Червь (СИ) - Лагутин Антон

Считанные секунды, и кружки пьяной компашки были полны. Я замер. Приближался апогей моих мучений. Я ощутил возбуждение и трепет от предстоящего зрелища. Я как повар, наблюдающий с кухни за посетителями ресторана через узкое окно — мясо стухло, но, продержав его в уксусе около часа и приправив перцем, — гостям точно понравиться.

Вот они подносят кружки к губам. Нюхают. Всё правильно, хорошему напитку надо дать подышать, сразу пить не стоит. Продолжают нюхать, и, ничего не заподозрив, начинают выпивать. Не отрывая глаз, я следил за патлатым. Следил, как его кадык дергался при каждом глотке. Следил, как капли моей мочи стекали с его губ на одежду. Да, давай, продолжай пить! Осуши всё до последней капли!

И он осушает. Громко отрыгивает и просит добавки.

— Новый сорт? — спрашивает он, подставляя кружку парнишке.

— Да, — уверенно расхваливается бармен. Пиздит как дышит! Новый сорт…

— Тащи еще, твоего кувшина не хватит на всех!

Я чуть не поперхнулся, с трудом сдерживая смех. Компания долбаёбов радостно его поддерживает, осушая свои тары.

Парнишка разливает всё до последней капли и уходит, двигаясь в мою сторону. Пора валить! Я в наглую метнулся к стене, уже не боясь запалиться, и прыгаю в окно, оперевшись о подоконник. Не знаю, может меня и заметили, а может и нет. Уже не важно. Мне похуй, я на свободе, с пустым мочевым пузырём. И с ведром. А кстати! Где оно?

На песчаном полотне лишь круглый след от ведра и множество следов. Примерив к чужому следу свою ступню, стало ясно — ведро спиздил взрослый. Следы уходили вдоль стены на центральную площадь. Туда я и ломанулся.

Честно, не знаю, что меня потянуло искать ведро. Вроде, мне должно быть абсолютно похер на него, но нет, какая-то неведомая сила ответственности нагнула меня по полной, заставив искать ведро. Да и когда вернусь домой — что скажу? Проебал, простите? Нет уж, так не пойдёт, доверили вещь — будь добр, береги! Оно же моё, а какой-то хер его спиздил! Вот урод! Найду, дам таких люлей, что мало не покажется! Будет знать, как воровать чужое!

Выскочив на площадь, я начинаю кружить вокруг своей оси, вглядываясь в каждый уголок, в каждое лицо, смотрю абсолютно на всё. Возле колодца трутся люди с ведром, но не моим — оно в два раза больше. У дома напротив прыгают дети. Заглядываю на дорогу, по которой пришёл — пусто. До горизонта нет никого, лишь куры клюют песок, да рыжий кот перебегал дорогу, задрав хвост.

Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Подставляю ладонь как козырёк — солнце слепит что пиздец. И устремляю взгляд. Вижу среди кочующих тел местных жителей удаляющееся чёрное пятно. Я пригляделся: мужчина, облачённый во всё чёрное, а в руке у него болтается моё ведёрко! А может и не моё… Хер поймёшь, придётся проверить!

Я побежал, просачиваясь сквозь людей, словно вода огибает камни. Они недовольно кидают мне замечания. Пытаются одёрнуть, но я вырываюсь и бегу дальше. После падения на камни, коленки пощипывает, но терпимо. А вот то, что моя дыхалка не выдержала и десяти метров — выбило меня из колее. Я начал задыхаться. Паренёк вообще не следит за собой! Не тело, а какая-то тряпка! Ладно, хер с ним, ресурсы еще есть, но будет не так легко, как мне казалось. Придётся попотеть…

И еще эта девчонка, что орёт мне в след! Чего она хочет?

— Отто! Стой!

Вот привязалась! Попробую ускорится… не лучшая идея…

Каменная дорожка закончился, сменившись песком. Пробежав метров пятьдесят, я заметно приблизился к фигуре. Чёрное пятно обрело черты человека с лысиной, и с длинными седыми волосами, полумесяцем росшие на затылке. Старик ковылял прочь, поднимая подолом своей мантии облака пыли. Болтающееся в его руке ведро — точно моё!

— Отто, ты куда?

Вот старый пердун! Спиздил моё ведро! Надо признать, отчасти я сам виноват, оставил вещь без присмотра, но это не даёт никому права, тупо брать и забирать чужое, проходя мимо! Ладно, постараюсь вернуть, не создавая конфликта. Лишнее внимание нам не к чему!

До старика метров десять, и я уже хочу окликнуть его! Крикнуть, мол, подождите, стойте, но девчачий голос обрывает меня на полуслове!

— Отто, да постой ты!

Я замер. Обернулся. В паре метров от меня стояла девочка. Та самая, что была у нас ночью. Та самая Роже.

И вот, она стоит, смотрит на меня и улыбается, как будто ночью мы всей семьёй дружно веселились, рассказывали анекдоты, танцевали, и никакого аборта и не было! Словно ночью не было НИ-ХУ-Я!

Глава 14

Еще никогда в моей жизни за мной не бегала девочка. Бабы-то бегали, постоянно, табунами ходили, но чтоб маленькая девочка — никогда. Как правило, в детстве мы сами гоняли девчонок, приносили им еду, воду. Таскали грязных котят, найденных среди развалин. За пищащий комочек вшей, глистов и лишая можно было заработать поцелуй! Да, это точно стоило того! Чешешься и вспоминаешь тёплые руки, тёплые губы…

И вот, спустя столько времени, меня догоняет девчонка, дергает за рукав и пилит своим взглядом.

— Чё тебе?! — кидаю я нервно, готовый послать её к чёрту!

Её милое личико сворачивается знаком вопроса. Улыбка расплывается в разочаровании, и вот она уже не похожа на ту маленькую милую девчулю в белом платьице, с причёской похожей на горку кинетического песка, расплывающегося под своим весом. Она становится другой. Янтарные глаза, зрачки которых окружены черными вкраплениями по форме напоминающей фигуры людей застывших в муках удушья, начинают меня не просто изучать, они буравят меня, не скрывая подозрений. Когда она вот так смотрит мне в глаза, моё нутро подсказывает мне, что она видит меня насквозь. Нет, я имею в виду не то, что она видит перед собой пиздюка в обсосанных штанишках, а именно меня — гнусного, мерзкого червя, прячущегося среди теплых фекалий.

Полупрозрачная дымка, что льётся из её глазниц, окутывает мои глаза, проникает в череп, сочится по извилинам мозга, превращая серое вещество в густой дёготь. Мысли путаются, голова кружится. Я моргнул, и дымка с новой силой навалилась на мой разум, скользнула по горлу, сбив дыхание, затекла в желудок, проникла в кишки.

Мне страшно.

В обступившей влажной тьме я ворочаю головой, пытаясь избежать её взгляда, но всё тщетно. Туман ловит меня, хватает в свои объятия и, заламывая извилистую голову, заставляет смотреть ей в глаза. Заставляет вглядываться в призрачный образ мелкой девчонки! Она смотрит на меня! Смотрит на тонкого белого червя, питающегося её другом.

Но это лишь мои мысли!

Ну, и чего так дико?

Боюсь будущего, аж дышу тихо…

Если б, как радиосигналы, Она все мысли распознала…

…Она все мысли распознала

Если б, как радиосигналы, Она все мысли распознала…

…Она все мысли распознала

Пора прекращать параноить, иначе можно сойти с ума.

И еще — надо сменить манеру общения. Стать проще, добрее, а то начинаю выбиваться из общих шаблонов!

— Привет! — мурлычу я, и дружелюбно улыбаюсь. Ловлю её улыбку и добавляю: — Роже!

— Ты прям не свой со вчерашнего дня!

— Да… ночка выдалась жаркой.

Что я не понятного сказал? Почему она продолжает на меня смотреть с неприкрытым подозрением?

Роже прячет за ухо локон светлых волос, напоминающий узор волны на песчаном берегу и спрашивает:

— Как мама?

— Как новая! — и нервно поглядываю в конец улицы, стараясь не упустить из виду старика.

— Как новая? — переспрашивает она.

Проще! Мне надо быть проще…

— С мамой всё хорошо, оклемалась. Спасибо тебе за это! Но ты прости, мне надо срочно бежать. Дела, — и снова смотрю в конец улицы. Чёрное пятно становится всё меньше и меньше.

— Бежать? Куда?

Ладно, так просто от неё не отделаться! Девчонка настырная. Упёртая!

Я вскидываю руку и указываю на удаляющееся чёрное пятно.

— Старикан утащил моё ведро! Мама ждёт меня дома, с водой.

Я не знаю, слушает она меня, или ей похер, но вместо того, чтобы меня поддержать, она начинает говорить совсем о другом.