Домашние правила - Джоди Линн Пиколт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Во-о-о-от и Джонни».
Слова не его, а Джека Николсона из фильма «Сияние». Но голос – прекрасный, протертый до дыр, скрипучий, как наждачная бумага, голос моего сына.
– Джейкоб? – Я беру в ладони его лицо.
Он не смотрит на меня, ну и что, он никогда этого не делает.
– Мам, – говорит Джейкоб, – у меня ноги очень замерзли.
Я бросаюсь в слезы и крепко обнимаю его:
– Ох, малыш, сейчас мы что-нибудь придумаем.
Джейкоб
Вот куда я попадаю, когда вхожу:
комната без окон и дверей, а стены такие тонкие, что я вижу и слышу сквозь них все, но сломать не могу.
Я здесь, но меня нет.
Я стучу, чтобы меня выпустили отсюда, но меня никто не слышит.
Вот куда я попадаю, когда вхожу:
в страну, где лица у всех отличаются от моего и речь слышна, когда никто ничего не говорит; и все гудит вокруг от нашего дыхания. Я делаю то, что делали римляне в Риме; я пытаюсь общаться, но никто не предупредил меня, что эти люди глухие.
Вот куда я попадаю, когда вхожу:
это нечто совершенно, непередаваемо оранжевое.
Вот куда я попадаю, когда вхожу:
здесь мое тело превращается в фортепиано, но у него одни только черные клавиши – диезы и бемоли, когда всем известно: чтобы сыграть песню, которую захотят слушать люди, нужны и белые клавиши тоже.
Вот почему я возвращаюсь:
мне нужно найти белые клавиши.
Я не преувеличиваю, когда говорю, что мама не сводит с меня глаз целых пятнадцать минут.
– Тебе не нужно заняться чем-нибудь другим? – наконец спрашиваю я.
– Верно. Ты прав, – взволнованно отвечает она, но не уходит.
– Мама, – со стоном произношу я, – есть вещи более занимательные, чем наблюдение за тем, как я ем.
Например, смотреть, как подсыхает краска. Или как крутится белье в барабане стиральной машины.
Я знаю, что сегодня сильно напугал ее тем, что случилось утром. Это очевидно, так как а) она не способна оставить меня больше чем на три секунды и б) она охотно согласилась приготовить мне на завтрак картошку фри. Она даже отправила Тэо в школу на автобусе, вместо того чтобы, как обычно, везти его на машине, так как не хочет оставлять меня дома одного и уже решила, что сегодня я нездоров и в школу не пойду.
Скажу без обиняков: я не понимаю, чем она так расстроена, когда это я потерялся.
Скажу без обиняков: я не знаю, кто такие обиняки и почему без них нужно обходиться, когда хочешь высказаться прямо.
– Пойду в душ, – объявляю я. – Ты со мной?
Это наконец выводит маму из ступора.
– Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо?
– Да.
– Тогда я через несколько минут приду и проверю, все ли в порядке.
Как только она уходит, я ставлю тарелку с картошкой на тумбочку. Душ я приму, но сперва мне нужно кое-что сделать.
У меня есть собственная камера для обкуривания. Раньше она была домом для моей рыбки Арло, пока он не умер. Теперь пустой аквариум стоит на моем комоде, перевернутый. Под ним – нагреватель для кофейной чашки. Сперва я пользовался сухим спиртом, но мама не слишком радовалась, что я развожу огонь в своей комнате, даже если это всего одна таблетка; так появился электрический подогреватель. На него я ставлю маленькую лодочку, сложенную из алюминиевой фольги, а потом выдавливаю в нее каплю суперклея размером с пятицентовик. Я беру чашку с какао, без молока конечно, которую принесла мама, и тоже ставлю ее в камеру – она обеспечит влажность воздуха, хотя пить из нее какао после обдымления, когда на поверхности будут плавать белесые хлопья, мне не захочется. Наконец я помещаю внутрь стакан, на котором известный мне образец, а именно отпечаток моего собственного пальца, чтобы проверить, исправно ли все работает.
Осталась только одна вещь, но от этого живот у меня сжимается.
Мне нужно найти в одежде, которую я надевал вчера, предмет, который я хочу обкурить – принесенный из ее дома. И это, разумеется, приводит мне на память все остальное, а значит, в углах моего ума сгущаются тени.
Приходится активно бороться, чтобы меня вновь не засосало в эту дыру.
Даже сквозь надетые на руки резиновые перчатки я чувствую, как холоден металл. Каким холодным все было вчера вечером.
В душе я тру и тру себя мочалкой, так что кожа становится слишком розовой, а глаза краснеют оттого, что я смотрю прямо в льющуюся струями воду. Я помню все.
Даже когда не хочу этого.
Как-то в третьем классе один мальчик передразнивал мою манеру говорить. Я не понимал, что смешного в том, как он меня изображал, – будто слова вылетают у меня изо рта плоские, как блины. Я не понимал, почему он все время повторяет фразы из мультфильмов про инопланетян вроде: «Отведите меня к вашему главному». Ясно было только одно: этот мальчишка таскается за мной по игровой площадке и, где бы он ни появился, все начинают смеяться надо мной.
– Чего тебе надо? – наконец спросил я.
– Чего тебе надо? – спопугайничал он.
– Лучше бы ты занялся своим делом.
– Лучше бы ты занялся своим делом…
И, не успев сообразить, что собираюсь сделать, я сжал руку в кулак и саданул ему прямо по носу.
Кровь была везде. Мне не нравилось, что его кровь у меня на пальцах. И на рубашке, которая, вообще-то, была желтая.
Мой обидчик отрубился, а меня отвели к директору и отстранили от уроков на неделю.
Я не люблю вспоминать тот день, у меня возникает ощущение, будто во мне полно битого стекла.
Никогда не думал, что увижу столько крови на своих руках еще хоть раз в жизни, но я ошибался.
Цианоакрилат из суперклея оказывает нужное воздействие всего за десять минут. Мономеры в его парах полимеризуются в присутствии воды, аминов, амидов, гидроксила и карбоновой кислоты – все они имеются в жирах из отпечатков пальцев. Полимеризованные частицы оседают на жирах, проявляя слабый отпечаток, который можно сделать более заметным, посыпав специальным порошком. Потом его можно сфотографировать, изменить размер и сравнить с известным образцом.
Раздается стук в дверь.
– У тебя там все в порядке?
– Нет, я вешаюсь на палке в шкафу, – отзываюсь я.
Это неправда.
– Не смешно, Джейкоб, – говорит мама.
– Ладно, я одеваюсь.
Это тоже неправда. Я уже в трусах и футболке.
– Хорошо, – говорит она. – Крикни, когда будешь готов.
Я жду, пока ее шаги не стихнут в коридоре, а потом вынимаю стакан из-под аквариума. Разумеется, на нем несколько отпечатков. Я посыпаю их порошком двойного назначения – он контрастирует и на белой, и на черной поверхности. Потом я посыпаю
