Невидимые планеты. Новейшая китайская фантастика [сборник litres] - Лю Цысинь

не волнуйся, а?! — прошептала она. — Когда ты проснешься, все будет в порядке.Примечание автора

Я хотела бы посвятить этот рассказ своему дедушке. Я написала эту историю в августе, когда была годовщина его смерти. Я никогда не забуду то время, которое провела с ним.

Этот рассказ также я посвящаю всем бабушкам и дедушкам, которые занимаются тайцзицюань, машут мечами, поют песни из опер, танцуют, показывают своих певчих птиц, рисуют, занимаются каллиграфией, играют на аккордеоне. Вы помогли мне понять одну вещь: осознание того, что смерть совсем рядом, — не то, чего нужно бояться. С ним можно жить.

Ночное путешествие дракона-лошади

1

Дракон-лошадь просыпается в лунном свете.

Холодные капли росы падают на его лоб и бегут по дуге его стального носа.

Шлеп.

Он с трудом открывает глаза; ржавые веки и ресницы хрустят. В огромных темно-красных зрачках отражается пара серебристых точек. Поначалу ему кажется, что это луна, но при более тщательном изучении становится ясно, что это — белые цветы. Кустик, на котором они распустились, пророс сквозь трещину в бетоне; источником воды для него служат капли, стекающие с носа дракона-лошади.

Дракон-лошадь невольно делает глубокий вдох, словно пытаясь почувствовать аромат цветов, но ничего не происходит — ведь он в конце концов сделан не из плоти и крови, и никогда не чувствовал запахов. Воздух врывается в его ноздри, громко свистит в узких зазорах между деталями. Дракон-лошадь ощущает легкое жужжание во всем теле, словно каждая из сотен его чешуек вибрирует с особой частотой. Поэтому он чихает, и из его ноздрей вырываются два столба белого тумана. Белые цветы дрожат в тумане, с полупрозрачных лепестков падают капли росы.

Дракон-лошадь медленно открывает глаза полностью и поднимает голову, чтобы осмотреть мир.

Мир — опустошенный, безлюдный — раньше был совсем другим. Дракон-лошадь помнит, что когда-то стоял посреди ярко освещенного зала, качал головой и размахивал хвостом, приветствуя китайцев и иностранных гостей. Люди вопили от восхищения и удивленно ахали. Он помнит, что по вечерам, когда огни в музее уже гасли, в его сны вторгался шепот иностранцев, оставшихся в зале после закрытия.

Теперь зал разрушен; стены покосились, в трещинах и швах выросли ползучие растения, листья которых шелестят на ветру. Увитые плющом деревья пробили дыры в стеклянной крыше. Капли росы, омытые лунным светом, капают — шлеп-шлеп — словно жемчужины на нефритовое блюдо.

Дракон-лошадь окидывает взором большой зал музея, который теперь стал двориком. Он видит, что остальные обитатели зала исчезли, и что он много веков проспал среди развалин. Он вглядывается в ночное небо через дыры в стеклянной крыше: оно темно-синее, и звезды в нем мигают, словно серебристо-белые цветы. Их он уже очень, очень давно не видел.

Он вспоминает свою родину — маленький город под названием Нант на берегах тихой Луары, где блестящие булавочные головки звезд, отражавшиеся в воде, казались нарисованными на холсте. Но здесь, в этом мегаполисе в нескольких тысячах миль от Нанта небо висело над головой, словно толстая, восковидная серая мембрана, и ночью разноцветные неоновые огни делали его еще более мутным.

Сегодня ясная луна и сверкающие звезды пробуждают в драконе-лошади мощное чувство ностальгии — по родному городу, по мастерской на острове посреди реки, где он родился. Именно там мастера рисовали его чертежи ручками, перья которых были шириной с волос, отливали его детали, а затем полировали, красили и собирали их, пока он не обрел свой окончательный облик. Его огромное тело весило сорок семь тонн и состояло из десятков тысяч частей.

Сначала он просто стоял, наводя ужас на всех. Затем шестерни, оси, двигатели и кабели внутри его прочного стального корпуса слаженно заработали, создавая механическую симфонию, которая позволяла ему ожить; его четыре ноги с копытами сгибались и разгибались, словно живые, шея гнулась и выпрямлялась, как у испуганного дикого гуся, позвоночник вращался, словно игривый дракон, голова поднималась и опускалась, словно ленивый тигр, его шаги были легки, словно у бессмертного, который, танцуя, идет по воде.

Его тело, похожее на лошадиный круп, заканчивалось шеей и головой дракона с длинной бородой, оленьими рогами и темно-красными стеклянными глазами. Тело дракона покрывали золотистые чешуйки, и на каждой был выведен иероглиф: «дракон», «лошадь», «стихотворение», «мечта». В этих символах создатели дракона воплотили свои романтические фантазии о чужой древней цивилизации.

Он прибыл сюда давным-давно, в Год Лошади. «Мощный, словно дракон и лошадь» — оптимистичная фраза, которую жители этой страны обожали повторять; именно эта фраза вдохновила его создателей и подарила ему облик мифического животного.

Он помнит, как, высоко подняв голову и вытягивая ноги, шел по набитой народом площади. Дети с любопытством разглядывали его и радостно визжали, когда их окутывал пар, вырвавшийся из его ноздрей. Он шагал медленно и грациозно, в такт чудесной музыке, которая витала в воздухе, — комбинации из западных симфоний и китайских народных песен. Он помнит пасмурное серое небо, помнит улицы и здания, разворачивавшиеся перед ним, словно бесконечная шахматная доска. Он вспоминает, как его партнер по представлению — механический паук, который был размером почти с дракона, — угрожающе рассекал воздух своими восемью ногами. Три дня и три ночи они выступали вместе, разыгрывая абсолютно сказочную историю.

Богиня Нюйва, создательница вселенной, отправила дракона-лошадь изучать мир смертных. Там он встретил паука, который сбежал со двора небожителей и теперь сеял повсюду хаос и разрушения. Они вступили в битву, но ни один не смог одержать верх, и тогда они заключили мир и подружились. А затем четыре моря обрели гармонию и спокойствие, и даже погода стала мягкой и приятной.

После представления паук вернулся к себе на родину, оставив дракона-лошадь охранять этот странный край в одиночку.

Но разве этот край не стал для него новой родиной? Его создали в честь вечной дружбы между двумя народами, так что он изначально был смешанных