда же те поздоровались с ним, он молча кивнул в ответ, тупо на них уставившись.

Задрав голову, он сказал Тейт:

— Солдаты говорят, что надвигается гроза. Может, не поедем и подождем, пока она пройдет? Не то промокнем насквозь. А что, если я заболею? Сайла ведь только военная целительница; она, наверное, не знает, что делать, если я по-настоящему заболею.

Еще как знаю, мрачно подумала Сайла, загадочно улыбаясь. Все так же улыбаясь, она мысленно послала Додою проклятия.

Мальчик продолжал.

— А что, если ветром сломает дерево? И оно кого-нибудь поранит? Нам что, придется опять вернуться сюда? А?

Тейт терпеливо стала объяснять и утешать ребенка. Сайла и Конвей оседлали коней и тронулись в путь, предоставляя ей возможность следовать за ними тогда, когда она будет готова. Отъехав на безопасное расстояние, Конвей сказал:

— Он скоро меня доведет… Тейт никак не может втолковать Додою, что мы его не обидим.

Сайла одобрительно кивнула головой.

— Порой так хочется задать ему трепку. Ты видишь, из-за него она отделилась от нас. Мы — здесь. А она — там, позади, вместе с ним. В случае опасности она сразу же бросится оберегать малого.

— Тейт слишком умна, чтобы забыть о главном. Она самый надежный товарищ, какого можно только желать.

Сайла почувствовала в этой фразе скрытую иронию. Конвей не вынесет, если она снова начнет открыто критиковать Тейт. Она решила попробовать другой способ.

— Она узнала что-нибудь о том, где он родился?

— Только то, что на юге. — Конвей нахмурился, и она замерла в терпеливом ожидании. Лицо его выражало сомнение и беспокойство. Затем его прорвало. — Она заявляет, что не хочет ускорять процесс их сближения. Одного она не замечает — как он манипулирует ею.

— Подождите! — Крик Тейт заставил Конвея выпрямиться в седле. Лицо его вспыхнуло. Глаза обратились к Сайле, которая тихо сказала:

— И я так считаю, Мэтт Конвей. Будь начеку.

Глава 18

По телу Рыжика пробежала быстрая дрожь. Сайла повернула его голову по ветру и погладила коня по шее. Ее заинтересовало, что значила эта дрожь: реакцию животного на погоду или какое-то предчувствие.

На склоне, примерно в четверти мили от поля, где они стояли, Мать Рек впадала в море. Окрашенная весенними водами, несущая на своих волнах массу мусора, от веток до стволов, она летела мимо в дикой, устрашающей спешке.

К западу река текла почти прямо, и видно было, как она исчезает в пелене тумана. Он опустился на широкий каньон, почти целиком скрыв под собой великую реку.

Подобно этим веткам, вода поглощает любую добычу, имевшую неосторожность оказаться у нее на пути, мрачно подумала Сайла.

Она поглубже закуталась в мантию из шкурок выдры.

Ветер гнал туман вверх по течению и, казалось, вырывал куски с поверхности потока, превращая их в волны. Затем с детской жестокостью он неистово трепал гребень волны. Разглядывая фонтаны белых капель, Сайла вспомнила о казнях, проводимых облаченными в белое блюстителями Алтанара.

Еще один признак нездорового состояния ума, подумала она, взглянув на миниатюрную Ланту. Внимание другой Жрицы было приковано к ожидавшему их неказистому парому.

У Ланты было достаточно причин для опасений. По форме паром напоминал кирпич, лишь нос и корма едва поднимались над бортами. Похоже, его приводили в движение два паруса, сейчас свернутые вокруг укосин. Они угрожающе дрожали, а тонкие мачты скрипели на двигающейся взад-вперед палубе. От особенно сильного порыва ветра судно неуклюже закачалось, до предела натянув толстые цепи, которыми было привязано к деревьям.

Оглядевшись вокруг, Сайла увидела улыбающегося Конвея. Брызги на его лице напоминали капельки пота.

— Вот здесь начинается настоящее приключение, — сказал он.

— Как же ты назовешь предыдущие дни и реки, по которым мы плыли? — отреагировала Тейт. — Праздником? Моя одежда не просыхает с того дня, как мы отправились в путешествие. Когда-нибудь эта погода поменяется?

— То были просто реки, — Конвей старался говорить небрежно, — а дальше нас ждет неизвестность.

Ланта твердо произнесла:

— Если только мы до нее доберемся. Это ведь не прогулка в поисках красивых пейзажей. Все намного опаснее, чем ты себе можешь представить.

Отъехав на некоторое расстояние, Конвей снова улыбнулся. Отозвавшись на его свист, все собаки взбежали на крутой подъем, к тому месту, где лес граничил с полем. Пара коричневых псов Тейт стояла близко друг от друга, они никогда не разлучались без приказа. Черный пес Конвея Карда, повернувшись, рассматривал обратный след. Микка, чья белесо-серая шерсть удивительным образом сливалась с туманом, углубилась в высокую траву. Конвей подозвал своих собак. Они подбежали, и он в который раз затрепетал, почувствовав сверхъестественную силу их выразительного молчания, которое манило его присоединиться к ним. Было ясно, что он был вожаком, он отдавал команды.

Тейт подъехала к Конвею. Он обратился к ней, не отрывая взгляда от собак:

— Что бы подумали наши друзья из прошлого, увидев эту сцену? Представляю себе эту парочку в мире, где только супружеской паре с лицензией на двух детей разрешалось иметь одну домашнюю собачку, весом не более тридцати фунтов.

— Я знала парня, который разводил собак. — Его удивление вызвало улыбку у Тейт. — Он со своей семьей владел правами на разведение животных. Ему не раз предлагали большие деньги, но он отказывался. А лошади? Подумать только — десять лет ждать только для того, чтобы попасть в список на розыгрыш ежегодной национальной лотереи развлечений? Помнишь? И если тебя не оказывалось в «тысяче счастливчиков» в твой год, то не оставалось ничего другого, как снова встать в очередь и ждать следующие десять лет.

Конвей посерьезнел, вспомнив огромные очереди, в которых люди стояли, чтобы получить свой паек мяса, хлеба, сахара, масла. Миллионы людей в набитых битком, прогнивших, отравленных городах.

— Ты слышишь меня? — Голос Тейт вернул Конвея на землю, он резко повернулся.

— Ни единого слова. Замечтался, наверное. — Они стояли одни, остальные уже направились к хижине паромщика.

Тейт свистнула Танно и Ошу, затем промолвила:

— Я спросила тебя, задумывался ли ты когда-нибудь над тем, почему эти поселения такие маленькие и изолированные друг от друга. Они враждуют друг с другом, и это кое-что проясняет. Мы знаем, что вначале их было совсем немного. Все же у них было пять веков для того, чтобы отстроиться. Кажется, я знаю, в чем причина. Ты видел, как они боятся болезней?

— Чума, — ответил Конвей, и Тейт молча кивнула. Он продолжил. — Думаю, ты права. То, что выпустили на свободу ученые, должно было мутировать с бешеной скоростью. Вполне возможно, что они заложили эту возможность изначально. Чтобы победить прививки.

— Логично. — Это слово слетело с ее уст, как приговор. Вдруг она громко рассмеялась. — Ну и что? Микробы, стрелы, еще что-то. Давай-ка отличимся, Мэтт. Ты со мной?

Они подъехали друг к другу и взялись за руки. Некоторое время молчали. Затем отпустили руки и с ликующим криком галопом рванули вперед.

Сайла и Ланта смотрели на них, смущенно покачивая головами.

Когда Конвей и Тейт поравнялись с женщинами, Сайла торговалась с паромщиком. Он оказался несговорчивым человеком и не соглашался до тех пор, пока Сайла не предложила ему сумму, от которой просто невозможно было отказаться.

— Возможно, мы все приплывём на дно реки, — проворчал он, надевая стеганое пальто и широкую, длинную, по самые лодыжки, юбку. На ней были огромные, размером с ладонь пуговицы. Они озадачили Конвея, но вскоре он понял, что такие пуговицы можно расстегнуть онемелыми руками, если владелец юбки вдруг окажется в воде. Пончо паромщика, надетое поверх пальто, опускалось ниже талии. Оно было сделано из узких полосок полупрозрачного материала. Тот, кто смастерил его, хитроумно соединил горизонтальные полосы материала внахлест, чтобы оно как можно меньше пропускало воду. Заметив интерес Конвея, паромщик снизошел до объяснений. — Это тюленьи кишки. Мы торгуем зерном с Китобоями, которые живут вниз по течению, чтобы получить этот материал. Защищает от дождя и ветра, как ничто другое. С таким пальто под этим пончо я не испугаюсь, даже если непогоду принесет из Преисподней. — Он резко взглянул на Жриц. — Прошу прощения.