Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы, протоармяне) - Игорь Дьяконов

Это царство, быть может, было уничтожено Киром, первым из ахеменидских царей Персидской державы, сменившей [187] Мидийскую (553—529 до н.э.)[438], а затем Дарий I (522—485 до н.э.), по-видимому, создал в Армении две сатрапии[439]; при этом характерно, что одно из названий так называемой XIII, собственно армянской сатрапии было Мелид — вероятно, этот город был ее столицей[440]. В то же время не исключена возможность, что во второй (XVIII, урартской) сатрапии сидела при Ахеменидах сатрапская династия, состоявшая в родстве с царями первого Армянского царства[441].

Таким образом, в период падения прежних великих держав Востока, — в конце VII и в VI в. до. н.э. — по-видимому, существовало государство, которое прямо называется Армянским и, конечно, существовал уже и древнеармянский народ[442].[188]

Но где и когда он возник и сложился, — это из источников, по которым мы излагали историю предшествующего периода, непосредственно не явствует. Очевидно, в наших сведениях имеются какие-то пробелы, или предки армянского народа скрываются в наших источниках под какими-то неотождествленными обозначениями; анализу имеющихся данных, с целью ответить на поставленный здесь вопрос, будет посвящена следующая глава.[189]

Глава III

Образование армянского народа

1. Этнический состав населения Армянского нагорья в начале I тыс. до н. э

Мы начали с характеристики этнического состава населения Армянского нагорья и окрестных стран в III—II тыс. до н.э.; теперь следует попытаться охарактеризовать этнический состав населения на той же территории в начале I тыс. до н.э. Как и прежде, мы остановимся главным образом на языковых признаках этноса, как более существенных, чем антропологические, и менее расплывчатых, чем культурно-исторические.

Языковая ситуация в начале I тыс. до н.э. Отчасти мы встречаемся и теперь с теми же языковыми элементами, что и раньше. Так, горы Иранского Азербайджана и Курдистана занимали в значительной мере потомки тех же кутиев, которые жили здесь и в III тыс. до н.э.;[443] однако и в Иранском Азербайджане и на всем нагорье Ирана были уже распространены также новые, — иранские языки. Хотя эти языки — в том числе самый северный из них, язык мидян (в армянских источниках — медаци или мар[444]) — [190] принадлежат к той же ветви индоевропейских, что и «месопотамско-арийский», или «западноиндоевропейский», который мы встречали во II тыс. до н.э., однако к другой подгруппе, и поэтому их следует рассматривать как новые для данной территории. Возможно, они проникали и на Армянское нагорье[445], но не оставили здесь стойких лингвистических следов. Появление их в Иранском Азербайджане датируется различно — от XI—X до VIII—VII вв. до н. э.[446]

Центр Армянского нагорья и верхнюю долину Большого Заба занимали урарты; родственные им хурриты прослеживаются в отдельных районах по южной и западной периферии нагорья, возможно, от Урмийского озера до долины р. Чорох. В Сирии и Месопотамии хурриты как таковые исчезли в XI—IX вв.: население здесь арамеизовалось по языку в связи с мощным проникновением кочевых арамейских племен на эти земли в начале XI в., а затем вследствие ассирийской политики насильственных переселений и перемешивания этнических групп. К VII в. до н.э. арамейский в значительной мере вытеснил уже и аккадский язык в быту населения Месопотамии[447].

Западнее, в долине верхнего Евфрата, а также в Киликийском Тавре, горной Киликии и в отдельных районах Северной Сирии следует предполагать лувийское («хеттское иероглифическое») население. В Малой Азии сохранились анатолийские языки [191] также о долине р. Герма-Гедиза (лидийский), в долине р. Меандра-Мендереса и южнее (карийский) и на полуострове Ликия (ликийские диалекты, близкие лувийскому). Языки писидийцев и каппадокийцев («белых сирийцев») неизвестны, кроме собственных имен; видимо, и они принадлежали к анатолийским.

Восточный Понт, Колхида, западное и частично центральное Закавказье были заняты грузиноязычными племенами — халдайцами, колхами, саспирами и другими, часть которых упоминается в урартских[448] и греческих источниках[449]. По-видимому, языки абхазо-адыгской группы были уже оттеснены на север, на территорию их нынешнего распространения, хотя не исключено, что в области Каску, в это время расположенной, видимо, в верховьях Галиса и в долине Лика (?), мог сохраняться старый каскский язык, если только каски не рассосались среди более многочисленного автохтонного элемента, а также пришлых («халибских») элементов из числа вторгавшихся в восточную Малую Азию в XII в. до н.э. вслед за касками.

На всех побережьях Малой Азии существовали теперь греческие колонии, а эгейское побережье полуострова было сплошь заселено греками — эолийцами, ионянами и дорийцами. На побережье Киликии жили также финикийцы.

Новым этническим элементом явились и носители языков фрако-фригийской группы. В Малой Азии к ним принадлежали прежде всего фригийцы, центром территории которых была долина р. Сангарий-Сакария и центральноанатолийская равнина, но их надписи встречаются и на территории, ранее занятой хеттским языком[450], а археологические памятники — даже [192] в Понте (Акатан), в Киликийском Тавре (Эльбистан) и на правобережье верхнего Евфрата (Малатья)[451]. «Малой Фригией» античные источники называют область между р. Сангарием и Мраморным морем.

Северо-западный угол Малой Азии был занят мисами говорившими на фригийском диалекте, находившемся под сильным влиянием лидийского[452], а западная часть черноморского побережья Малой Азии, начиная с Босфора — фракийским народом битинов (вифинов), позже других переселившихся с Балкан. Восточнее их жили мариандины и пафлагоняне, этническая принадлежность которых неясна — это могли бы быть потомки касков.

Спорным в науке является вопрос о населении области Табал (др.-еврейск. Тубал) в Киликийском Тавре и народа мушков (др.-евр. Мешек или, лучше, Мошек), зарегистрированного урартскими и древнееврейскими источниками в Малой Азии, к западу от Киликийского Тавра, а ассирийскими, — кроме того, в долине верхнего Евфрата и в области между нижним течением р.Арацани и Сасунскими горами. Их нередко отождествляют с мосхами и тибаренами — племенами, жившими, согласно данным античных авторов[453], в Понте и, по всей вероятности, принадлежавшими к числу грузиноязычных. Однако простой идентификацией Табала и мушков с тибаренами и мосхами проблема не решается.

Если бы не сходство названия области Табал с именем племени тибаренов, вряд ли кто-либо сомневался в том, что эта область, как и во II тыс. до н.э., входила в ареал лувийского [193] («хеттского иероглифического») языка, о чем свидетельствуют многочисленные надписи на этом языке и имена царей[454]. Однако вполне вероятно, что этот язык господствовал здесь не безраздельно. Если часть местностей сохраняла здесь древние названия[455], то появились и новые[456] — может быть, и вследствие притока нового населения. Что касается мушков, то, по крайней мере, их западная группа надежно отождествляется с фригийцами[457].

К языкам фригийской группы античные авторы[458] и многие современные исследователи относят и протоармянский. Во [194] всяком случае, ни в одной другой группе индоевропейских языков он не находит себе места[459]. Область первоначального расселения носителей этого языка нам предстоит определить.

В науке долгое время господствовала точка зрения, согласно которой армяне и армянский язык появляются на названном по ним нагорье тогда, когда впервые засвидетельствован термин «Армения», то есть в VI в. до н.э., и с этого времени должна начинаться история армянского народа. Эту точку зрения следует признать наивной и ни в какой мере не удовлетворительной.

Принципы подхода к этнонимическим терминам. Для восстановления этнической и языковой истории народа опора на этнические названия является совершенно ненадежной. Источники очень редко позволяют установить, является ли данное этническое обозначение самоназванием, или названием, которое употребляют только соседи. В последнем случае оно может быть очень общим, охватывающим целую группу сходных по культуре, но различных народов (например, «татары», «индейцы», у греков — «скифы»)[460], или, наоборот, местным обозначением жителей определенного района, употребляемом в расширительном смысле (например, латышское krievs, первоначально обозначение соседнего славянского племени кривичей, теперь значит «русский»; аналогично [195] происхождение французского allemand со значением «немец»; грузинское сомехи «армянин» собственно означает жителя области Сухму на верхнем Евфрате); или это может быть традиционное название, перенесенное с прежних обитателей данной местности (галлы в смысле «французы», сарматы в смысле «славяне», финское venäläinen «венд» в смысле «русский») или даже совсем другого народа, на основании каких-либо историко-культурных ассоциаций (например, термин «таджик» первоначально значил «араб»)[461].