Подземелье - Кирилл Партыка

— Так, может, правда, примерещилось, или так кто-то шарахался?

— Тогда луна добрая стояла. Тучи только под утро натянуло.

— Ну и как он выглядел, тот медведь? Обрисуй.

— Да как его обрисуешь? Но не человек был, точно. Что я, человека от зверюги такой не отличу?

— Да так вот и выходит, что не отличил, шмальнул пацана.

— Это ж совсем другое! — всплеснул руками Сергеич. — Медведь-то уже у меня на уме вертелся, вот ошибка и вышла. А тогда я же видел: лохматый, здоровый, да и вообще, люди так не бегают.

— Ясно, что не бегают. Медведь на четырех ногах, человек — на двух, — заметил Логинов. — Ты уж нас не путай.

Репин вдруг почти догадался, что сейчас выложит Сергеич. Тот помялся, покряхтел.

— Тут вот какая штука… Что не человек, это точно. Но не на четырех лапах оно бежало. На двух.

— Так, может, все-таки… — начал Логинов, но мужик перебил:

— И не сомневайся, Коля. Животное. Повадки у него не человечьи. Я все ж таки тоже охотник, понимаю. А раз не человек, то кому ж еще быть, кроме медведя. Гориллов у нас не водится.

«Будь оно все неладно!» — подумал Сергей. Что бы ни случилось, какая-то проклятая кривая, Рок какой-то, неотвратимо выводил к одному и тому же: к зверю, крови, злу.

— Ой, Сергеич! — Логинов покачал головой. — Туманно излагаешь. То пацана с двух шагов не углядел, а то и повадки распознал. — Но было заметно, что начальник розыска слегка смущен.

Сергеич гнул свое.

— Хотел я, как чертовщину ту увидел, с ружьем выйти, но испугался, честно скажу. Если медведь, из ружья его не больно-то возьмешь. А тут, как показалось, что он у меня во дворе, я карабин и достал. Карайте, чего ж теперь.

— Разрешения на карабин нету? Где-взял-в-лесу-нашел, да? — подытожил Николай. — Ладно, разберемся.

Репин уже почти не вслушивался в их разговор. Свет осеннего утра сгустился в серые сумерки, и накатила волна то ли жути, то ли тошноты, словно разворошили гнилую кучу, к которой и приближаться-то не стоило.

— Показания его записали? — спросил Логинов оперуполномоченного. — Нет? Садись, пиши.

— Не надо, — подала голос следователь. — Я сама. А то твои как понапишут, прокурор потом то хохочет, то орет, как резаный.

— Я сыщик, а не писарчук! — взвился опер.

Николай махнул рукой и сделал Сергею знак, что пора отваливать.

Возле калитки все так же кучковались любопытные.

— А самого-то что ж не взяли? — зычно осведомилась толстая, краснолицая тетка в ватнике поверх байкового халата.

— Всему свое время, Семеновна, — на ходу отвечал Николай. — Следствие идет.

— Пока вы следовать будете, он и второго укокошит!

— Кого это, второго? — насторожился Сергей.

— Кого-о!.. Женьку Жильцова.

Логинов остановился.

— Жильцов здесь при чем?

— А при том! Петька-то с Женькой — на пару соседу свому, — тетка ткнула пальцем в сторону дома, — уже два раза’ сарайку ломали. Запчасти какие-то от мотоцикла побрали. Куркуль этот ходил все тут, допытывался, кто его ограбил? А потом свои запчасти на Петькином драндулете увидал — давай в драку. Шуму на всю улицу было. Отец Петьку прижал, Петька и сознался, что с Жильцовым лазили. Так этот потом грозил: еще раз сунетесь — постреляю гаденышей.

— Ладно, Семеновна, — успокоил Логинов, — учтем твои показания.

— Да ну вас, — тетка махнула рукой. — Мили-иция!..

— Черт его знает, — почесал затылок Николай, когда они шли к машине, — Сергеич этот — человек злой и скупой. Мог в сердцах и умышленно бабахнуть. А сейчас сводит к неосторожным действиям. Не дурак, понимает, что чем пахнет, хоть и пять классов образования.

— Как ты ему умысел докажешь?

— Ясно, что никак. Он свою линию четко будет гнуть.

— Значит, считаешь, врет про медведя?

— Опять же не знаю. Могло, конечно, и такое быть…

— Знаешь, — продолжал Сергей — читал я когда-то одну книжонку. Ситуация в ней похожая. Находят на снегу странные медвежьи следы, только от задних лап. А вдоль — дырки, будто кто-то шел и на палки опирался. Давай искать злоумышленника, который под медведя работает. В итоге выяснилось, что шатун самый настоящий, только угодил передними лапами в капкан, покалечился, вот и передвигался на задних, но время от времени опирался на обрубки передних. Как тебе такой вариант?

— Ну что ты все про одно заладил? — проворчал Николай.

— А все-таки? Я, конечно, про тайгу знаю только, что в ней грибы растут. Но, согласись, непонятно ведь, чего он как кенгуру скачет.

Логинов рассердился. Вот еще послал Бог зоолога-любителя! Ему хоть про Фому, хоть про Ерему — он, один черт, про медведя своего. И почему-то странное это пристрастие гостя все больше и больше настораживало начальника угрозыска. Хотя с медведем, действительно, выходила какая-то несуразица.

— Пристрелим — узнаем.

— Ну, дай-то бог…

Логинов поселок знал, как свои пять пальцев, сокращая дорогу, направлял дребезжащую колымагу в непроезжие на вид проулки, бороздил бескрайние лужи, осторожно огибал обманчиво безобидные пятачки грязи, под которыми таились ямы.

«Москвич» нигде не увяз и вскоре выбрался на другую окраину поселка, туда, где располагалась котельная.

— А вот тут, возможно, мокруха, — сказал Николай, обруливая очередную колдобину.

Кочегарка помещалась в цоколе приземистого, закопченного строения из красного кирпича, одиноко возвышающегося на краю обширного, заросшего могучим бурьяном пустыря. Бурьян, погубленный ранними осенними холодами, раскачивался под порывами утреннего ветра, уныло шелестел, поскрипывал толстыми стеблями, словно повылезли из земли старые высохшие мертвецы, да так и остались бессмысленно стоять, не зная, что же делать теперь на этом свете. Из травяного сухостоя там и сям торчали ржавые металлические каркасы неведомых механизмов и кучи строительного мусора.

В верхнем этаже здания когда-то квартировало строительно-монтажное управление, но потом его закрыли, и уже несколько лет полунеобитаемая кирпичная коробка угрюмо дремала посреди унылого пейзажа. Над крышей высоко в небо торчала железная труба котельной, словно перст Божий грозил неразумным двуногим, изгадившим под собой земную твердь. Двуногие, впрочем, никакого знамения в ржавой трубе, похоже, не замечали.

Судя по отсутствию дыма, кочегарка не работала. Рядом со входом застыл милицейский «уазик». Логинов смерил неодобрительным взглядом дремлющего за рулем водителя и начал спускаться по истертым, покатым ступеням.

В полуподвале стоял жаркий туман от залитой водой топки. Знакомый уже Сергею прокурорский следователь и тучный краснолиций судмедэксперт, вернувшийся, наконец, со своего семинара, возились над лежащим посреди куском брезента. На нем покоилось тело. Вернее, то, что от него осталось. Сверху осталось немного: обугленная головня с культями на месте рук. Нижняя часть почти не пострадала.