Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая - Владимир Маталасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Папа! – вознегодовала дочь. – Сколько раз можно тебе говорить, что Кузьма здесь ни при чём…
– А ты помалкивай, помалкивай дитя неразумное, – пожурил он. – Своё ты уже сполна получила и слово своё сказала. Предоставь возможность высказаться и своему товарищу…
– Да что там говорить, Степан Павлович! Вот Таня – молодец! – вступился Кузьма. – А что касается лично меня, то все мы делаем одно общее дело, и, если кто-нибудь из нас вышел на время по какой-то причине из строя, то другой должен встать на его место, а этого как раз и не случилось, – Малышев с нескрываемой иронией и не без издёвки метнул свой взгляд в сторону друзей. Он имел ввиду то обстоятельство, что, будучи прикованным к постели, несколько раз предпринимал попытки убедить друзей в необходимости начать поиски Реликвии. Главное – есть база: «Дешифратор». Что ещё нужно? Так нет. Как правило, следовала отговорка в виде того, что мол, раз взялся за это дело, сам и доводи его до конца.
Степан Павлович и здесь уже был в курсе дела, однако тут же поспешил встать на сторону ребят.
– То, что ты имеешь в виду, не должно лежать камнем на сердце, и я полностью присоединяюсь к Сане с Митей. Честь предстоящего предприятия должна принадлежать именно тебе…
О каком именно предприятии шла речь, девушкам было невдомёк, да они и не старались задавать лишних вопросов, надевая на свои лица напускную маску безразличия. За последнее время они привыкли к различного рода недомолвкам с их стороны. Но раз мужчины чего-то не договаривают, значит так нужно. Всему своё время. Правда, девушки пытались строить свои догадки и предположения насчёт каких-то странных, таинственных приготовлений. Чётко осознавали они лишь одно: затевается какое-то большое дело. Иначе зачем им, хотя бы в частности, срочно понадобились шаромолниевые, аккумуляторные батареи? Хорошо хоть в этом у них проявились общие интересы.
Через сутки после полного выздоровления Малышева, друзья собрались у Лопухиных. Приближался ответственный момент испытания «Дешифратора» на предмет поиска пропавшей Реликвии. На дворе стояла поздняя осень. Солнце щедро одаривало природу скупым, эфемерным теплом своих лучей. С веток деревьев неслышно опадали жёлтые листья, в плавном своём кружении опускаясь на землю и тихо ложась золотистыми шлейфами на городские площади и тротуары.
Друзья находились в рабочем кабинете Льва Савельевича и готовились к началу проведения поиска. Пришедший вместе с ними Ремез, в это время пребывал в гостиной в женском обществе, представленном Еленой Владимировной и двумя девушками-студентками. Беседуя с ними, он постарался в общих чертах пояснить цель прихода ребят.
– Сомневаюсь, что из того может что-то получиться, – внимательно выслушав Ремеза, высказала своё предположение хозяйка. – Ведь сколько времени прошло с той поры: лет шесть, почитай. Да и Лев Савельевич предпринимал неоднократные попытки отыскать свой камень, и всё впустую. А впрочем, пусть попробуют. Конечно, для нас с Настенькой, найдись он, это имело бы большое значение, как память о светлом образе Льва Савельевича…
Ремез промолчал. Он и сам был не очень-то уверен в благополучном исходе поисков. Но если капсула всё-таки отыщется, то её ни в коем случае нельзя оставлять у Лопухиных. Жестоко по отношению к этим двум многострадальным существам, но что делать, иного выхода нет…
– Ну что Кузя, хомутайся, и – вперёд! – как можно спокойнее произнёс Сапожков, положив ладонь руки на плечо Малышева. – Да помогут тебе силы небесные!
Тот перекинул через шею кожаный ремень «Дешифратора», упёр его торцом в область живота, зафиксировал специальным зацепом на поясном ремне и откинул крышку. Матовым блеском сверкнул плоский экран монитора. В дневных отсветах заиграли и засветились электронные шкалы и разноцветные точки светодиодных индикаторов, чёрные, пластмассовые ручки настройки и контроля работы прибора.
– Итак, что нам известно? – спросил Малышев самого себя вслух. – Сейчас мы должны визуально пронаблюдать событие, разыгравшееся в этой комнате двадцать девятого июня тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Неизвестным для нас пока остаётся лишь только время суток, то есть – час. Поэтому за точку отсчёта принимаем шесть часов утра, выставляем прибор на ускоренный ход времени и ждём, пока экран не выдаст нам Гришкину стать, забрасывающую нашу капсулу в «никуда». Фиксируем этот момент, даём самую малую скорость хода времени и наблюдаем траекторию её полёта. Это первая стадия…
– Да что ты всё тянешь, редиска? – не вытерпел Саня. – Давай, настраивай прибор, сделай милость…
– О его милости медведь сообщил, – буркнул себе под нос вечно улыбающийся Сапожков. – Не следует торопить его, Саня, дай ему возможность сосредоточиться и осмыслить всю торжественность текущего момента.
– И ты туда же! – усмехнувшись, покачал головой Остапенко. – Ну что же, давай тогда посидим и немного прочувствуем: авось это принесёт нам успех.
– Выставляем следующую комбинацию цифр, – не обращая внимания на друзей и защёлкав переключателями, продолжал Малышев. – Год – 1985; месяц – 06; число месяца – 29; час дня – 06; минуты и секунды – по нулям. Устанавливаем ручку хода времени в режим ускорения, объектив гравитационно-оптической линзы направляем в сторону окна, включаем питание прибора, – послышался щелчок тумблера подачи напряжения на схему «Дешифратора», – и наблюдаем.
Экран тут же высветил оконную раму с настежь распахнутыми створками и зелёные, с ажурными обводами, листья векового дуба, свисавшие с его мощных, разлапистых ветвей. Все невольно устремили свои взоры мимо экрана, в сторону окна, где на фоне ясного и холодного, осеннего неба маячили давно уже оголившиеся ветви красавца-гиганта.
– Невероятно! – тихо прошептали Санины губы.
Затаив дыхание, друзья стали молча наблюдать за обстановкой и событиями шестилетней давности. Какое-то время, несмотря на ускоренный ход времени, изображение на экране оставалось почти неизменным. Только еле уловимое движение листьев, да мелькание точек тел птиц и насекомых, бороздивших экран во всем направлениях, свидетельствовали о быстрой смене кадров. Но вот перед окном выросла быстро суетящаяся человеческая фигура.
– Стоп! – дал Малышев команду самому себе, устанавливая ручку скорости хода времени в нулевое положение.
Всякое движение на экране прекратилось и на нём перед взорами ребят предстала застывшая, как изваяние, фигура Гришки Шишкина. В руках он держал миску с грецкими орехами и смотрел прямо на ребят.
– Электронный счётчик-индикатор времени показывает нам, что оглоед этот появился возле окна в одиннадцать часов, двадцать три минуты, восемь секунд, – подытожил Малышев.
– А уставился-то на нас как! – возмутился Саня. – Будто в первый раз видит.
– Будь другом, Кузя! А нельзя ли сделать так, чтобы этот мордоустойчивый объект превратился в неустойчивый и был повёрнут в три четверти на восток? – обратился к другу Сапожков.
– Запросто! – Малышев вновь перевёл прибор в режим ускорения хода времени, и экран ожил.
Шишкин-младший задёргался, словно марионетка, забегал по комнате, стал рыться в выдвижных ящиках рабочего стола, потом очутился возле книжного стеллажа. Остановившись и о чём-то поразмыслив, он вдруг схватил с одной из его полок какой-то округлый предмет.
– Капсула! – не сговариваясь, выдохнули все трое.
Тем временем Гришка лихо подскочил к окну, ловко уселся на подоконник и стал рьяно работать камнем, разбивая им скорлупу грецких орехов, раскалывая их прямо на поверхности подоконника. Жевательные движения его были быстрыми, как у зайца, и ненасытными.
– Друзья мои! – воскликнул Сапожков. – Нам предоставлена уникальная возможность созерцать и лицезреть буйство человеческой глупости и невежества.
– Да погоди ты! – одёрнул его Остапенко.
Вдруг лицо Шишкина приобрело озабоченно-настороженное выражение, взор его устремился по направлению к входной двери. Затем он, по-видимому, стал с кем-то разговаривать, но секунду спустя, вновь, пуще прежнего, заработал камнем. В этот же самый момент экран заполонила ещё чья-то фигура, направлявшаяся в Гришкину сторону и заслоняя его собой.
Кузя с «Дешифратором» кинулся к окну, чтобы в решающий момент не упустить Шишкина из вида. Не отрывая взглядов от экрана, за Малышевым, словно примагниченные к нему, бросились и Сапожков с Остапенко. Вот Гришка ощерился в своей неприятной улыбке и поднял камень вверх, издевательски покручивая им над головой.
– Дай стоп-кадр! – срывающимся голосом потребовал Саня.
– Есть стоп-кадр! – донеслось в ответ, и на экране неподвижно застыли две поднятые вверх руки: одна – Гришкина, с зажатым в кулаке камнем, другая – Льва Савельевича, пытающаяся отобрать его.
